Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520 - Жак Эрс

Посольства, греки и султан

В силу всех этих причин римский двор, быть может, в большей степени по сравнению с французским и испанским, привлекает значительное количество иностранных политиков: здесь прочно обосновываются послы, часто приезжают с миссией проповедники. Они спешат сюда, только прослышав об избрании нового папы, чтобы поздравить его… и сразу обратиться к нему с рядом прошений. Они прибывают для того, чтобы разъяснить, обосновать позицию своих повелителей, снискать папскую благосклонность или хотя бы добиться снисходительного нейтралитета с его стороны. Для всех, начиная с могущественных монархов и кончая вассальными князьками и итальянскими коммунами во главе с венецианской и флорентийской, представительство в Риме с точки зрения дипломатического искусства превращается в настоятельную необходимость, предполагая большую помпу и значительные расходы. Рассчитывая на кардиналов-соотечественников, все располагаются в их дворцах. Одновременно, порой без видимых оснований, чтобы ничего не упустить, «аккредитуется» кто-нибудь при дворе — друг или подкупленный человек. Все внимание сосредоточено главным образом на посольствах. Здесь нужны люди, способные плести интриги, собирать информацию, постоянно представлять свежие сведения, а также те, кто умеет пустить пыль в глаза своей пышной свитой, выставленным напоказ богатством, дорогим платьем, многочисленными слугами и лошадьми. Они устраиваются кто как может. Например, венецианскому или флорентийскому посланнику, послу французского короля или императора приходится приложить немало сил, чтобы разместить весь свой двор надлежащим образом и с достаточным комфортом, во всяком случае, так, чтобы он находился не слишком далеко от резиденции папы, кардиналов, двора и трибунала.

В 1503 и 1504 годах, много месяцев спустя после конклава и избрания Юлия II, город все еще полон бесчисленными дипломатическими миссиями, в спешном порядке прибывшими воздать почести папе. Ощущается нехватка жилья и даже продуктов питания. Чтобы разместить всех дипломатов, необходимо выгнать семьи горожан из их домов; папа дает согласие на это. В конце концов устраиваются где только можно. Флорентийский посол Франческо Пепи, еще находясь в пути, шлет тревожные послания Никколо Макиавелли, который опередил его и один расположился на постоялом дворе. Пепи и хотел бы взять с собой только одного слугу, но «как быть, — пишет он, — ведь я прекрасно понимаю, что если я прибуду один, это будет равнозначно тому, что меня и вовсе не было?» И он берет с собой, «чтобы не оскорбить достоинство Республики», восьмерых конных слуг, двух лакеев, одного посыльного, интенданта, собственного сына, зятя и четырех знатных кавалеров из числа своих друзей, сопровождаемых слугами («…и все они, конечно, надеются устроиться со мной под одной крышей!»).

Действительно ли способны произвести впечатление на пресыщенных придворных эти визиты, сопровождаемые нарочитыми сценами, эта демонстрация челяди и родственников, это выставление напоказ имеющегося богатства? Во всяком случае, это необходимый шаг, признание первенства; и римский народ не ошибается, видя в этих посольствах отсвет могущества иностранных правителей и отражение их намерений.

Будучи по сути космополитическим, римский двор распространяет сферу своей деятельности далеко за пределы соседних стран и даже за пределы западного мира. Он претендует на то, чтобы быть центром христианского мира, и ни в коей мере не расстается с мечтой добиться власти над христианским Востоком путем объединения с православной церковью, а по сути, путем подчинения ее себе. В 1430 году, перед своей смертью, Мартин V подписывает документ об организации церковного собора, в 1438 году Евгений IV проводит его в Ферраре, затем во Флоренции, а также постановляет выделять ежемесячные пособия присутствующим на заседаниях грекам, императору Иоанну VIII, его брату, деспоту Димитрию, патриарху Константинопольскому, представителям других восточных патриархатов, семнадцати архиепископам, множеству епископов и staurophes (каноникам) святой Софии, чтобы помочь им вынести длительные дебаты и удержать их подольше. В августе 1445 года Акт об унии знаменует собой огромный триумф Церкви и римского двора над всеми его противниками и колеблющимися. В Риме и других городах папа устраивает торжественные церемонии и акты помилования; он немедленно назначает двух восточных епископов — Виссариона и Исидора Киевского римскими кардиналами; он приказывает запечатлеть момент заседания собора на бронзовых вратах собора святого Петра. Это событие привлекло на сторону Рима и его двора множество греков, особенно тех, которые решительно выступали за унию и которых плохо приняли в Константинополе. Вскоре приезжает Виссарион; он обосновывается в Риме, затем, будучи связанным узами искренней дружбы с Пием II Пикколомини и побывав почетным легатом в Болонье и Германии, становится хранителем печати, а при Павле II обосновывается в Тускуле.

Итак, двор устремляет свой взор на Восток. Виссарион основывает свою знаменитую академию, превратившуюся в живой очаг культуры, где изучаются самые разные учения и памятники античности. Вместе с интеллектуальными и литературными веяниями в город проникают лучшие знания византийского мира, иконографические темы, которые до этого были почти забыты и которые теперь обогатились новыми декоративными элементами и экзотическими костюмами. Во многом именно прибытие греческих сановников и особенно триумфальный въезд императора Константинополя во Флоренцию (в феврале 1439 года) со времен Беноццо Гоццоли вдохновляет многих художников на изображение восточных шествий, кортежей царей-волхвов, кортежей греческих послов. Фрески итальянских, в частности римских, церквей и дворцов хранят об этом прекрасные воспоминания.

Космополитический и также обращенный к Востоку римский двор зачастую оказывает прием и даже покровительство восточным правителям, прибывающим в город с визитом, а гораздо чаще находящимся в изгнании или под угрозой турецкого нашествия. Во время пасхальных празднований, на торжественных церемониях и приемах можно увидеть, как король и королева Сербии, которые приехали поклониться святым местам, склоняются в молитве перед папой римским. Сикст IV назначает содержание Софье Палеолог (он даже пытался выдать ее замуж), деспоту Эпира и также кипрской королеве Шарлотте, которую после пышных и красивых торжеств поселили в Borgo возле Ватиканского дворца, а также доведенным до крайней нищеты сыновьям деспота Мореи. Наконец, опять же при Сиксте IV, в 1480 году, в знак признания всемирной славы Рима в городе появляется великолепное посольство пресвитера Иоанна, пожелавшего известить всех о своем приходе к власти. Знаменитый пресвитер, породивший множество споров в истории, правил, очевидно, частью Эфиопии, считая себя христианином, врагом неверных. Папа с большой радостью принял это посольство, которое своим видом, костюмами и восточными атрибутами вызвало много толков; он даже оказал теплый прием разным мошенникам, которые поочередно выдавали себя за настоящего пресвитера Иоанна, правда, потом, после разоблачения, пытался наставить их на праведный путь…

К тому же с помощью множества просвещенных людей при папском дворе, нередко увлеченных всем восточным, Рим не только устанавливает постоянные и прочные связи с греческим миром, утверждает свое главенство и опеку над Константинопольской церковью, которая за века до этого полностью вышла из-под его власти, отделилась от него, но и выступает в качестве естественного оплота христианства перед лицом турецких завоевателей. Каллист III, затем Пий II, а также Сикст IV действительно приложили много усилий для того, чтобы организовать крестовый поход против турок. Папы нанимали и строили корабли, набирали солдат, собирали по всему городу оружие, не забывая заглянуть даже к самым мелким мастерам-оружейникам. Однако правители не последовали их примеру, и крестовый поход остался лишь мечтой…