Карусель душ - Пенн Кэссиди

язык Теодора исследовал каждый дюйм моей киски, каждое движение нарастало, пока я не стала отчаянно нуждаться в освобождении. Мое тело извивалось под ним, когда его язык нашел мой клитор, удовольствие пронеслось по мне подобно лесному пожару.

Мое тело задрожало, когда я почувствовала, что начинаю подниматься на вершину, сердце бешено заколотилось в груди. Внезапно Баэль отстранился от меня с дьявольским смехом, и Теодор последовал его примеру, оставив меня балансировать на грани экстаза.

— Нет, — сказал Баэль, прищелкнув языком. — Тебе придется подождать, пока мы не скажем тебе кончить.

Я свирепо посмотрела на Теодора, когда он поднялся на ноги и отступил всего на несколько шагов, но этот свирепый взгляд исчез с моего лица, когда он закончил расстегивать молнию на брюках, высвободил свой член и сделал себе несколько медленных поглаживаний. Мой рот мгновенно наполнился слюной при виде него. Он был не только толстым и длинным, но и кончик его члена был проткнут насквозь, точно так же, как у Баэля.

Он направился ко мне с целеустремленным намерением, и я почувствовала, как мои стены сжимаются в предвкушении. На секунду я задумалась, поместится ли он вообще внутри меня.

Он расположился между моих дрожащих бедер, и его пульсирующая головка члена дразнила меня кругами вокруг моей влажной киски, прежде чем, наконец, войти полностью. Я ахнула, когда он полностью заполнил меня, растягивая каждый дюйм, как тугую перчатку. Мои глаза закатились в восторге, когда его прикосновение послало волну удовольствия по моему телу.

— О боже мой… — Я застонала от отчаянной потребности, в моем голосе звучала смесь удовольствия и боли. — Трахни меня, Тео… О, мой гребаный бог…

Он застонал в ответ и начал входить в меня, толкаясь все сильнее с каждым разом, когда достигал точки.

— Теперь я твой бог, жрица. Произнеси мое имя. — Его руки сжимали мои бедра, когда он двигался внутри меня, мучительное удовольствие разливалось по моему телу каждый раз, когда его пронзенный ствол касался труднодоступного места внутри меня.

Баэль целовал мою шею и плечи, в то время как его пальцы щипали и поглаживали мои соски, одновременно причиняя мне боль и облегчение.

— Мет… — простонала я, едва сумев произнести это имя. Его толчки ускорились, пока я не была вынуждена держаться за веревки. — Мет Калфу, — выдохнула я. Он хотел, чтобы я назвала его имя? Я бы назвала ему его гребаное имя.

— Правильно, грустная девочка, — сказал Баэль низким и рычащим голосом. — Позволь ему трахать эту хорошенькую киску, пока тебе не захочется большего. Я хочу слизывать его сперму с твоей киски, пока ты будешь извиваться на моем языке.

Я застонала от его слов, мои бедра начали насаживаться на член Теодора, встречая его толчок за толчком. Его глаза были похожи на черные шарики, а скелет светился под его темной кожей, как демон, стремящийся вырваться на свободу. Он был прекрасным жнецом, пришедшим, чтобы украсть меня и сохранить навсегда.

Хватка Тео на моих бедрах усилилась, когда его толчки стали почти дикими, сводя меня с ума от желания. Я почувствовала знакомую искру внизу живота и поняла, что это все. Я собиралась кончить сильнее, чем когда-либо прежде.

Я затаила дыхание, когда мои бедра начали дрожать. По какой-то причине я еще не была готова кончить. Я хотела растянуть этот момент как можно дольше. Я попыталась контролировать свое дыхание, на мгновение оттягивая оргазм.

Руки Баэля оставили мою грудь, и он подошел ко мне сбоку. Его грудь блестела от пота в теплом свете прожектора, оттеняя темные татуировки. Я облизнула губы и потянулась к нему, зацепившись пальцами за пояс его кожаных штанов.

Он не возражал, когда я вытащила его татуированный член, облизывая губы в предвкушении. Желание высосать его досуха внезапно стало непреодолимым. Он шагнул ближе, и я взяла головку его члена губами и нежно пососала. Баэль застонал, гладя меня по волосам.

— Вот так, детка, соси меня, пока я не наполню твое горло своей спермой.

Теодор вонзился в меня сильнее, яростно поигрывая большим пальцем по моему клитору. Я взяла член Баэля поглубже, покачивая головой вверх-вниз, проводя языком по нижней стороне его ствола. Его бедра подались мне навстречу, когда он трахал мой рот, постанывая и ругаясь по-французски.

— Кончай со мной, жрица, — приказал Теодор.

Не в силах больше сдерживаться, оргазм пронесся сквозь меня подобно урагану экстаза, оставляя блаженство растекаться по каждому дюйму моего тела, пока не остались только звезды, которые сверкали за моими плотно закрытыми веками. Все мое тело содрогалось, бедра тряслись от желания обхватить бедра Теодора, но я не могла пошевелить ими, так как все еще была привязана к месту толстой веревкой.

Стенки моей киски сжались вокруг его члена, сжимая его, как тисками. Он хрюкал и рычал себе под нос, когда его бедра толкались в меня, его член пульсировал, когда горячая сперма заполняла меня. Он продолжал жестко трахать меня, пока жидкость вытекала из меня.

Баэль вслед за Теодором перешел через край, изливаясь в мое горло. Я жадно проглотила его, наслаждаясь горячим, соленым вкусом на языке. Его голова откинулась назад, он крепко зажмурился и застонал, когда его тело задрожало. Его пальцы погрузились в мои кудри, крепко сжимая меня, пока я высасывала все до последней капли из его яиц.

Теодор медленно вышел, оставив меня разинутой и пустой, в то же самое время, когда Баэль убрал свой член из моего рта. Я облизала губы, чувствуя, как единственная капля спермы стекает из уголка моего рта.

Баэль наклонился и захватил её языком, застонав от восторга.

— Ты хоть представляешь, насколько ты восхитительна? — спросил он меня, затаив дыхание.

Теодор подошел, чтобы отвязать мои бедра от качелей, и я чуть не расплакалась от того, какое облегчение почувствовала, когда они освободились. Мои мышцы напряглись, когда он осторожно опустил каждую ногу, с заботой и благоговением.

— Если она этого не сделает, тогда, я полагаю, нам лучше потратить следующую вечность, показывая ей это, — сказал Тео. Протянув руку, он погладил мою щеку ладонью. Такой мягкий и нежный, в отличие от того, как жестоко он трахал меня всего несколько минут назад.

Баэль опрокинул мне в рот бокал «Эйфории». Было трудно удержать его от расплескивания из-за того факта, что в данный момент я лежала вверх ногами на краю его кровати, в то время как Теодор массировал мои босые ноги.

Музыка играла из старого фонографа, который Баэль установил в углу своей палатки, и мы чередовали танцы