Сказочник - Георгий Зотов

– Авиация – там общий результат лучше, – неуверенно говорит он.

– По вашему трупу не скажешь, – парирую я. – Вы пересидели своё время, как Фидель Кастро. Революционеры должны умирать молодыми. Ну, в крайнем случае, лет в пятьдесят. Тогда их запомнят юношами бледными со взором горящим, а не древними стариками в памперсах, с трудом передвигающими костыли. Вы уже были немолоды, полковник. Что мешало вам удалиться от власти и пожить на коралловых островах в компании прекрасных девиц? Взяли бы да уволились.

Очередь людей у тела Каддафи движется медленно: труп снимают на телефоны. Мы стоим рядом, и это позволяет наблюдать картину вживую. Муаммар вне себя.

– Вы ошибаетесь, любезный сайед аль-Маут. Я вообще не занимал никаких постов, а жил в палатке в пустыне. Не пил алкоголя, не курил. Мне ничего не было нужно, я сутками работал для своей родины. Вы сами сказали: Каддафи бренд. Много ли князьков в странах с населением в шесть миллионов может похвастаться такой узнаваемостью? Для популярности нужен эпатаж. Поэтому я ездил с палаткой, набрал девушек в телохранительницы и пытался получить в личную собственность скромненькую атомную бомбу. Ох, великий Аллах… Как я жалею, что её не создал.

– Саддам тоже жалел.

– А Гитлер?

– Гитлер был псих. Даже после покушения страдал, что порвал брюки[18]. Он уверился – его спасёт чудо, хотя русские были уже в Берлине.

– Хорошо. Знаете, я достаточно насмотрелся на шоу с моим трупом. Хочется узнать, какие у меня шансы на карьеру среди привидений? Вы упоминали, вам требуется помощник. Без проблем, сайед аль-Маут, – я возглавлю призрачный мир.

– Спасибо, но его уже возглавляю я.

– Я не так выразился. Вы будете высшим существом, как Аллах на небе. А я стану осуществлять правление от вашего имени и во имя вас. Мы договорились?

Верблюд давится колючкой. Удивлён даже он.

– Хм, полковник. Вы полагаете, что я впервые получаю предложение такого рода? Да, я люблю брать бывших политиков на техническую работу в мире теней, но не в том случае, если политик считает себя мессией. Хотите, я предскажу, что будет дальше? Спустя год вы напишете «Теневую книгу», после начнёте объяснять косарям, как следует строить призрачные города, введёте народные комитеты самоуправления… Мне, конечно, скучновато на своей должности, но не до такой же степени. И почему все лезут в загробное мироустройство? Че Гевара хотел революцию косарей, Ротшильд – введения призрачных денег и акций, Джон Леннон – права теней на секс и марихуану. Не поверите, меня всё устраивает. Полумиллиона косарей достаточно: пусть их число ежегодно увеличивается, но в штате Небоскрёба хватает и учёных, и статистиков, и организаторов трансферов для душ на случай крупных природных бедствий. Это не ад, Муаммар, а я не Сатана. Тут транзит, где не задерживаются. Если у вас есть желание, отправляйтесь в Бездну и уже там заключайте соглашение с Аллахом либо Иблисом – по вашему выбору.

– (Бодро.) О, это было бы неплохо. Сайед аль-Маут, будучи живым, я на всякий случай написал гениальный проект существования вместе ада и рая, вроде совместного государства… Понимаете, я не знал, куда именно попаду. Ну, так вот…

– Минуточку, полковник. А вдруг там Христос?

– Замечательно! Я всегда с симпатией относился к христианству. Не поверите, но я заодно составил и весьма полезный трактат на тему общей канцелярии Христа и Люцифера. Даже эмблема разработана – взгляните, крест в пламени и с рогами.

– Уфф. Полковник, я не удивлюсь, если у вас есть план и для птицы Гаруды[19].

– Прекрасно. Я как чувствовал, что он понадобится.

Я на пару секунд умолкаю. Иначе невозможно.

– Со столь редкой предусмотрительностью, полковник, просто диву даёшься, как вы допустили своё свержение и тем паче убийство. Если бы я сейчас не видел вашу тень рядом со мной, то посчитал бы – по ошибке забили насмерть вашего двойника.

– У меня были двойники. Я их расстрелял, чтобы не захватили власть.

– Логично.

– Спасибо. Но я грущу. Сказал бы кто раньше – меня ожидает такой финал…

– Вы изменили бы свою жизнь?

– Нет.

– Тогда зачем грустить? Многие призраки мечтают вернуться в прошлое. Но если они туда попадут, то не будут знать, что делать. Уверен, вы не уйдёте в отставку, а постараетесь избежать революции, забанив Facebook. Так, Муаммар?

– (Без тени сомнения.) Разве это плохо, милостивый сайед? Какой верблюд на пике популярности добром уйдёт в отставку? Вы посмотрите, группа Scorpions уже пять лет с прощальным туром ездит, во все страны по третьему разу. Я приношу извинения за мою дерзость, но… вы ведь тоже не увольняетесь, дорогой аль-Маут.

– Поверьте, я бы и рад, полковник. Увы, у меня бессрочный контракт.

– (С радостью в голосе.) Так давайте я вас заменю!

– (Вздох.) Не нужно, полковник. Вы дивно смотритесь среди овощей.

Он рассматривает своё истерзанное тело.

– Ну что ж, теневая карьера сорвалась. А можно отомстить тем, кто меня убил?

– Помилуйте, Муаммар. Они и года не проживут.

– Откуда вы знаете?

– У меня богатый опыт созерцания мировой истории революций. Я видел трупы сенаторов-заговорщиков, погубивших Цезаря. Наблюдал, как взошли на помост гильотины якобинцы, голосовавшие за казнь короля. Ну и, совсем мелочь – много ли творцов русской революции дотянули до сорокового года? Они сами друг друга сожрут, полковник. Вам ни малейших усилий прикладывать не надо.

Он выглядит счастливым.

– Что вы выбрали, Муаммар?

– Я сойду в Бездну, сайед аль-Маут. А пока – можно мне чашечку кофе?

…Мы пьём безвкусный кофе, продолжая наблюдать за толпой, смеющейся и фотографирующейся с мертвецом. Люди обожают зрелища – даже больше хлеба.

…Я отпускаю Элвиса, он моментально (пока я не передумал) уезжает в гараж Небоскрёба: только и слышно, как колёса свистят на морозном воздухе. Настроение сменилось – хочу пройтись. Снег пушистыми хлопьями падает на крыши. Я люблю города Европы в преддверии Рождества и Нового года, – на улицах оживает настоящая сказка. Время привидений: ночь, безлюдно и посему удобно для анонимности. Я шагаю в человеческом облике, мне нравится слышать упругий хруст снега под ногами. Какая разница? Улицы пусты, а узнающие меня косари уважительно уступают дорогу. Призрачный мир Петербурга – почти такой же, как и мир живых. В своём царстве я обычно строю здания, что были разрушены в реале: теневая Москва по числу памятников древнего зодчества куда богаче мёртвого Питера, даже в Кремле я восстановил Чудов и Вознесенский монастыри, снесённые фэнами красных звёзд. Моя Вселенная, хоть большей частью и пустынна (полмиллиона косарей трудно назвать населением), но значительно приятнее, чем цивилизация людей. Мной воздвигнуты статуи Будды, разрушенные талибами в Бамиане (просто как туристический объект, я говорил о своём отношении к Будде), и Александрийская библиотека, и храм Соломона из Иерусалима (тени евреев особенно счастливы). Меня это забавляет и развлекает: я восполняю то, что стёрто с лица земли.