Янтарь в болоте - Дарья Кузнецова

Впрочем, напрасно боялась: прислужница не обманула, вывела ее с женской половины и пригласила в одну из комнат. Та пустовала и, по всему видать, использовалась редко. Пыли не было, но воздух казался спертым и остро пах железом – стены украшали самые разнообразные ножи, мечи да шашки, вплоть до кривых некованых орудий болотников, похожих на когти или на серпы.

И даже двое болотников нашлись – стояли в углу. Не живые, но такие настоящие, что Алёне в первый момент показалось, будто это искусные чучела. Она шагнула сначала к ним, не сразу заметив, что в комнате есть кто-то еще. Княжич, сидевший в кресле в стороне, со смехом поднялся:

– Обидно! В первый раз девица-красавица мне этих страхолюдин предпочла.

– Доброе утро. Тебя я сегодня видела, а их – впервые, – спокойно возразила Алёна. Почти не соврала: болотников живых и мертвых встречать доводилось, а вот такую искусную работу – и впрямь никогда.

– Здорово, да? Есть у нас тут в Китеже мастер, что людей, что этих тварей как живых делает. Он их из дерева режет, а потом как-то хитро воском сверху покрывает, разукрашивает – от живых и не отличить, да?

– А ты их живьем видел? – полюбопытствовала алатырница.

– Пару раз, когда великий князь с ними разговоры разговаривать пытался и меня с собой брал, – не стал впустую бахвалиться княжич, и Алёне это понравилось. – Образины жуткие.

Алатырница не ответила, только улыбнулась. Не видал он, значит, жутких образин! Вот упырь какой-нибудь перележавший – это да, редкая гадость, а тут что нос морщить?

Болотники походили на людей и на лягушек. Круглая лягушачья голова, гладкая зеленая кожа, требующая влаги, большие выпуклые глаза, широкие щели ртов, жабры на коротких толстых шеях и перепонки между пальцами. Особенно на ногах – стопы вообще здорово напоминали ласты. Не жуткие и не мерзкие, скорее, на человеческий взгляд, несуразные, что не мешало им быть опасными врагами.

Кузнечного дела болотники не знали и вообще боялись огня, но их оружие не сильно уступало стальному. Да, прямого столкновения с шашкой их невесть из чего (не то из дерева, не то из кости) сделанные клинки не выдерживали, но и воевали они все больше исподтишка. И как бы ни любили станичники лошадей, как бы ни состязались между собой в ловкости джигитовки, в бой с болотниками шли пешими: лошади на болоте приходится еще хуже, чем человеку. Пластуны со своей выучкой да алатырники там были самой грозной силой.

– Жаль, отец не хочет продолжать воевать, чтобы совсем их перебить, – продолжил наследник через пару мгновений. – Омерзительные существа. Как они вообще на свет появились?

– Но ведь это их земля, – растерялась Алёна от такой непримиримости. – Это мы тут чужие, пришельцы, это нас Матушка сюда привела вместе со старшими своими детьми. А у них свои боги. И красота, верно, своя…

Болотников она тоже недолюбливала, да и как любить тех, с кем твой народ всю жизнь воюет? Но так, чтобы их перебить? Земли-то на всех хватает!

– Да и плевать, – отмахнулся княжич. – Была их земля, а теперь наша. Ну да ничего, даст Матушка, оттолкнемся от хребта и всех сметем, – добавил себе под нос, с неприязнью разглядывая фигуры.

– Ты зачем звал-то, что сказать хотел? – Алёна предпочла заговорить о другом, чтобы не затевать пустого спора.

– Я хотел пригласить тебя на прогулку. – Княжич улыбнулся. – Ты наши места не знаешь, небось считаешь, тут один город и ничего похожего на родные просторы? А вот нет. Не хочу, чтобы ты про Светлояр и Китеж так думала.

– Но как же… вдвоем? – недоуменно выдала Алёна первое, что пришло в голову. – Я не думаю, что ты что-то дурное сделаешь, но люди…

– Не смущайся, – заверил Дмитрий. – Я уж понял, что утром зря за тобой потащился до терема, чуть беды не вышло. Ты подругу с собой возьми какую-нибудь, а то и несколько, чтобы точно никто ничего дурного сказать не мог. И я тоже не один приду.

– Хорошо, я согласна, – решилась девушка. – Но я одну возьму, это не очень плохо?

– Не бойся. Слово даю, ничего дурного не сделаю, и пальцем не трону, и друга хорошего возьму, надежного. У нас такая славная тропка есть вдоль озера, если по ней до конца идти – можно в рыбацкий домик попасть, его мой дед построил, очень он любил с удочкой посидеть у воды, и чтобы тихо было, никто не мешался. Ее так и называют – рыбной тропкой. Она по берегу высокому тянется, красота такая – залюбуешься. Китеж – он от дворца в другую сторону, а тут великого князя земля, на ней ни селиться нельзя, ни охотиться никому, кроме князя, поэтому тихо. Только туда надо к вечеру выбираться, а то утром очень любят всякие кумушки прогуливаться. До рыбацкого домика далековато, но до Черного плеса доберемся, очень он красивый. Хорошо? Тогда, как на звоннице пять пробьют, мы вас будем ждать у садового крыльца, там прудик есть зеленый, с кувшинками и большим белым камнем.

– Мы придем, – заверила алатырница.

На том и распрощались. Алёна в задумчивости отправилась на женскую половину, а княжич убежал по каким-то своим делам, мало ли их у наследника.

Девушка колебалась, не зная, с кем посоветоваться. Сказанного, понятно, не воротишь, но нелишне дельный ответ услышать, как теперь с данным обещанием быть. Вряд ли княжич дурное против нее замыслил, да и Степанида была за то, чтобы с ним подружиться, но все-таки…

Выбор и советчика, и спутницы был невелик, знала она тут только Стешу да Ульяну. Начать решила со второй, все равно они условились после завтрака встретиться, вот и спросит заодно. Ну а если боярышня не согласится, придется расстроить княжича обществом рыжей служанки.

Ульяна нашлась в своих покоях, на которые указала одна из сенных девок. В непонятной тоске и задумчивости девушка чахла над разложенным на коленях платком. Платок был хорош до невозможности, даже Алёна, которая скорее могла залюбоваться доброй лошадью, чем шитыми узорами, насилу отвела взгляд. По синему атласу – серебром, лазурью и черным, с искорками крошечных самоцветов.

– Какая красота! Это ты сделала?

– Нет, я бы так не смогла, – вздохнула боярышня, огладив лепестки диковинного цветка. – Это подарок.

– От твоего тайного поклонника? – полюбопытствовала алатырница, присев на лавку рядом.

Трогать изящную вязь не рискнула: еще заляпает, мало ли за что могла схватиться по дороге! Но любовалась вполне искренне. Только это не помешало заметить, как стушевалась от такого вопроса боярышня.

– Да не важно, все одно носить не стану, мне не к лицу, – заявила она неожиданно твердо, резко, очень на себя не похоже и принялась порывисто и неаккуратно складывать ткань. – Я вот его лучше матушке на Озерицу подарю, пусть порадуется.

– А разве можно подарки передаривать? – удивилась Алёна, озадаченная непонятным поведением Ульяны.

– Такие – можно, – непреклонно заявила та, замотала платок в белый льняной отрез, а после в бумагу, в которые он, наверное, был завернут изначально.