Мадам Гали: Свободный полет - Юрий Барышев

Наконец влюбился и сам Огюст. Его сердцем завладела синеглазая аспирантка Оля Калинина. Знакомство состоялось в читальном зале «над аркой», под которым имелся знаменитый буфет — он же, в сороковые годы, анатомический театр 2-го МГУ. Оля, нагруженная горой книжек, проходила мимо стола, за которым работал Огюст, и ее роскошная коса коснулась щеки француза.

— Извините, — смутилась девушка, увидев, как он, не поднимая глаз, недовольно дернул плечом. — Не сердитесь, — повторила Оля, и вот тут, на свою беду, Огюст увидел «обидчицу».

— Давайте я помогу донести ваши книги, — пробормотал молодой человек и немедленно представился: — Огюст.

— Оля.

Ольга жила в симпатичной однокомнатной квартире неподалеку от университета. Москвичка, она снимала жилье на пару с подругой, тоже аспиранткой. Наташа вечерами прирабатывала на почте — разносила газеты, сортировала письма. Домой возвращалась поздно. И Ольга, чьи родители оплачивали все расходы дочери, фактически владела квартирой. Роман протекал бурно и красиво. Огюст преподносил любимой духи, всегда дорогие, обязательно — розы. Оля, принимая цветы, встречала его нежным поцелуем и вела в комнату. На белоснежной скатерти ослепительно сверкали в ожидании шампанского два чудесных хрустальных бокала, выпрошенных дома у мамы.

— Отнеси это в морозилку, — просил Огюст девушку, передавая тяжелую бутылку «Советского шампанского». — Полусладкое. Твой вкус.

Естественно, за французским стажером-историком наблюдали, как за каждым иностранцем. Что, кстати, практикуют спецслужбы в любой стране. Визиты Огюста Лампиду не составляли тайны для Комитета государственной безопасности, поэтому Оля вскоре узнала, что встречается с врагом Советского Союза и может получить массу неприятностей. Об отце и говорить нечего — ведущий инженер НИИ Минобороны терял не только работу. Оля испугалась. Между прочим, ее никто не обманывал — Огюст успешно совмещал научный процесс с выполнением поручений французской разведки весьма деликатного характера. Стажировка подходила к концу, она действительно многое дала Лампиду-историку, который умел находить время и на университет, и на романы. И на службу отечеству. Все у него складывалось замечательно, но погубила парня любовь приврать и похвастаться. Причем ему требовалась аудитория. Склонный к авантюризму, честолюбивый Огюст со студенческой скамьи видел себя Джеймсом Бондом — тогда подвиги агента-007 снились ему по ночам, а теперь заветная мечта становилась явью. И поездка в Москву служила первым этапом реализации смелой мечты.

Недели за две до отъезда в Париж Лампиду решил устроить пирушку. По случаю блистательного завершения стажировки и еще более прекрасных перспектив. Пригласил он товарищей из Франции, таких же стажеров. Разумеется, среди них были девушки. Выпили изрядно. Герой дня разошелся и произнес коротенький спич, смысл которого сводился к следующему: «Сегодня я прощаюсь с этой страной. Но завтра я вернусь уже дипломатом, место в нашем посольстве для меня уже готово. И клянусь, что приложу максимум усилий, чтобы разваливать коммунизм изнутри. Салют, камард!» К себе домой Огюст отправился вдвоем с очаровательной Сесиль Лакен — она стажировалась в области русской литературы Серебряного века. Как они провели ночь, Огюст, честно говоря, не помнил — так крепко напился вечером. А наутро во 2-ю службу московского управления из 12-го отдела КГБ СССР пришла дословная запись всех разговорчиков, случившихся на прощальной пирушке Огюста Лампиду. Слова последнего были жирно подчеркнуты красным карандашом. Левый угол страницы занимала резолюция начальника управления генерала Лямина: «Немедленно взять в активную разработку. Пр. переговорить».

Спустя несколько дней Огюст, как обычно, пришел к Ольге. Оба огорчались предстоящей разлукой. «Это ненадолго, дорогая. Я скоро вернусь». Ольга, в отличие от любовника, знала, что больше никогда его не увидит. Истомленные наслаждением, особенно острым перед расставанием, они молча лежали в постели. Вдруг заскрежетал ключ в замке входной двери. «Наташа? — удивился Огюст. — Так рано?»

— Воркуете, голубки?! — Здоровенный мужик принялся дубасить Огюста. — За что, говоришь? А за то, чтобы к чужим женам в кроватку не забирался!

Визжала Оля. На шум прибежали соседи. Появилась милиция. Еще какие-то люди. Через пару часов выяснения отношений и составления протокола Огюст понял, что попался в стандартно устроенную ловушку контрразведки. Зря парень забыл, что он не только стажер. А когда вспомнил, было поздно.

— Я требую представителя французского консульства!

— Пожалуйста, — согласился майор милиции. — Снимаю трубочку.

Приехал сотрудник посольства и увез проштрафившегося Огюста. Карьера секретаря посольства Франции в Советском Союзе бесславно закончилась, не успев начаться. На следующий день Огюст Лампиду возненавидел не только идеологию террористов народной воли и коммунизм, но и все русское. О чем немедленно прознали в ДСТ, где незадачливому стажеру предложили работать в отделе контрразведки. Направление — Советский Союз. А что ему оставалось делать, как не согласиться? Французская контрразведка приобрела в лице незадачливого стажера сотрудника преданного и фанатичного: свирепый защитник западных свобод и ярый русофоб Огюст Лампиду порой озадачивал даже сослуживцев.

Именно этот человек собирался допрашивать Гали.

— Мадам, надеюсь, вы извините нас, но ситуация складывается так, что пришлось причинить вам некоторое неудобство. Понимаю, вы утомлены перелетом, но еще раз — простите.

Обязательное вступление «хорошего» следователя, сменившего «злого», прозвучало на хорошем русском языке. И Гали моментально включила внутренний резерв.

— Я действительно очень устала и хотела бы все-таки знать, какие претензии имеет ко мне ваша служба? Кажется, я ответила на все вопросы вашего коллеги.

— Совершенно верно, но требуется еще кое-что уточнить.

Однако капитана Лампиду интересовала почему-то история ее замужества. В частности, каким образом оформлялся ее выезд во Францию.

Гали прекрасно понимала систему построения беседы, догадывалась, к чему ведет французский «комитетчик», и резко сменила тему:

— Я хочу позвонить. Это срочно.

— Не волнуйтесь — мы заранее предупредили вашего мужа о том, что сами встретим вас. — Огюст изобразил подобие улыбки, весьма ехидной. — Он ждет вас дома.

Ледяные глаза высматривали реакцию «этой русской». Но и Гали прошла неплохую спецшколу — одну из лучших в мире. Теперь она поняла, что они прекрасно осведомлены о ее отношениях с Легаре. Уже легче. «А спать я имею право с любым — Франция свободная страна. О чем эти болваны дээстэшники мне постоянно талдычат». И она опять, слово в слово, повторила Лампиду то, что только что рассказывала его тучному «плохому» коллеге. Охотно, так же как и в «Моссад», «сдала» (с искренним желанием «помочь стране, которая помогла ей обрести свободу») советских кагэбэшников уважаемому «комитетчику» из ДСТ. Да, конечно, перед отъездом в Париж с ней беседовали, корили за то, что «предает родину». Она плакала, но ведь тогда она уже была мадам Гайяр.