Мария Стюарт - Стефан Цвейг

Поистине это письмо Кассандры[3]– все егозловещие предсказания сбываются, да и многие другие, еще более тяжкие бедствияобрушиваются на короля. Оба сына, подаренные ему Марией де Гиз, умирают вколыбели, и у Иакова V в его лучшей поре все еще нет наследника короны, котораягод от года вое более его тяготит. В конце концов непокорные бароны вовлекаютего в войну с могущественной Англией, чтобы в критическую минуту предательскипокинуть. У Солуэльского залива Шотландия узнала не только горечь, но и позорпоражения[*] Войско, покинутое предводителямикланов, трусливо разбежалось, почти не оказав сопротивления, а король,мужественный рыцарь, в этот тяжкий час сражается не с чуждым врагом, а ссобственной смертью. В Фокленде лежит он, измученный лихорадкой, утомленныйпостылой жизнью и бессмысленной борьбой.

В тот хмурый зимний день 9 декабря 1542 года, когда за окнами стоялнепроницаемый туман, в ворота замка Фокленд постучал гонец. Он принесизмученному, угасающему королю весть о том, что у него родилась дочь,наследница. Но в опустошенной душе Иакова V нет места радости и надежде.Почему не сын, не наследник?.. Обреченный смерти, видит он повсюду лишьнесчастье, крушение и безысходное зло. «Женщина принесла нам корону, с женщиноймы ее утратим», – произносит он покорно. Это мрачное пророчество было егопоследним словом. Глубоко вздохнув, повернулся он к стене и больше ни на что неотзывался. Спустя несколько дней его предали земле, и Мария Стюарт, еще ненаучившись видеть мир, стала королевой.

Однако быть из рода Стюартов и притом шотландской королевой значило нестидвойное проклятие, ибо ни одному из Стюартов не выпало на этом престолесчастливо и долго царствовать[4]. Двое королей– Иаков I и Иаков III – были умерщвлены, двое – Иаков II и Иаков IV – пали наполе брани, а двум их потомкам – этой еще несмышленой крошке и ее кровномувнуку Карлу I – судьба уготовила еще более страшную участь – эшафот. Никому изэтого рода Атреева[5]не было дано достичьпреклонных лет, никому не благоприятствовала судьба и звезды. Вечно воюют они сврагами внешними, врагами внутренними и с самими собой, вечно окружены смутой иносят смуту в себе. Их страна так же не знает мира, как не знают его они сами.Меньше всего могут они положиться на тех своих подданных, кто должен бытьопорою трона, – на лордов и баронов, на все это мрачное и суровое, дикое инеобузданное, алчное и воинственное, упрямое и своенравное племя рыцарей, – «unpays barbare et une gent brutelle»[*], какжалуется Ронсар, поэт, заброшенный в эту страну туманов[6]. Чувствуя себя в своих поместьях и замках маленькимикоролями, лорды и бароны гонят, точно убойный скот, подвластных им пахарей ипастухов в свои нескончаемые драки и разбойничьи набеги; неограниченныевластители кланов, они не знают иной утехи, кроме войны. Их стихия – раздоры,их побуждение – зависть, все их помыслы о власти. «Золото и корысть –единственные сирены, чьих песен заслушиваются шотландские лорды, – пишетфранцузский посол. – Учить их, что такое долг перед государем, честь,справедливость, благородные поступки, – значит лишь вызвать у них насмешку».Драчливые и хищные, как итальянские кондотьеры, но еще более необузданные инеотесанные в проявлении своих страстей, все эти древние могущественные кланы –Гордоны, Гамильтоны, Араны, Мейтленды, Крофорды, Линдсеи, Леноксы и Аргайлы –вечно грызутся между собой из-за первенства. То они ополчаются друг на друга вбесконечных усобицах, то клятвенно скрепляют в торжественных «бондах»[*] свои недолговечные союзы, сговариваясь противкого-то третьего, вечно сбиваются в шайки и клики, но ничем не связаны межсобой и, будучи все родственниками и свойственниками, на самом деле завистливыеи непримиримые враги. В душе это все те же язычники и варвары, как бы они себяни именовали, протестантами или католиками, – смотря по тому, что им выгоднее,– все те же правнуки Макбета и Макдуфа, кровавые таны, столь блистательнозапечатленные Шекспиром.

Только в одном едина неукротимая завистливая свора – в борьбе против своегогосударя, короля, ибо всем им одинаково несносно послушание и незнакомаверность. И если эта «кучка негодяев» – «parcel of rascals», как заклеймил ихшотландец из шотландцев Бернс[7], – и терпитнекое подобие власти над своими замками и прочим достоянием, то лишь изревности одного клана к другому. Гордоны потому оставляют корону Стюартам, чтобоятся, как бы она не досталась Гамильтонам, а Гамильтоны – лишь из ревности кГордонам. Но горе шотландскому королю, вздумай он в своей пылкой, юношескойсамонадеянности стать королем на деле, насаждать в стране порядок и добрыенравы и противостоять алчности лордов! Весь этот враждующий между собой сбродтотчас же по-братски сплотится, чтобы свергнуть своего государя; и коль несладится у них дело мечом, то к их услугам надежный кинжал убийцы.