Шерлок Холмс. Дыхание бога - Гай Адамс

Женщина кивнула:

— Я принесу вам воды, сэр. Вы и ваши компаньоны захотите позавтракать?

— Думаю, да, — ответил я и зачем-то принялся объяснять, почему мне взбрело в голову требовать горячую воду в столь ранний час. — У нас на сегодня запланировано много дел. Чем раньше мы отправимся в путь, тем лучше.

— Я уже давно на ногах, — проворчала хозяйка. — Женскую работу никогда не переделать.

— Да, да, конечно, не переделать, — чуть запинаясь, согласился я.

Повисла неловкая пауза. Несколько секунд мы просто стояли и молчали. Наконец я решил: если не проявлю инициативу, то никогда не вернусь в свою комнату.

— Я могу отнести воду сам? Мне это не трудно.

— Если я сказала, что принесу вам воду, — ответила женщина, — значит принесу.

Она поставила в раковину большую кастрюлю и открыла кран, тем самым давая понять, что я свободен. Я поднялся к себе и присел в ожидании на кровать. Из соседней комнаты доносился какой-то шум, — наверное, Сайленс тоже проснулся.

Не постучаться ли к нему? Но тут хозяйка принесла воду.

Я тщательно помылся над тазом и быстро вытерся: было слишком холодно, чтобы растягивать удовольствие.

Теперь я почувствовал себя намного лучше — словно смыл все вчерашние кошмары — и собрался узнать, как обстоят дела у моих спутников. Сайленс действительно уже проснулся и, судя по виду, совсем недавно. Наверное, он, как и Холмс, не был ранней пташкой. Годы службы в армии привили мне ценное качество: как только открываю глаза, я сразу, вне зависимости от обстоятельств, готов действовать. Мы с Сайленсом договорились встретиться за завтраком через сорок пять минут.

Из комнаты Карнакки мне никто не ответил. Я спустился вниз и, договорившись с хозяйкой о завтраке, вышел из гостиницы на улицу. Хотелось подышать воздухом и немного прогуляться.

Я уже говорил о своей любви к Лондону. Конечно, ничто не может повлиять на это чувство, но должен признать: воздух в Шотландии свежее. Он дарит бодрость. Шагая от гостиницы к станции, я смаковал каждый его глоток.

Инвернесс уже был на ногах: в магазинах открылись двери, мальчишки-рассыльные засновали туда-сюда на велосипедах, и к уличному рынку потянулись люди. Я направился от центра города К реке. Красные кирпичные стены замка Инвернесс мерцали в лучах утреннего солнца. Прогуливаясь вдоль берега Несс, я приводил мысли в порядок и постепенно вновь обретал уверенность в себе. Я был готов достойно встретить всё, что преподнесёт грядущий день, каким бы ужасным оно ни было. Бессонная ночь вооружила меня знанием: я уже столкнулся с самым страшным в жизни любого мужчины. Я пережил смерть любимой… Всё, что случится со мной после этого, не сможет причинить мне такую сильную боль.

Вернувшись в гостиницу, я снова постучался к Карнакки. Из комнаты не доносилось ни звука. Тогда, просмотрев основные статьи в газете, я устроился в столовой в предвкушении завтрака. Появился Сайленс — сейчас он выглядел гораздо лучше.

— Скажите, доктор, хоть вы-то выспались? — поинтересовался он.

— Вообще-то, ночь была ужасной, — вздохнул я, — но, полагаю, достойный завтрак поможет о ней забыть.

Хозяйка принесла нам по тарелке овсяной каши — солёной и густой, как клейстер. Оставалось только надеяться, что это не единственное блюдо, а прелюдия к чему-то более аппетитному.

Я сообщил Сайленсу, что комнаты для нас заказал не Холмс, как я поначалу считал, а сам Кроули.

Это было сюрпризом и для Сайленса. Должно быть, Холмс послал Кроули телеграмму и от нашего имени договорился с ним о номерах в «Ансворте». Это также объясняло, почему Карнакки не было в списке гостей.

— А вы видели сегодня Карнакки? — спросил я.

— Нет. Но думаю, он скоро к нам присоединится.

— А я так не думаю. Разве что он включил в бесконечный список своих способностей телепатию, — проговорил я. — Мне не удалось до него достучаться.

Сайленс встревожился:

— Как вы считаете, с ним всё в порядке?

— После его вчерашних рассказов у меня сложилось впечатление, что он практически неуязвим. Наверняка он просто спит, и я не намерен его беспокоить, пока не позавтракаю. Конечно, если нам подадут что-нибудь ещё, помимо каши.

К счастью, хозяйка принесла бекон с яйцами, и его вкус очень быстро избавил меня от воспоминаний об овсянке.

Мы принялись за второй кофейник, когда наконец появился Карнакки. Как всегда, выглядел он безупречно.

— Боюсь, мы начали без вас, — сказал я и налил ему кофе.

— Я уже позавтракал, — заявил Карнакки. — Наша хозяйка была так добра, что позволила мне воспользоваться кухней за полчаса до того, как все в доме проснулись.

— О, так вы жаворонок? — удивился я.

— Сон не доставляет мне удовольствия — слишком уж он похож на смерть.

— Весёленькое заявление для начала дня!

— А вот ещё одно: этой ночью кто-то пытался меня убить.

Мы с Сайленсом онемели.

— Но мне повезло, — продолжил Карнакки, — я люблю, чтобы постель была жёсткой, а наша очаровательная хозяйка в этом отношении не смогла мне угодить.

Покинув ночью ваше общество, я решил изложить события прошедшего дня в своём дневнике. — И Карнакки достал небольшой блокнот в кожаной обложке. — Я веду эти записи, чтобы когда-нибудь выпустить серию книг, в которых подробным образом будет освещена вся моя профессиональная карьера. — Он мельком взглянул на меня. — Естественно, я не собираюсь взваливать эту работу на свои плечи — её выполнит кто-нибудь другой, но упаси меня бог зависеть от чувств какого-нибудь сентиментального биографа.

Итак, только я начал записывать подробности нападения на вагон-ресторан — и как блистательно я его отразил, — в коридоре послышались шаги. Сначала я подумал, что это наша хозяйка проверяет, выключен ли свет, или что там ещё проверяют бережливые хозяйки в этой части страны. Однако, когда шаги приблизились к моей двери, я понял, что это мужчина. Поступь была слишком тяжёлой для женщины, и к тому же я отчётливо слышал скрип кожаных подошв.

Я присел у двери и посмотрел в замочную скважину, но не смог разглядеть ночного гостя: в коридоре было слишком темно. Возможно, это один из постояльцев, которого мы разбудили своим появлением.

— А в гостинице есть ещё приезжие? — поинтересовался я, потому что к завтраку, кроме нас, никто не вышел.

— Кем бы ни был этот человек, — сказал Карнакки, — в скором времени он вышел из гостиницы и направился по улице. Я видел его в окно, но не берусь описать подробно. Могу лишь сказать, что он был в шляпе и с тростью.

Вне всяких сомнений, я заметил ночью того же человека, — выходит, Карнакки принял Холмса за мужчину, проникшего ночью в гостиницу. Исходя из его рассказа, так и было.

— Я вернулся к своему дневнику и писал ещё около получаса. Потом устроил себе спальное место прямо на полу: расстелил между кроватью и дверью два одеяла и положил сверху подушку. Мне повезло, что я выбрал для сна именно это место.