Карусель душ - Пенн Кэссиди

полета. Речь шла о моей свободе делать все, что, черт возьми, я захочу, когда здесь никто не скажет мне «нет». Я могла бы заполучить и Баэля, и Теодора, и никто не шептал мне на ухо, что это неправильно — хотеть двух мужчин. Это была та свобода, которой я всегда жаждала.

Качели резко замедлились и начали опускаться. Я резко втянула воздух и вцепилась в канаты. Мы спускались невероятно быстро, замедлившись только тогда, когда достигли земли. Качели натянулись ровно настолько, чтобы мои ноги болтались над землей. Я посмотрела вверх, мои глаза расширились при виде удлиненных веревок. Должно быть, это был еще один трюк Баэля.

Взгляд Теодора был подобен физической ласке. Он продолжал наблюдать за всем, что мы делали. Я едва могла разглядеть его в темноте за пределами света прожектора, но мне и не нужно было его видеть. Всякий раз, когда он находился со мной в одной комнате, на меня приходило осознание.

— У вас, ребята, неплохо получается убеждать, — сказала я с широкой улыбкой. Настоящей улыбкой. Было так чертовски приятно улыбаться.

Баэль усмехнулся, целуя меня в щеку.

— Мы стремимся нравиться.

По щелчку пальцев Баэля мои ноги раздвинулись, хотя я и не прилагала сознательных усилий, чтобы сделать это самой. Ощущение было такое, словно невидимые руки ласкали внутреннюю поверхность моих бедер. Я ахнула, когда появились две веревки, свисающие по обе стороны от меня, двигающиеся, как змеи, извивающиеся сами по себе, когда пальцы Баэля дернулись. Он творил волшебство, и это заставляло меня наблюдать за ним с полным благоговением.

У меня кружилась голова, когда он кружил вокруг меня с той учтивой развязностью, на которую был способен только Баэль. Он снял фрак, оставшись с обнаженной грудью, кожа блестела в свете прожекторов. У меня пересохло во рту при виде того, как он собрал свои длинные волосы в неряшливый пучок.

Веревки, которыми он командовал, начали обвиваться вокруг моих бедер, затягиваясь и завязываясь узлами, прежде чем подняться выше и соединиться с веревками, которые поддерживали качели на трапеции. Это создало то, что я могла только описать, как самые странные секс-качели в мире. Веревки удерживали мои ноги на месте, мои бедра были широко раздвинуты, а платье задралось вокруг головы, пока не слетело и не упало на землю, оставив меня полностью обнаженной.

Баэль одобрительно улыбнулся своей умелой работе, прежде чем повернуться к Теодору, который все еще сидел на трибуне, терпеливо наблюдая за нами.

— Продолжим? — спросил он.

У Теодора не было никакого ответа, за исключением малейшего намека на ухмылку, от которой мое сердце пропустило удар. Я едва могла видеть его, но светящийся череп под его кожей становился все ярче.

Баэль обошел меня, как будто я была произведением искусства, которое он с гордостью создал, и слегка поправил веревки, прежде чем взяться за них обеими руками.

— Праздник для глаз и языка! — Закричал Баэль своим лучшим голосом манежного мастера.

— Мне следует бояться? — Спросила я, смеясь, когда он погладил мои растрепанные кудри и провел кончиками пальцев по обнаженным плечам.

— Очень, — дразняще прошептал он мне в ухо. — После сегодняшней ночи ты можешь забыть, что когда-то знала что-то другое.

У меня внутри все перевернулось от его прошептанных обещаний. Я очень хотела, чтобы он мне это доказал. Прямо сейчас я шла ва-банк, готовая ко всему, чего бы эти двое ни хотели от меня. Если это должно было стать моей новой нормой, то я собиралась принять все это к чертям собачьим и жить той жизнью, которой мне никогда не позволяли жить.

Он остановился передо мной, большим и указательным пальцами слегка ущипнул меня за подбородок и поднял мои глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Voulez-vous coucher avec moi ce soir? (Ты хочешь переспать со мной сегодня вечером?)

Я густо покраснела, все мое тело вспыхнуло, как открытое пламя. Я кивнула, не сводя с него глаз.

— Oui, — прошептала я, задыхаясь.

Глаза Баэля потемнели почти до черноты, а зрачки расширились. Его ноздри раздулись, как будто он учуял что-то опьяняющее.

— Что ты с нами сделала?

Не успела я опомниться, как Теодор уже стоял передо мной. Кажется, я даже не моргнула. Он также был без рубашки, и пуговицы на его брюках были расстегнуты. Он подошел еще ближе.

— Это то, чего мы хотим, — сказал он низким голосом, который вызвал у меня желание подчиняться каждой его команде. — Доставить тебе непостижимое наслаждение. Поклоняться у твоего алтаря, моя жрица.

Я тяжело дышала, моя грудь быстро поднималась и опускалась, чувствуя себя полностью во власти их чар. Руки Баэля обвились вокруг меня сзади, его губы покрывали мои плечи обжигающими поцелуями. Я застонала, мои глаза закрылись, а голова откинулась назад.

Затем я почувствовала сильный шлепок по своей голой киске. Вскрикнув, я распахнула глаза и обнаружила, что Теодор смотрит на меня сверху вниз, облизывая свои пальцы, покрытые моей влагой.

— Ты ударил меня, — обвинила я его, затаив дыхание.

— И тебе это понравилось, — сказал он, прежде чем резко сделать это снова. Я вскрикнула, когда он шлепнул по моей влажной киске раз, другой и третий, пока моя кожа не покраснела, а клитор не заныл от потребности, чтобы к нему снова прикоснулись.

Баэль усмехнулся, его пальцы коснулись моих припухших губ, прежде чем он наклонился и прошептал мне на ухо.

— Это то, что у тебя будет в полном твоем распоряжении, грустная девочка. Наши пальцы, языки и наши члены в твоей власти. Твои и только твои. — Его руки блуждали по мне, пока я дрожала, лаская свои обнаженные груди.

Я кивнула, едва способная сформулировать слова, когда Теодор крепко обхватил мои бедра обеими руками и притянул меня к себе, так что наши тела были плотно прижаты друг к другу от груди до бедер, моя киска идеально прилегала к его члену, прямо под тонкой тканью его брюк.

Баэль откинул прядь волос у меня на затылке, наклоняя меня назад для глубокого, чувственного поцелуя. Его язык лизал мои губы, он покусывал, посасывал и пробовал на вкус. От его поцелуя я трепетала и извивалась.

Я подпрыгнула, когда почувствовала язык у себя между ног. Баэль не переставал целовать меня, и я не смогла бы отстраниться, даже если бы захотела, чего я не делала. Его поцелуй имитировал то, что Теодор делал с моей киской, его язык кружил и щелкал.

Баэль целовал меня все глубже, полностью поглощая мое тело и душу. Его руки переместились, чтобы крепко сжать мои бедра, в то время как