Цвет моих крыльев - Екатерина Шашкова

– Не дождетесь! Готова к еще одной прогулке по сто лет нехоженным и порядком изгаженным тропам! И, кстати, как вы выбрались из тайного хода? Я же точно помню, что зачаровала двери!

– А я, думаешь, зачем нужна? Для украшения интерьера, что ли?

Я вздохнула. Иногда мне казалось, что лучше бы блондинка и впрямь была украшением. Желательно безмолвным. И спрятанным на дно сундука. А то больно уж она въедливая.

– Ты же не магичка…

– Нет. Но я мавка. А такое простенькое заклятие снять – много умения не требуется.

Упс! А я-то всегда думала, что надежнее этих чар ничего нету. Почему же тогда дома ни родители, ни Ксанка никак не могли их взломать? Или могли, только мне не говорили?

– Тогда… выходит, что любой мало-мальски приличный маг и даже некоторая нежить смогут снять мое заклинание?

– Ну да. Дел-то на пару секунд. – Рисса пожала плечами. (А мне вдруг стало слегка волнительно за судьбу своего тайника с записями. Я-то надеялась, что он закрыт надежно! Да и смысл тогда комнату запирать? Кстати, о комнате… Во-первых, когда я успела ее зачаровать? А во-вторых…) – Так на кой черт ты мне утром в дверь дубасила? Открыла бы да зашла!

– Ну открыла бы. Но все равно не вошла…

– Это еще почему?

– Видишь ли, я не могу войти в жилое помещение без разрешения! Особенно в спальню. Я все ж таки нежить, причем высшая. А у нас свои законы.

– Кстати, уважаемая нежить, – ухватилась я за ниточку, – а что ты еще можешь и не можешь? Ну, кроме как читать мысли и торчать под дверями, пока не впустят?

Мавка уставилась на меня взглядом, достойным высококачественного рентгеновского аппарата.

– Могу песню спеть… – решилась наконец она. И после длинной паузы добавила: – А могу и не спеть.

– Я из магии имею в виду, – нахмурилась я.

– А из магии, уважаемая магичка, я могу читать мысли и торчать под дверями, пока не впустят.

Я вздохнула. Нет, не выйдет у нас с ней конструктивного диалога. Подумаешь, я ее во всех грехах подозреваю… Так это не то чтоб совсем я, просто обстоятельства так сложились. Но она-то меня в чем винит? Надеюсь, не в том же са…

– А-а-а-а-а-а!!!

От неожиданности я подскочила вместе со стулом. В воздухе мы с ним, правда, разделились и приземлились уже по отдельности: я – на ноги, а он – кувырком и на то место, где только что сидела Рисса.

Сама же мавка в этот момент уже выскакивала за дверь. Я поспешила следом, невольно отмечая, как у нее меняются осанка, походка… Жаль, выражение лица не разглядела. Но все равно я готова была поспорить на последнюю заначку печенья, что оно сразу же стало более простецким. И более привычным.

– У-у-у-у-у-у!!! – Женский голос в коридоре сменил тональность, но упорно продолжал изображать пароходную сирену.

Голосила какая-то молоденькая девчонка, замершая перед входом в соседнюю комнату. При этом она так старательно заслоняла собой дверной проем, что я видела только ее спину да распахнутую дверь. Мавка оказалась чуть проворнее меня и первой оттолкнула крикунью с линии обзора, втиснувшись на ее место. И сразу же подхватила эстафету, затянув:

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!

Сдвинуть Риссу с места было проблематично, поэтому я попыталась встать на цыпочки и заглянуть в комнату через ее плечо. Ага, разбежалась! Обзор там плотно загораживали густые пушистые волосы мавки, которые, кажется, жили собственной жизнью. И в этой жизни их явно держали впроголодь, иначе с чего бы это им набрасываться на меня, как могучему хищнику на трепетную лань?!

С трудом отбившись от блондинистых локонов, я переключила свое внимание на нижнюю часть вражеской амбразуры. Проще говоря, опустилась на четвереньки и поползла между ногами Риссы. Но там меня ждала новая преграда – блондинка относилась к тому самому абсолютному меньшинству студенток, которые мужской форме предпочитали женскую. Короче, я уперлась лбом в плотный подол длинного сарафана и некоторое время упрямо бодала его, прежде чем догадалась поднырнуть.

Впрочем, все усилия того стоили. Зрелище моему взору открылось незабываемое: во-первых, моя соседка Нинетта, девица второго года обучения, точнее, ее тело, полулежащее в кресле, а во-вторых, кровь. Крови даже на первый взгляд было много. Она темным пятном выделялась на ковре, бурыми ручейками стекала по ножкам кресла, алыми кляксами расплывалась по ночной рубашке.

Картину довершала бритва, выпавшая из безвольной окровавленной руки.

– Упс! – пробормотала я, категорически не желая присоединяться к двухголосому вою, который, к слову, уже и так привлек достаточно внимания.

Из других комнат начали выглядывать заспанные студентки. Постепенно подтягивались к месту событий и студенты мужского пола. Слуг тоже набежало приличное количество. Только преподавателей пока не наблюдалось, но это было делом времени. Вопли, однако, начали потихоньку стихать, уступая место истеричному всхлипыванию.

Прибежал Кьяло, закутанный в простыню, как римский патриций. Уж не знаю, что он там подумал, разглядев в толпе любопытствующих меня и Риссу, но в комнату Нины он даже не заглянул – просто выдернул нас двоих из дверного проема и прижал к стенке.

– Что вы еще успели натворить?

– И в мыслях не было! – дружно возмутились мы.

– Тогда почему вы опять в центре событий?

Мы недоуменно посмотрели друг на друга. При этом в глазах блондинки мелькнуло что-то такое… нехорошее. И я крепко пожалела, что не умею читать мысли. Впрочем, тут и без чтения все было ясно. Мавка явно прикидывала, не мог ли ночной всплеск энергии, который ее разбудил, быть связан со смертью Нинетты…

А разбудил ли? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!

Я скользнула взглядом по невыспавшимся студентам, продолжавшим заполнять коридор. Все девушки были в ночнушках, пеньюарах, каких-то цветастых халатиках. И только вездесущая мавка – в розовой блузке с ужасными оборочками и в форменном сарафане. Да еще и причесанная, хотя по ее шевелюре этого никогда нельзя утверждать наверняка.

Что-то она явно недоговаривает. Пожалуй, эту нежить еще рано сбрасывать со счетов!

Увлекшись размышлениями, я не сразу заметила, что вокруг стало как-то подозрительно тихо.

Я торопливо отвела взгляд от розовых оборочек и увидела в конце коридора Понжера. Выглядел он, мягко говоря, не очень: мятая рубашка удивительно гармонировала с землисто-серым лицом.

Интересно, он за последние несколько суток вообще спал? А то похоже, что нет… Но сонного он, впрочем, не напоминал. Двигался четко, уверенно и очень быстро, на грани бега. Думаю, от преодоления этой грани его удерживали разве что ранг ректора да две персоны, торопливо шагающие следом. Весьма примечательные персоны, надо заметить.

Тучный краснолицый священник выдерживал заданный темп с явным трудом. Он тяжело дышал и постоянно утирал катящийся по лицу пот. Но так как платка у него с собой не оказалось, он украдкой пользовался то рукавом черного монашеского балахона, то краешком плаща. То есть это он так думал, что украдкой.