Гнев божий - Александр Афанасьев

– А ты язык отрежь, кто много говорит.

– Горцем стал, Петр Павлович. Настоящим горцем.

Двое обнялись под настороженными взглядами боевиков. Ни одного из них это объятие ни к чему не обязывало – они в следующую секунду могут начать убивать друг друга. Петр Павлович, когда воевал в Абхазии, был полковником, именно он раздавал фальшивые доллары на пограничном переходе. За Абхазию ему присвоили генерала, но дело было не в этом. За ним стояли люди, которые и контролировали процессы, происходящие в Чечне. Это они решали – когда, сколько и чьей крови должно пролиться, это перед ними Дудаев каждый день отчитывался по спутниковой связи. Если бы Дудаев отказался отчитываться – его бы тут же убили. В войну были вложены такие деньги, что предательство не прощалось.

– Вот машины. Там форма, оружие. И деньги… сколько договорились.

– Доллары?

– Доллары. Настоящие.

– Документы?

Генерал протянул руку за спину, и в нее порученец вложил толстый запечатанный пакет.

– Этого пока хватит. Остальное получите в Москве, как прибудете. Из оружия там все, что нужно: автоматы и пулеметы, много гранат и взрывчатки. Мы не знаем, что вам понадобится, поэтому положили с запасом.

– Баркалла.

– Хьанал хуьлда. Теперь о задании.

Генерал достал еще один пакет, уже из-за полы своего пиджака. Такое он не мог доверить даже самому верному человеку.

– Прочитай при мне. И верни.

Басаев вскрыл пакет, начал читать, перелистывая прошитые страницы.

– Понял? – сказал генерал, когда Басаев перестал читать. – Сделай все это, и ты станешь героем чеченского народа. Никто не посмеет обвинить тебя в предательстве.

– Мне нужны гарантии, – мрачно сказал Басаев.

Генерал уставился на него.

– Какие гарантии? Ты разве не подчиняешься Джохару, разве он не сказал тебе, что нужно сделать?!

– Я уже один раз потерял свой отряд. Если я потеряю еще раз – никто мне этого не простит. Это ты можешь посылать на смерть призывников, и тебе за это ничего не будет. У нас не так, мне объявят кровную месть и убьют.

– И чего же ты хочешь?

– Дай мне документы. Если меня убьют – то эти документы найдут при мне.

Мысленно генерал посмеялся наивности чеченца – то-то те, кто будет обыскивать его труп, найдут документы и побегут с ними на телевидение. Но, с другой стороны, если произойдет какая-то накладка, если эти документы попадут в руки его врагов – система сдаст его не задумываясь. Он знал правила. Твоя победа – наша победа, твое поражение – твои проблемы. Его сдадут не задумываясь, скажут, что он по своей инициативе все это сделал, продался боевикам и помогал им за деньги, сделают из него монстра и свалят на него все – собственное предательство, собственное взяточничество, собственную тупость и глупость. Его в живых уже не будет, опровергнуть никто не сможет. А его семья, его дети навеки останутся детьми предателя.

– Ты просишь невозможного.

– Тогда дай мне своего человека, которого ты привел с собой. Пусть он проведет нас на место и выведет оттуда. Это и будет твоя гарантия.

Генерал быстро прикинул – в этом случае свалить можно будет уже на него, на Илью. Он будет не последним звеном в цепочке, и у него будет шанс выйти сухим из воды.

– Забирай.

– Вот хорошо, дорогой. И машину нам оставь, а то, если ментовская машина впереди поедет, всяко лучше будет.

– А я как?

– А тебе дадим сейчас машину. У нас есть.

– Угнанная?

– А какая же… скажешь – по оперативной необходимости, ха-ха…

– Что же вы за люди…

Шамиль, переодевшись, сидел в машине рядом с Ильей. На переднем сиденье сидел Адам, переодевшийся в милицейскую форму и с автоматом.

– Клянусь Аллахом, я не понимаю, как вы живете…

– Так и живем! – огрызнулся Илья.

– Нет… Вы не живете. Твой собственный амер разменял тебя по полтинникам, даже не задумываясь. Послал тебя на смерть. У тебя есть семья, русский?

– Есть. Жена. Дочка… маленькая.

– А он послал тебя на верную смерть.

– Еще неизвестно.

– Все уже известно…

Адам с переднего сиденья обернулся к ним, наставительно поднял палец.

– Русист хуже собаки! Так и норовит укусить, своих, чужих – не важно.

– А ну, выйди! – резко и зло сказал Шамиль.

Адам обиделся – чеченца вообще очень легко обидеть, оскорбить, они с трудом подчиняются и до смерти помнят обиду, – вышел, хлопнув дверцей.

– Теперь рассказывай, – сказал Шамиль, – для чего мы должны будем прибыть в Москву? Кто там будет? Кого мы должны будем убить?

– Много кого…

– А конкретно? Кого конкретно? Мы с тобой в одной лодке, русский, тебя предали сейчас, меня – немногим раньше. Кого?

Илья это и так понимал. Они все… преданные, брошенные умирать непонятно ради чего. Они думают, что на разных сторонах баррикад, а на деле же – на одной.

– Кое-каких больших людей.

– Кого?

– Русских. И американцев. Это большие люди. Богатые.

– Американцы? При чем тут американцы? Должен быть кто-то еще, кроме американцев, так? Кто еще должен быть, русский?!

Илья сказал.

– Его надо будет убить?

– Да… Его надо будет убить. В Москве помогут… скажут, где и когда он будет. Вот почему нужны снайперы.

– А остальные?

– Тоже… Надо убить всех. Должен быть террор. Они будут в каком-то одном месте… я не знаю в каком. И их всех надо будет убить.

Шамиль Басаев какое-то время сидел на заднем сиденье ментовского «УАЗа» как оглушенный, не в силах поверить в то, что услышал. Его вера уже рухнула, когда под бомбами погибла родня… слишком дешево продал Чечню Дудаев. А сейчас он понял, что Дудаев продал лично его самого. И всех, кто с ним.

– Сиди здесь.

Он вышел из машины.

– Адам. Собирай всех старших!

– …Вот так!

Басаев осмотрел набившихся в каптерку кладовщика боевиков и закончил:

– После того как мы все это сделаем – нас убьют. Всех убьют, после такого в живых не оставляют. Дудаев продал всех нас русским. Я не собираюсь идти в Москву, как баран на бойню.

– Шамиль, но мы должны подчиняться приказам штаба армии Ичкерии! – сказал Адам. – Мы же солдаты!

Шамиль Басаев оскалился:

– Это мы-то солдаты?! Мы смертники, штрафбат! Нас бросают на убой!

– Это ради Ичкерии!