Призраки стекла - Бренна Лоурен

затем уходила ввысь, на третий и четвертый этажи. Рассеянный свет лился через люстру Дарлингов над моей головой, заливая холл бледными, танцующими бликами.

«Добро пожаловать домой, Уитни Дарлинг», — прошептала она, голос ее был нежен и эфемерен в моей голове. Я улыбнулась в знак приветствия, как будто это был старый друг.

Когда я была маленькой, дедушка убедил меня, что калейдоскоп огней, отражаемый люстрой — это конец прекрасной радуги, которую можем увидеть только мы. Многие из Дарлингов, говорил он, могли видеть и слышать то, чего не могли видеть и слышать другие. Большинство посторонних признавали лишь то, что наша семья в худшем случае немного странная, а в лучшем — немного эксцентричная. Что же касается истинных уроженцев Лоукантри, знавших кое-что о мистических корнях здешних мест, то они смирялись с тем, что не понимали в нас.

Первой по ступенькам спешила моя мама. Ее кашемировый топ и брюки цвета слоновой кости элегантно облегали стройное тело, дополненные фирменной ниткой жемчуга на шее и маленькими золотыми кольцами в ушах. Даже в печали она была воплощением прибрежного шика. Ее белокурые локоны, ставшие серебристыми, были идеально уложены. Ее полные губы приятного нюдового оттенка, и, хотя я могла сказать, что утром она тщательно накрасилась, нельзя было отрицать ни кругов под глазами, ни красной, потрескавшейся кожи над верхней губой, натертой салфетками.

Она притянула меня в свои объятия, приглушенно вздохнув.

— Боялась, что ты не приедешь. Я почти не могу в это поверить. — Ее мягкий голос и уютный аромат ванильно-миндального лосьона окутали меня.

— И все же я здесь.

Мама отступила назад, на мгновение оглядев меня с расстояния вытянутой руки. Видела ли она лицо Сета, когда смотрела на меня, его каштановые волосы и большие, красивые глаза? Разбило ли это ее сердце, как разбивало мое каждый раз, когда я смотрелась в зеркало?

— Я рада, что ты здесь, — сказала она, ее самообладание пошатнулось. — Сломанная шея. Ты можешь себе представить? После всего, с чем боролся твой дед, так умереть.

— Тебе давно пора было вернуться домой, — проворчала тетя Адель из-за моего плеча, и я повернулась, чтобы увидеть ее, появившуюся из передней гостиной в плаще и огромной садовой шляпе. Она бросилась вперед и крепко обняла меня, а затем уставилась на мое лицо, словно ожидая, что на нем будут выгравированы все перемены моей жизни.

Ее сестра-близнец, тетя Роза, подкатила свое кресло поближе и одобрительно поцеловала тыльную сторону моей руки, ее волосы, похожие на вату, блестели в солнечном свете. Она выглядела крепкой, несмотря на недавно перенесенный инсульт, и смотрела на меня сияющими глазами.

— Я знала, что ты придешь, Уитни Дарлинг. Мне это приснилось.

Я наклонилась, чтобы обнять ее, испытывая чувство вины за то, что прошло так много времени.

Похлопывание по плечу заставило меня обернуться.

— Я так рада, что ты здесь. — Моя старшая сестра Эддисон радостно смотрела на меня. Мое сердце подпрыгнуло. Она была так похожа на Сета, что у меня перехватило дыхание. Только Эдди унаследовала цвет волос нашей матери. Ее изящный носик был более тонким, а голубые глаза сияли, контрастируя с медовыми светлыми волосами, рассыпавшимися мягкими локонами по плечам. Она была воплощенным изяществом. Внутри и снаружи. И как же я по ней скучала.

Она притянула меня к себе.

Ошеломленная, я отступила назад и уставилась на ее живот, обтянутый джемпером, не в силах подобрать слова.

— Я собиралась рассказать тебе, — произнесла она.

Адель скрестила руки.

— Сейчас с ней не очень-то погуляешь по парку.

Роза повернулась и снова взяла меня за руку.

— У нее будет девочка. С девочками все просто.

Адель фыркнула.

— С тобой было просто.

— Эдди, — сказала я. — Ты должна была хотя бы позвонить мне. Какой срок? Ты огромная.

Она закатила глаза.

— Спасибо, ты тоже отлично выглядишь.

— Я только имела в виду…

— Она знает, что ты имела в виду, — хмыкнула Адель.

— Сегодня восемь месяцев, — сказала Роза.

Потрясенная и отчаянно нуждающаяся в стакане воды, я направилась на кухню.

— Ничего, если…

— Господи, девочка просит разрешения воспользоваться собственной кухней. — Адель прошла мимо, пригласив всех следовать за собой. — У нас есть выпечка и кофе.

Эддисон обхватила меня за плечи.

— Я знаю, что ты имела в виду, Уит, — сказала она. — Я рада, что ты вернулась.

— Это всего на пару дней, — сказала я.

Эддисон крепче прижалась ко мне, но больше ничего не сказала.

Несколько часов спустя я стояла в дверях своей спальни. Позднее полуденное солнце заливало комнату золотым светом. В воздухе витал аромат ванили и жасмина.

На оштукатуренных стенах цвета слоновой кости, покрытых лепниной, висели большие картины в богатых рамках с изображением цветов, океана и неба. Бледный шерстяной ковер уютно укрывал полы из натуральной сосны. На окнах висели бело-голубые портьеры в стиле шинуазри, которые подходили к балдахину на моей старинной кровати.

Эддисон сидела на одеяле и смотрела на меня. Моя сестра, которой оставалось несколько недель до родов, выглядела такой красивой и довольной собой, какой я ее никогда не видела. Только теперь в ней было что-то более спокойное. Она стала сдержаннее, как будто жизнь настолько сбила ее с толку, что заставила следить за своими действиями. Я полагала, что потеря мужа может так подействовать на человека.

— Ребенок не от Калеба, — сказала она прямо.

— Хорошо. От кого же тогда? — спросила я, подсчитав в уме. Калеб скончался в декабре прошлого года. Он упал, когда вешал рождественские гирлянды на задней стене дома. Мой желудок скрутило при этой мысли. Какой жестокий способ умереть. — Срок восемь месяцев, значит…

— Фрэнсис.

Я сдержала вздох. Меня не было слишком долго.

— Лучший друг Калеба, Фрэнсис?

— Не говори так, — покраснела она. — Это сложно.

Я перебралась на кровать и села рядом с ней.

— Очевидно.

— После несчастного случая с Калебом он не отходил от меня ни на шаг, — сказала Эддисон. — Он ворвался в парадную дверь в ту ночь, когда это случилось, прошел через весь дом к тому месту, где я сидела на террасе. Взял меня на руки и прижал к своей груди. Я так сильно плакала, что думала, что умру. Но Фрэнсис удержал меня. — Ее глаза заблестели. — С тех пор он со мной.

— Я рада, — прошептала я, и мое мнение сразу же смягчилось. Фрэнсис был рядом, когда моя сестра больше всего нуждалась в ком-то. И это было больше, чем я могла сказать.

— Перси его любит, — искренне продолжала она. — Он ветеринар, и Перси постоянно приносит ему то