Мадам Гали: Свободный полет - Юрий Барышев

— Вот и я.

Пьер выпустил из рук бокал с мартини. Хрустальные осколки весело брызнули и засияли на паркете. Легаре поднял Гали на руки («о, бедный Пьер!») и отнес в спальню. Они жадно целовались, словно встретились после долгой разлуки, тесно прижимаясь друг к другу, Гали радостно ощущала, как растет и давит на нее мужское естество Легаре. «Халат. Зачем он тебе, Пьер?» — со смехом она избавила любовника от бесполезной одежки. Она сейчас не замечала морщин Пьера, его мягкое, давно потерявшее упругость тело жаждало ее, и Гали отвечала пылко, неистово. Опьяненная вожделением, она ласкала и ласкалась, удивляя самое себя, — такого с ней не случалось уже давно. Она гладила его спину, целовала — от шеи до пяток, испытывая острое наслаждение, когда проводила кончиком языка по самым потаенным уголкам тела Пьера. Она снова и снова хотела чувствовать его в себе. Благодарный за трепетный зов, который вливал в него все новые и новые силы, Легаре яростно вошел в нее, Гали приняла его, обхватив плотную спину мужчины стройными ножками.

— Ты позволишь мне отдохнуть? — Пьер задыхался от усталости и счастья одновременно.

— Ни за что!

Наконец Гали немного устала. И они лежали умиротворенные, напоенные блаженством, переживая — каждый про себя — прекрасные мгновения.

— Пьер, где мы будем ужинать? — нарушила молчание Гали.

— Тебе решать, дорогая. — Легаре с удовольствием остался бы дома.

— Тогда— «Ritz»! — Она вскочила и начала его тормошить.

Солнце устало погружалось за кроны деревьев бульвара. Нагретый за день воздух был плотным и горячим. Гали стояла у окна, провожая взглядом последнюю полоску светила, удалявшегося на покой. Она испытывала какое-то непередаваемое словами состояние единения с окружающим миром. Ей казалось, что в нем должны царствовать мир, покой и гармония. И любовь. В такие моменты она ощущала, что тело теряет границы, она переставала чувствовать его. Казалось, стоит только легонько оттолкнуться от пола — и можно повиснуть в воздухе. Надо было возвращаться в реальный мир. Гали после хорошего секса всегда чувствовала себя просто превосходно. Усталость как рукой снимало, голова становилась ясной: охотник отдохнул и снова вышел на тропу.

Гали решила не форсировать события, хотя ей очень хотелось узнать, что же такого Легаре сделал для израильской разведки, что они знают и помнят его. Внутренний голос подсказывал ей, что надо просто ждать случая, когда эта история всплывет сама по себе.

Через неделю приятель Легаре из ДСТ пригласил его пообедать в небольшой уютный ресторанчик, расположенный в живописном уголке Булонского леса. За столом живо обсуждали последние скандальные истории с премьером Франции и его секретаршей, и Легаре наконец получил долгожданную информацию. Дело выглядело следующим образом: неудачной продажей завода заинтересовалась контрразведка Италии. Через некоторое время они вышли на члена делегации — участника переговоров с Внешторгом, на которого пало подозрение в сотрудничестве с КГБ. Его начали трясти, угрожая всякими неприятностями и даже судебным преследованием. Отбиваясь, он назвал Гали и перевел стрелки на нее, утверждая, что только она могла просмотреть документы по сделке, пока он спал в гостиничном номере. Ему не очень-то поверили, хотя на всякий случай вычислили Гали и направили запрос в ДСТ. Из ДСТ ответили итальянцам, что проведено расследование, изучены все материалы, с мадам Легаре проведена беседа, на которой она категорически отклонила всякие обвинения в своей причастности к этому делу. По результатам расследования написано заключение, из которого явствует, что у Гали «перышки» чистые. Материалы сданы в архив. Вот и все.

Свободный полет «кремлевской ласточки» продолжался…

Почему спецслужбы СССР, Франции и Израиля так «возились» с Гали?

Она интуитивно разгадала, что движет оперативным сотрудником — агентуристом. Им движет запах «жареного»: он нацелен на получение результата на своем участке работы. Запах «жареного» — это в переводе с жаргона получение информации, сигнала о чем-либо, что может нести угрозу безопасности страны. Контрразведчики одним миром мазаны, где бы они ни сидели — в Москве, Париже, Тель-Авиве. Разница только в национальных почерках спецслужб и профессиональных качествах личности опера.

Естественно, КГБ был заинтригован выходом на Гали ДСТ и «Моссад». У кого из начальства поднимется рука сдать такое дело в архив как неперспективное? «Дело хлеба не просит» — часто употреблявшаяся пословица в коридорах Лубянки. Каждый раз, когда Гали приезжала в Москву, она припасала для Анатолия что-нибудь «жареное». При этом она никогда и никому из сотрудников спецслужб не вешала лапшу на уши. Она просто научилась, рассказывая о чем-то оперу, умело расставлять акценты, подогревая к себе интерес. Ни Анатолий, ни Моше, ни Огюст — никто из них не верил Гали полностью (и даже наполовину). Но каждый из них в силу нацеленности на победу рассчитывал, что триумфатором в конечном счете будет он.

ДСТ занималось с Гали, как с действующим агентом КГБ. Она представляет опасность для Франции — следовательно, с нее нельзя спускать глаз. Еще лучше — перевербовать и затеять игру с КГБ. И основания для ее перехода на сторону ДСТ тоже есть. Ведь все-таки Гали уехала из СССР, продемонстрировав и терпение, и выдумку, и хитрость, и актерские способности. Допустим, рассуждал капитан Огюст, она не работает на КГБ. Тогда ей удалось перехитрить Лубянку и улизнуть. И даже получить возможность навещать родственников. «Моссад» тоже ничего не терял, поддерживая контакт с Гали, — секретов ей никаких не доверяли, а даже с паршивой овцы можно содрать клок шерсти…

Гали, как канатоходец, постоянно рисковала, сотрудничая сразу с тремя (!) спецслужбами. Они были сильнее ее — каждая в отдельности и, не дай бог, все вместе взятые. Но в этом риске она находила особое удовольствие. Гали принадлежала к тому типу людей, которые любят играть в «русскую рулетку» с пистолетом. Спецслужбы были ей нужны: КГБ — чтобы приезжать в Москву к матери и сестре; ДСТ — чтобы спокойно обустроиться на новой родине; «Моссад» — кто знает, вдруг пресловутый голос крови когда-нибудь проснется, и ей захочется жить на земле предков. Короче, спецслужбы отнюдь не были лишними в хозяйстве мадам Гали.

Она, в свою очередь, отлично помнила свои обязательства. И счастливый случай, которыми столь богата судьба этой женщины, не заставил себя ждать.

Гали откровенно скучала. Казалось, ужину не будет конца. Хозяин, мсье Житару, старинный приятель Легаре, посадил Гали по левую руку. Время от времени он наклонялся к Гали и шепотом ласково упрекал: «Вы, моя прелесть, поторопились разводиться. Да-да, вы с Пьером поторопились». Гали и Легаре действительно недавно расстались. Для Пьера это была большая трагедия. Слишком много моральных сил, эмоций и денежных затрат стоила ему эта «история любви». Легаре, возможно не признаваясь самому себе, глубоко в душе осознавал, что, в конце концов, все так и должно кончиться. Они были слишком разные — по культуре, мироощущению, по возрасту. Да что у них было общего с самого начала? Только то, что у него при виде Гали появилось неотвратимое желание увезти ее из России, а у Гали такое же желание покинуть эту страну. Но они остались добрыми друзьями, сохранился и общий круг знакомых.