Гнев божий - Александр Афанасьев

Он примерно прикинул, каково расстояние между этими женщинами – коридор для его пули. Сантиметров тридцать… даже двадцать, не больше. Так… где снайпер. Он должен видеть, во что стреляет.

В прицеле белой точкой мелькнули белые волосы снайперши – и он нажал на спуск.

– Вот ты где… Иди сюда, милый, иди сюда, дорогой…

Один из офицеров Альфы, которые уже подобрались к самим окнам, остановился, повернулся… похоже, чтобы помочь кому-то – и открыл бок. Она уже поняла – на штурмующих броня, которой не страшны даже пули СВД. Решения есть – горло, ноги, потом по упавшему в пах – феерический болевой шок и вероятность смерти больше пятидесяти процентов даже при своевременной медицинской помощи. Можно – в подмышечную впадину, в ключицу, там бронежилет уже не защищает тело. Именно сюда она и прицелилась. Но выстрелить не успела – прилетевшая издалека пуля стеганула врачиху по боку, оставив на халате рваную полосу, и ударила Ингу в голову. Врачиха истошно закричала, видя, как по халату стекает что-то красное… липкое.

Потом одна из спасшихся из проклятой больницы заложниц вспоминала – там еще девушка была, прибалтийка. Снайперша. Песни русские пела. Когда автобусы подали – она со всеми прощалась, плакала, говорила, какие вы хорошие, как уезжать от вас не хочется…

А там, в больнице, на полу – в каждой выемке кровь.

– Ты слышишь меня! Ты слышишь меня, генерал?! Не думай, что все уйдет со мной! Я достану тебя и из-под земли!

Генерал беспомощно взглянул на чиновника, который внимательно слушал, оперев тяжелую, седую голову на сложенные под подбородком руки.

– Спроси его, что происходит? Почему он нарушил приказ?

– Почему ты нарушил приказ, Шамиль? Ты нарушил приказ Джохара, ты подставил серьезных людей. Как ты узнал вообще этот номер?

– А это неважно! – взвизгнул на другом конце провода террорист. – Я найду тебя, где бы ты ни был! Ты думал моими руками прийти к власти в Русне, а потом меня убить! Не выйдет!

Очереди раздавались уже на первом этаже – Альфа рвалась к лестницам. Оба пулеметных расчета были подавлены, Басаев не решался отдать приказ на подрыв больницы, потому что сам умирать не собирался – ни за Русню, ни за Ичкерию, ни за Аллаха, ни за что бы то ни было другое. Он твердо намеревался жить до тех пор, пока это возможно.

– Спроси его, что он хочет? – устало спросил чиновник.

– Что ты хочешь, Шамиль, что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы вы остановили своих собак! Я знаю, что те, кого я взял в больнице, для вас не стоят и плевка! Но и вам не уйти! Есть люди, которых я высадил по дороге! Как только я умру – они заговорят, ты понял?! Мне не нужны те ублюдки, каких ты подсунул мне как иностранных журналистов.

– Спроси, какие наши гарантии? – потребовал чиновник.

– Какие наши гарантии, Шамиль? Если мы остановим штурм – какие гарантии, что ты будешь молчать?

– Гарантии?! Гарантии – это жизнь, моя и моих людей! Я еще хочу жить! Я ничего никому не скажу до тех пор, пока не почувствую, что вы хотите меня убить! Но если вы убьете меня – сами и дня не проживете. Остановите штурм, иначе я за себя не ручаюсь!!!

Генерал снова посмотрел на чиновника. Тот устало прикрыл глаза и кивнул.

– Жди, Шамиль. Мы остановим штурм.

– Времени мало, генерал! У тебя!

Связь отключилась. Генерал, стараясь не смотреть на чиновника, вышел в соседнюю комнату, начал звонить в Министерство обороны – Паша был в невменяемом состоянии, на ногах не стоял, но генерал знал, кто реально отдает приказы.

Отдав необходимые приказы, генерал вернулся в комнату, примыкающую к кабинету, расположенному в одном из зданий на Старой площади, бывшем здании ЦК КПСС. Чиновник по-прежнему сидел в той же позе…

– Дурь все это… – вдруг сказал он, – нечего восстанавливать Советский Союз. Он правильно развалился. Он не мог не развалиться…

– Почему, Олег Евгеньевич? – осторожно спросил генерал.

– Он развалился потому, что так больше жить было нельзя. И до этого – так жить было нельзя. Партия превратилась в скопище ублюдков, которые умели только руководить и ни за что не отвечали. Армия превратилась в сборище ублюдков, которые только полководили, но тоже ни за что не отвечали. Мало Сталин расстреливал, мало…

Чиновник прервался, он по-прежнему не открывал глаза.

– В чем не откажешь Деду, так это в умении подбирать команду. За одного Рыжего на нашей стороне я бы отдал всех вас. И он там не один такой. Воровать – воровать, парламент расстреливать – парламент расстреливать, приватизировать – приватизировать. Знаешь, что самое главное в жизни? Чтобы дело делалось! А какое дело – это уже второе. Прикажи тому же Рыжему Днепрогэс строить – он их пяток настроит. А вы…

– Прикажете готовить нулевку для этого?

– Хватит. Доготовились уже. Он знает слишком много.

– Да ничего он не знает…

– Как он узнал номер телефона в этом кабинете?! – взорвался яростью чиновник. – Как он это узнал?! Ты ему сказал?!

– Да что вы, Олег Евгеньевич… – обмер от ужаса генерал.

– Тогда откуда?! Он что, на телефонной станции узнал?! Этот номер стоит в комнате отдыха, его вообще нет ни в одном справочнике, и АТС этой тоже нет ни в одном списке! Как он смог дозвониться сюда?!

Генерал не знал, что ответить.

– Свяжись с Дудаевым. Басаева пусть уберет он, пока Басаев не убрал его самого. Мы выпустим его в Чечню, и пусть разбираются между собой, – чиновник поднялся с кресла, – я в Кремль. У тебя есть два часа. Если и это не будет сделано – пеняй на себя!

Несмотря на то что Россия поддержала эту маленькую республику в ее стремлении к независимости и государственности – Абхазия, по сути, никогда с того времени не была частью России и не стремилась в нее войти. Все делалось по-воровски, по-крысьи. Американцы, если они кого то поддерживают – поддерживают открыто, вся их политика нагла и открыта, они говорят, что они хотят, и делают это. Мы же не только не можем так, не можем открыто заявлять о своих интересах (не по причине слабости, по причине политической трусости и идеологической импотенции), но и бросаем своих союзников на произвол судьбы всякий раз, как только в них пропадает нужда. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти, может быть, поэтому у России никогда не было верных союзников, существующие же союзники при необходимости перекупаются нашими геополитическими противниками «на раз», причем даже не за деньги – за красивые слова и обещания.

Шамиль Басаев, несмотря на то что «вся Чеченская республика находилась под контролем Российской армии», переправился в Абхазию, где его ждали совершенно свободно. Первоначально – через горы в Дагестан, потом – в Грузию, потом – в Абхазию. Он проделал длинный путь, пересек три границы – из них одну административную, одну государственную, одну квазигосударственную. Нигде и никто его не попытался остановить… он просто ехал, куда ему нужно, и все. При нем было всего три человека из личной охраны, и, выезжая в дальний путь, он больше опасался своих, чеченцев, нежели русских или грузин. Он знал, что Джохар Дудаев отдал приказ его убить – но умирать так просто не собирался…