Любовь и прочие проклятья - Татьяна Николаевна Гуркало

еще давая ей возможность сесть назад и уткнуться в свою тарелку.

Присутствующие за столом притихли, даже лязганье ножей и вилок прекратилось. Закери вообще уставился во все глаза на вскочившую с места недокартофелину.

– Шо? Затыкаете меня уже? Вякнуть силы были, ответить за слова – нет?

– Я не хочу ссориться, – примирительно подняла руки Зои.

– Ой, вот не надо строить святую, мы все знаем, кто у нас на улице вечно крики поднимает! И еще неизвестно, шо вы там за стенками своей клоаки вытворяете!

– Эвелина! Вы меня вынуждаете заметить, что кричите сейчас только вы! – Зои лукавила, она сама не выдержала и вскочила со стула, переходя на крик.

– Шо, правда глаза колет? У нас до вас все было прилично, знаете ли! Это вы чужих мужей соблазняете! Вернон уже не знает, куда глаза деть!

«Кто о чем, а пьяный о бутылке…»

– Не надо мне приплетать сюда вашего мужа. Разберитесь уже со всеми своими комплексами плохой жены!

Эвелина прищурилась и скривила губы.

– Конечно, какой нормальный глянет на вас с вашей паклей!

Зои издала стон умирающего и схватила первое попавшееся под руку. Этим первым почему-то оказалась котлета. С тарелки Виллоби. Честно, фея даже не подумала, прежде чем сделать. Как говорится, второй раз на одни и те же грабли. Котлета смачно врезалась аккурат в лоб госпожи Гризмор и сползла по носу, оставляя сочный маслянистый след. Вот вам и пирожок… с мясом.

Эвелина качнула головой, и котлета приземлилась прямо по центру кремового букета роз на торте. Анна вскрикнула, в ужасе глядя на погребенный под котлетой кусок поля ны.

Зои замерла, прикрыв рот руками, а Эвелина протяжно завизжала, забарабанив по столу кулаками.

– Да шо это делается! Господин страж, вы шо сидите на месте? Тут людей убивают!

– Я… я… – замялся господин Мурак под обвиняющим взглядом Эвелины.

– Да, вы! Вы шо, не видите, шо творится в мире?!

– Так я… – Мужчина вдруг подобрался, словно минутой назад не сидел как кисель, и спросил: – Хотите сделать заявление, госпожа Гризмор?

– Именно! Пишите! Заявляю, что госпожа Янг покушалась на мою жизнь!

– Вот так сразу? – уточнил страж, нахмурившись. – Но протоколы на уголовные дела у меня в кабинете. Такого с собой не ношу. Надо будет обождать, вы с утра приходите в отделение, и все запишем.

– Да, с утра, – поддакнул весело Виллоби, не соображая, с какого утра.

– Да вы шо?! Я до утра, может, не доживу! Вернон, скажи ему! – взвизгнула Эвелина, смахнув поварской колпак мужа.

– Госпожа Гризмор, право, давайте просто… – начал Закери, несмело улыбаясь и не зная, как отреагирует гномиха.

Правильно, что не знал.

– А вы, господин Дрейк, в свидетели пойдете!

– Я? – не понял Закери, и как-то у него сразу отпало желание вмешиваться в женские разговоры.

Зои все это время не сводила взгляда с Эвелины, надеясь, что вот сейчас она очнется, рассмеется, сделает хоть что нормальное. Выйдет, в конце концов, но нет.

«Какое, гномьего зада, покушение?!»

В общем, Зои тоже очень сильно разозлилась.

– А знаете, господин Мурак, я тоже хочу жалобу написать!

Страж подпрыгнул на стуле и перевел взгляд на фею.

– И вы? Тоже покушение?

– Какую жалобу, шо вы городите? На кого жалобу-то, а?! – Эвелина громко засмеялась.

– А что, вам можно стряпать свои писульки каждый день, а мне нельзя? Господин Мурак, я хочу заявить на госпожу Гризмор!

Зои была тверда в своих намерениях, поэтому для пущей убедительности притопнула ногой. Жаль, трава приглушила звук, но попытка не пытка.

– В чем именно жалоба? – деловито спросил господин страж, словно сидел у себя в кабинете за столом в разгар рабочего дня.

– Я обвиняю госпожу Гризмор в клевете!

– Кого? Меня?! Да я, шо бы вы знали, никогда не вру! – Эвелина приложила руки к сердцу, или к печени, в ее костюме это было сложно понять.

– И еще! – вошла в раж Зои. – Добавьте еще! В оскорблении чувств порядочных фей!

– Ха! Да кто тут порядочная фея? Покажите мне пальцем!

Эвелина вышла из-за стола и направилась к Зои. Фея не растерялась и тоже сделала шаг в сторону гномихи. Ну и пусть та была ей по грудь, зато брала шириной.

Гномиха и фея мерились злобой своих взглядов. Еще бы немного, и кто-то бы явно остался без волос. С подбитым глазом и, может, без костюма.

Но тут из-за стола встал господин Мурак, видимо, по профессиональному опыту почуяв, что назревает хорошенький мордоворот.

– Господа, всем надо успокоиться. Все заявления приму завтра, в рабочее время, с восьми до шести. Обед с часу до двух. Госпожа Гризмор, а ваше…

Мужчине не дали договорить, Эвелина в бешенстве оттого, что ей помешали устраивать разборки, да еще начали учить ее жизни, напоминая время работы местного отделения стражей, куда она ходила почти каждый день, развернулась к господину Мураку и закричала:

– Господин Муд… Мудозвон вы! Не мешайте честным гражданам качать честные права! – и просто-напросто развернулась спиной к Зои. Фея икнула. Нет, страж, конечно, мудозвоном был приличным, но мудозвоном в форме.

– Госпожа Гризмор! – заорал тот, как настоящая патрульная сирена на крыше магического экипажа. – Вы только что оскорбили королевского стража! При исполнении! Вы подлежите немедленному аресту!

– Да какой арест! – внезапно даже для самой себя Зои начала защищать Эвелину. – И при каком исполнении? Вы себя видели, господин Мурак? Вы же шатаетесь на легком ветру, глаза уже залиты!

– Госпожа Янг! – Страж явно не ожидал отпора от феи, но тем не менее не растерялся и громоподобного голоса не потерял: – Вы оскорбили честь и достоинство стража правопорядка, носящего форму королевского патруля! Вы подлежите немедленному аресту!

Эвелина фыркнула и шагнула вперед, как бы закрывая Зои. Кинулась на амбразуру, заслоняя собой соседку.

– Да было бы там шо оскорблять!

– Вот именно! – Зои тоже шагнула вперед, вставая плечом к плечу, ну или грудью к голове, у кого как, с Эвелиной. – Вы сначала порядок наведите у себя в отделении, а потом уже аресты законопослушных граждан производите!

– Госпожа Янг! Госпожа Гризмор! Я арестовываю вас по статье сорок три пункт пять за оскорбление представителя королевской власти!

– Шо?! – закричала Эвелина, оглядывая окружающих. – Вернон! Ты шо сидишь! Твою жену арестовывают! Анна! В вашем доме такое творится!

На Анну де Брио было страшно смотреть. Вишенку с головы она сняла и сидела вся бледная, кусая губы, а после слов Эвелины поднялась со стула и нервно затараторила:

– Друзья, ну что же вы, ну что же мы… как же… зачем…

– Госпожа де Брио, извините, но мне придется совершить