С неврозом по жизни - Андрей Курпатов

Посещая службу в готическом соборе, мы ощущаем погружение всложную вселенную и замкнутость в ней, растворение неуютного чувствасобственного «Я» в общности верующих.

Йн-Фу-Туан

Да, вера – это щит от собственного страха, но под этим щитомтяжело, как под крестом! Может, для начала имеет смысл выяснить, как нашапсихика функционирует, понять ее законы, механизмы, потом приладиться к ним, апотом уже и верить сколь душе угодно будет? Но так, наверное, сложнее. Легчещитом своей веры прикрыться – возникнет иллюзия защищенности и будет казаться,что победили мы своих драконов… Но долго уговорами сыт не будешь, а жизнь изаконы ее не обманешь, только сам обманешься. Если в Бога верят, потому чтохотят в Него верить, то слава Богу, если же в вере ищут спасение от страха,который сам по себе бессмысленен и абсурден, это никуда не годится. ИспользоватьБожество в качестве щита, ширмы, скрывающей нас от собственного же страха, естьвысшеебогохульство, которое только можно себе представить! Использовать Божествокак анксиолитик (научное наименование противотревожных лекарственных средств)стыдно, наличие в вере человека такой, прямо скажем, позорной корысти вряд лиможно считать делом достойным.

С мечом

Загнать себя в лабиринты веры и решать с помощью этойтактики только один вопрос – вопрос «защиты» – это одно дело. Однако же мыпомним, что инстинкт самосохранения кроме тактики «защиты» знает еще и тактику«нападения», которая не без основания признана лучшей защитой.

Три человеческих импульса, воплощенные в религии, –это, по-видимому, страх, тщеславие и ненависть. Можно сказать, что цель религиив том и заключается, чтобы, направляя эти страсти по определенным каналам,придать им вид благопристойности.

Бертран Рассел

Какие же тут резоны? Во-первых, это «активная жизненнаяпозиция», которая по большому счету, мало чем отличается от агрессии. Агрессияже – это разрядка, и страшащемуся разрядиться очень кстати. Во-вторых, когдакого-то в чем-то убеждаешь (да еще с пеной у рта!), то сам же еще больше и убеждаешься,а если убеждаешься, то и уверенности больше, если же уверенности больше, тостраха меньше. Как ни крути – выгодно!

Вот почему у всякой религии и во всякой вере есть «тихиеовечки», те, что под щитом, а есть борцы и поборники – «служители веры», они «смечом». И таким служителем может быть не только священник, но и волонтер, тобишь доброволец. Лица эти отличаются не столько смиренным нравом, каковойтребуется в большинстве Церквей, сколько воинственным характером. Вспомнитехотя бы миролюбивого Соломона, с одной стороны, и весьма, надо признать,воинственного Моисея, от религиозного усердия которого длительное время мучилсянарод Израиля. Можно вспомнить также и кроткого любимого ученика Иисуса –Иоанна Богослова, а также воинственного до неприличия апостола Павла, с«посланиями» которого современная христианская церковь теперь не знает, что иподелать, – уж больно они архаичны.

Но не будем вдаваться в историю, а перейдем к персонажамнасущным. Конечно, поборников веры сейчас меньше, чем просто верующих.Большинство наших современников верит тихо и даже не желает в своей верепризнаваться открыто: «Это, – говорят, – дело личное, даже интимное,вы в него не мешайтесь».

Однако большинство – большинством, а меньшинства всегдапредостаточно. И вот это воинственное меньшинство ревнителей веры представляетсобой крайнюю точку, экстремум, можно сказать, любой паствы. Степень неврозаздесь оказывается исключительной. На какие только ухищрения они не идут! Ивойны объявляют, и с «неверными» борются, и главное – не считают нужным держатьпри себе свои взгляды, полагая, видимо, что без их «взглядов» никому необойтись, тогда как на самом деле это им не обойтись, чтобы кого-нибудь этимивзглядами не пригвоздить.

Фанатик – это человек, который не может изменить свое мнениеи не хочет сменить тему.

Уинстон Черчилль

Вообще, когда человек о себе не думает, ему легче. Например,озабочен человек тем, что другие не почитают его «Бога», и начинает своюозабоченность проявлять: доказывает, агитирует, пропагандирует, вовлекает ит.п. Эта деятельность становится для него доминантной, основной, следовательно,все его другие дела, включая, разумеется, и проблемы, идут побоку. Теперь онменьше озабочен своими проблемами, теперь перед ним иные, «высшие» цели. Приэтом, чем больше препятствий на пути (а препятствий будет предостаточно,поскольку число полоумных, к счастью, ограниченно, кругом все больше банальныеневротики), тем сильнее он распаляется, тем меньше о себе думает, тем легче емуживется.

Таких борцов за веру можно встретить в большом количестве,впрочем, чаще они переодеваются в рясы (или другую специфическую униформу), аеще чаще оказываются заложниками каких-либо сект и маргинальных религиозныхобъединений. Зрелище эти персонажи представляют собой печальное. Ученые мужидаже проводят специальные исследования, данные которых неутешительны:психических расстройств в рассматриваемых группах больше, чем где бы то нибыло. Но посмотрим не на этих страдальцев, которым в этакой борьбе, как ни странно,сплошной отдых и развлечение (ведь их инстинкт самосохранения находитприменение – и защита есть, и нападение), а на тех, кто оказывается подверженгнету этой активности.

В ужасном положении оказываются родственники и близкие: имприходится наблюдать, как постепенно сходит с ума совсем не чужой для нихчеловек, они и сами оказываются жертвами его активности. Подобные «активисты»проявляют удивительное усердие в попытке перековать всех и вся в горнилеоткрывшихся им истин. Близкие и родственники этих «ворошиловских стрелков»заинтересованы в уважительных, дружеских или, например, любовных отношениях, аим предлагается встать под знамена, обо всем забыть и только в вере себя иреализовывать.

У нас достаточно веры, чтобы заставить ненавидеть, нонедостаточно, чтобы заставить любить друг друга. – Джонатан Свифт

Возникает естественный конфликт интересов, а в результатежелающие человеческих отношений получают от наших (своих) религиозных«активистов» агрессию, поскольку им интересна «связь в Боге», а не связи кактаковые. И сами «активисты» страдают, поскольку силы их тратятся попусту,светлые идеалы их в жизнь не воплощаются, а «стадо» демонстрирует полноенепонимание «Истины». Возникает чувство отчаяния, которое может привести ксамым ужасным последствиям.

Спрашивается, ради чего все это, в таком случае, затевалось?Конечно, к Богу данная невротическая политика не имеет и не может иметьникакого отношения, просто тревога и агрессия, порождаемые подслеповатыминстинктом самосохранения, нашли для себя такое применение. Безработный и незанятый делом инстинкт самосохранения трудоустроился. Вышло глупо и дажепошловато, но так всегда и бывает, если вместо того чтобы лучше узнавать законысобственного функционирования, мы начинаем «постигать» (а прямо говоря, придумывать)то, что нам лишь грезится.