Министерство справедливости - Лев Гурский

Так и есть! В папке со спамом уже три дня преспокойно лежал емейл от адресата kotov-lublino. К письму с коротким текстом «Вот! К.» был прикреплен скан документа.

Вообразите, Левка не покупал этот «Астон Мартин»! Машину он получил в прошлом году бесплатно — на что имелась дарственная, оформленная по всем правилам.

Самой интересной была личность дарителя. Этого человека знала, наверное, вся Россия. Четверть населения считала его гением, а три четверти — дьяволом. Он успел поработать, по-моему, на всех высоких постах, кроме президентского… Короче, это был нынешний глава госкорпорации «Фармако» Болеслав Потоцкий. Он же — Железный Болек.

По закону о люстрациях он вроде бы должен был еще полгода назад уйти с поста. А он остался. Санитар Володя говорил, что слышал от главврача, а тот слышал в Минздраве, что без Потоцкого никакой Славной Революции 4 декабря, может, и не было бы вовсе.

— По какому вы делу и как вас представить? — вежливо спросил женский голос в трубке.

— По личному, — ни секунды не раздумывая, ответил я. — Скажите, что это Роман Ильич, родной брат покойного Льва Ильича. Хотелось бы увидеться в ближайшие дни.

— Сейчас выясню, подождите, пожалуйста. — В трубке щелкнуло, включилась «музыка ожидания». У начальников постарше обычно звучат патриотические песни советских композиторов, а у начальников помоложе — какая-нибудь попса голимая. Здесь же мне врубили классику: то была ария Владимира Галицкого из оперы «Князь Игорь».

Чем крупнее босс, тем длиннее очередь из звонков. Я загадал, что если мне ответят до того, как всю арию пропоют дважды, то моя встреча с Потоцким может состояться уже в течение этой недели, а вот если только после третьего или четвертого раза…

«…Пей, пей, пей, пей…» — Оперный бас поперхнулся еще до слова «гуляй», и на его месте снова возник голос секретарши. Не просто вежливый, а прямо-таки почтительный.

— Роман Ильич, сегодня вам было бы удобно?

— Вполне, — сказал я. Что интересно, у меня даже фамилию не уточнили.

— Тогда подъезжайте в любое время — до двадцати часов. Пропуск вам заказан…

На снимках Болеслав Потоцкий выглядел просто блондином, но в реальной жизни он оказался почти альбиносом. Особенно хорошо это было заметно по контрасту с его темно-синим костюмом. Правда, у альбиносов, я где-то читал, глаза должны быть красные, а у главы «Фармако» они были обычные, серые. По его носу и щекам рассыпались бледные желтые веснушки — крупные, как десятикопеечные монеты.

Он принял меня в своем кабинете, обставленном старинной мебелью и густо обвешанном фотографиями в рамках. Стол его был раза в полтора массивней, чем у Юрия Борисовича, и походил уже не на сундук, а на целый крейсер. Я поздоровался, Потоцкий кивнул мне в качестве приветствия, пожал руку и молча поманил в боковую дверь, почти не заметную в тени чучела сапсана, между высоченных книжных шкафов черного дерева.

Следуя за Потоцким по узкому полутемному коридорчику вдоль стеллажей, уходящих под потолок, я чувствовал себя Алисой в кроличьей норе. Меня бы даже не удивило, если бы в конце нашего пути оказалась душная алхимическая келья в форме пентаграммы — с тигелями, пузатыми ретортами и пучками засохших трав по углам. Однако вскоре мы вышли на свет — в квадратный внутренний дворик с клумбами по периметру.

Наверное, он опасается «жучков» в своем кабинете, сочувственно подумал я. И ошибся.

— Там нет прослушки, — Болеслав Янович как будто прочел мои мысли. — Скоро мы туда вернемся. От Льва Ильича я много слышал о вас и буду рад поговорить. Вы похожи на старшего брата, очень… Но о нем позже. Пока же прошу об одолжении. Есть один вопрос, который за последние полгода мне задавали, наверное, раз пятьсот. Журналисты и не только. Задайте и вы, не стесняйтесь. Хочу, чтобы между нами не было недомолвок.

— О чем спросить? — не понял я. — И почему все этим так интересуются?

Потоцкий лучезарно улыбнулся:

— Хорошо, я уточню. Как известно, президент Дорогин умер в ночь с 3 на 4 декабря от внезапной остановки сердца. Это факт. Но почему она случилась? Среди версий самая популярная — ему помогли умереть. А среди тех, кто помог, первым называют меня.

А-а, вот он про что! Именно об этом и толковал санитар Володя. Что ж, раз человек сам настаивает, то ладно. Надо только найти формулировку помягче… Хотя какая разница?

— Вы отравили лысого? — спросил я напрямик.

— Прекрасно, Роман Ильич! — обрадовался глава «Фармако». И, похоже, искренне. — Без экивоков, сразу к сути. Отвечаю: нет. Я никого и никогда не убивал. И вы мое признание можете проверить немедленно. Для фармацевта убить человека, доверившего ему свою жизнь, — грех. Даже если это плохой человек — нельзя. Табу. Такое не может остаться безнаказанным… Теперь валяйте, проверяйте. Мы ведь не зря вышли на открытое место.

Я оторопел. Левка — идиот! Зачем он рассказал Потоцкому о наших весах? А если уж тот знает, почему не боится? Это больше, чем смелость, — это самоубийственная глупость. У каждого, кто в России достиг высот, припрятаны скелеты в шкафу. Великая Вселенская Справедливость — не полиграф. Обмануть закон природы нельзя. Угол падения равен углу отражения. Дважды два — четыре. Ускорение свободного падения, хоть ты тресни, на Земле будет примерно девять и восемь десятых метра на секунду в квадрате.

— Болеслав Янович, не будите лихо, — сердито сказал я. — Я пришел с вами поговорить, а не выяснять, в чем и насколько вы виновны. Пусть даже вы в «Фармако» и подсунули Дорогину отраву вместо таблетки долголетия, я не против, так ему и надо. Однако сила, которая внутри меня, мне не подвластна. Она учтет все ваши грехи. Вам что, не страшно?

— Есть немного, — кивнул Потоцкий. Уже без улыбки. — Потому-то мы и ушли из кабинета. Вы сильнее брата, он говорил. Если случится какой-то катаклизм, не хочу нанести ущерб казенной мебели. Но, думаю, всё со мной будет в порядке. Лев Ильич шесть лет подряд, до марта прошлого года, работал в «Фармако» — занимался безопасностью. По моей просьбе он проверял меня постоянно. Не будь разницы между мной и моими врагами, я от него первый бы пострадал. Но я, как видите, цел и невредим. В отличие от некоторых… Вы знаете историю Карла Нагеля? Полтора года назад у нас об этом много писали.

Конечно, я слышал про Карла Нагеля — а кто из нас о нем не слышал? Знаменитый международный наемник, в XX веке водил компанию с Линном Гаррисоном и Бобом Денаром. Был в «черном списке» у всех главных спецслужб мира. Свергал африканских царьков и латиноамериканских диктаторов, чтобы посадить на их места других диктаторов и царьков. Легко выживал в ливийской пустыне и в джунглях Амазонки… а погиб в России из-за дурацкого невезения. В лесопосадках на сороковом километре Минского шоссе у него прямо в гранатомете РПГ-7 разорвалась кумулятивная граната. Тело нашли через неделю, личность установили по ДНК в базе Интерпола.

— Так он вас поджидал… — сообразил я. — Это было первое покушение?