Имидж старой девы - Елена Арсеньева

– Чего, Виктор Сергеевич? То иди, главное, то погоди…

– Помолчи минуту! – махнул на него Малютин. – Ты менядостал! Скажи… Хоботов приезжал?

Костин молчал, водя глазами по потолку.

– Чего молчишь? – набычился Малютин. – А? Язык проглотил?

Костин высунул кончик языка. Он просто хотел доказать, чтоничего не проглотил, язык как был при нем, так и остался, но тут же сообразил,что начальник может расценить эту невинную шутку как дерзость, а потомупоспешил объяснить:

– Вы ж сами сказали – молчать! Я и молчу!

Малютин оскалился с таким выражением, что Костин мгновенноперестал ерничать и отрапортовал:

– Не было его! А чего бы он – приехал и пустой уехал? Нет,не было его!

– Тогда я ничего не… – тяжело выдохнул Малютин, потомсообразил, что едва не ляпнул то, что Костину знать совершенно ни к чему, апотому в очередной раз махнул рукой: иди, мол! – и задумчиво уставился в окно.

Да, похоже, мелькнувшая в его голове догадка неподтвердилась. Ложный след! Костин немножко подождал, но, поскольку начальникбольше себе не противоречил, неспешно вышел и потопал в зал ожидания.

Малютин некоторое время смотрел в окно на изредка мелькающиепо площади машины. Телефон в кармане опять зазвонил. Малютин вытащил трубку,увидел на дисплее знакомую надпись: «Номер не определен» – и отвечать не стал:перевел звонок на вибратор и отложил сотовый на край стола.

Тихое, назойливое гудение не унималось. Малютин пожалплечами и нажал на сброс, а потом и вовсе отключил мобильник. Снял трубкурабочего телефона, полистал ежедневник, отыскивая какую-то запись, и набралномер.

– Але?.. – ответили почти сразу.

Голос говорившего с трудом пробивался сквозь гул, и Малютинпонял, что это гудит мотор.

– Хоботов?

– Не, не он, это водитель. Щас его позову.

В трубке что-то зашуршало, потом раздался другой голос. Онзвучал яснее, да и интонации в нем были другие: напористые, недобрые:

– Алло, Хоботов.

– Салют, Малютин побеспокоил.

– Здорово, Малютин. Рад тебя слышать. Что-то не так?

– Ты куда пропал, огурец соленый? Я тебя полчаса назад ждал.Мы же договорились, ты приезжаешь, забираешь нашего пацана. А ты где?

– …

– Алло, чего молчишь?

– Да я не понял. Что ты говоришь?

– Слышно плохо? – забеспокоился Малютин и заговорил громче:– Я говорю, ты что задерживаешься? То от вас звонили, клялись, что ты мухойпримчишься, то не дождешься тебя. Ты знаешь, у меня нет времени, чтобы тутвашего ухаря караулить. И людей нет, у меня все люди при деле. Давай говори,когда появишься!

– Малютин, ты что, с печки упал? – сдавленно спросилХоботов. – Ты чего несешь? Да ведь я…

– Мать твою! – окончательно разозлился Виктор Сергеевич. –Или ты немедленно приезжаешь и забираешь этот южный фрукт, или я выгоню его втри шеи, понял? А что? У меня ничего на него нет, только ваши звонки. Порядкаон мне в аэропорту не нарушал, только его девочки малость попищали, но девочекмы уже отправили, а сам-то пахан вам нужен или нет?

– Малютин, – тем же сдавленным тоном проговорил Хоботов, –Сергеич, ты это… не гони пену. Погоди шесть секунд, я тебе перезвоню. Слышноплохо, трещит какая-то хреновина.

– Ничего у меня не трещит! – выкрикнул Малютин, но было ужепоздно – Хоботов отключился.

Малютин что-то прошипел сквозь стиснутые зубы, но поделатьничего не мог. Он знал, что связь в оперативных машинах порою работает погано.Ничего не попишешь – пришлось ждать звонка Хоботова. Однако тот все не звонил.Малютин не выдержал, набрал его номер, но телефон был занят. Прошло какое-товремя – Хоботов не отзывался. Наконец он позвонил:

– Слушай, Малютин, у нас тут еще вдобавок колесо спустило.Подержи этого типа у себя еще минут сорок, самое большее – час, ладно? Оченьтебя прошу! Сочтемся, гадом буду!

И бросил трубку.

Малютин мгновение смотрел на телефон, дивясь такойнесусветной наглости. Чтоб он еще хоть раз связался с автозаводскими ментами…Взял для них важнейшего фигуранта, а они никак не удосужатся приехать за ним.Что-то темнит Хоботов… колесо, то да се…

Ладно, живешь сам – и другим жить давай. Можно выручитьчеловека. Подождать сорок минут, даже час и даже полтора – не вопрос. ЕслиКостин выключил Карлыгокова как надо, то Бузмакина вполне можно оставитьприсмотреть за этой мразью. Дело сейчас не в этом! Вопрос в другом.

Честно говоря, звоня Хоботову, Малютин еще оставлял себенекоторую надежду, что выяснится вопрос, который сейчас занимал его большевсего. Например, что произошла какая-то ошибка, путаница, жуткое недоразумение.Но если Хоботов еще на пути в аэропорт…

Да что случилось?! Куда пропал этот парень?

Напрашивается один простейший ответ, конечно… Он просто ушелиз кабинета. Вот через эту дверь, ведущую на крыльцо. Вышел – и…

Ну, чушь. Не больной же он! Уйти без денег, без документов,плюнув на то, что уже объявлена посадка на его рейс. Нереально!

А что тогда реально?! Где в реальности может находиться этотТуманов?!

Вибратор мобильника снова глухо, надрывно загудел.

«Номер не определен», – высветилось на дисплее.

Малютин сложил руки на груди и угрюмо отвернулся оттелефона. Ответить ему было ровным счетом нечего.

Как известно, жизнь – штука однообразная. Ночь-день,утро-вечер, жизнь-смерть, сон-явь… У меня затянувшаяся явь. Лизочек опять неспит!.. Лежит у меня на руках, смотрит снизу вверх с глубоким интересом. А якачаюсь перед окном и пою, даже не вполне соображая, что именно:

Мой Лизочек так уж мал,

Так уж мал, так уж мал,

Что из скорлупы ореха

Фаэтон себе для смеха

Заказал, заказал, заказал!

Господи боже! А это еще что?! Откуда?