Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин

Мы пожали плечами.

— На мужика, — сказал Стас.

— Так-то! — победно бросил Вольфрам и, не снимая слица загадочного выражения, упрятал фломастер под тогу. — Этот кодразгадал я сам.

После чего, болтая как ни в чем не бывало о разныхглупостях, он провел нас в столовую, где было уже накрыто.

Вокруг замечательно сервированного овального стола стоялочетыре мягких стула. Посредине, как главное блюдо, дымилась и благоухалафарфоровая пельменница, а рядом стоял графин с жидкостью кофейного цвета. Это ибыл хваленый бальзам. Только мы уселись, как в столовой появился официант истал повязывать нам салфетки и накладывать в миски пельмени. Когда он удалился,мы принялись за еду. И пельмени, и бальзам были действительно восхитительны.

— А вы больше так не делайте, — погрозил нампальцем Перескоков с набитым ртом.

— Как? — не понял я.

— Без спросу не уходите, — объяснил он. — Яже волнуюсь.

Внезапно официант появился вновь.

— Десерт прикажете сразу подать? — неприятнымскрипучим голосом спросил он.

— Что ты, братец, — после некоторой заминкиответил губернатор. — Где ж это видано?.. — Он внимательно посмотрелна официанта. — А-а, — понял он, — вы у нас новенький?

— Да, — замогильно отозвался тот. — Совсемновенький.

— Ой! — вдруг пронзительно вскрикнул Перескоков,уставился в тарелку и принялся нервно глотать пельмени один за другим.

Тут я обратил внимание, что официант поменялся. Тот былщуплый и молодой, а этот — старый, лысый, но осанистый и с животиком. ИПерескоков явно его узнал. Да и мне эта фигура кого-то напоминала, но хотьубей, не помню кого.

— Простите, как вас зовут, кто вы? — спросил янапрямик, пряча под скатертью нож.

Воцарилось молчание.

— Ладно, — сказал наконец официант. — Хватитломать комедию. Меня зовут… — подчеркивая многозначительность момента, онвыдержал паузу. — Меня зовут Адамон Казимирович Перископов!

— Ой! — вновь взвизгнул Перескоков, теряясамообладание, и принялся стенать: — Я пропал! Просто пропал! Пропалсовсем! Уж лучше бы я тогда прыгнул без парашюта…

— Заткнись, бестолочь! — огрызнулся на неготаинственный официант. — Тебе что было велено? Всем говорить, что продюсерЛеокадии — ты. А ты, сволочь этакая…

— Меня пытали! — всхлипнул Перескоков, указывая нанас дрожащей рукой. — Миксером! — и, рыдая, он уткнулся лицом всалфетку.

— Постойте, постойте! — вмешался я, выйдя изступора. — Так вы и есть настоящий продюсер Леокадии? Мы все-таки нашливас?!

— Еще чего! — рявкнул Перископов. — Это не выменя нашли, а я вас!

— Ну ладно, — согласился я. — Это с какойстороны посмотреть. Главное, мы хотим узнать, почему все добреют от ее песенок.

— А вам какое дело? — вновь огрызнулсяПерископов. — Я вот, наоборот, хотел бы знать, почему вы не добреете?

— Я первый спросил.

— Эх, убить бы вас обоих, — вместо ответа прошипелзлодей. — Но моя госпожа велела только припугнуть вас. Чтоб не суетилисьпо поводу ее музыки и не совали свой нос куда не следует…

— Ага! — сказал Стас. — Значит, не выглавный, а она? Тогда мы должны встретиться с ней.

Перископов немного помолчал, раздумывая, потом отцепил своелевое ухо, поднес его к губам. На его пальце при этом блеснул массивный перстеньс крупным сиреневым камнем. Что-то побормотав, он прицепил ухо на место и,словно прислушиваясь, закатил глаза.

— Нас устраивает ваше предложение, — сказалон. — Моя госпожа предлагает вам провести с ней послезавтра совместныйконцерт в Каире.

— Отлично! — вскричал Перескоков, моментальноожив. — Свести таких звезд вместе! Все-таки я — гениальный продюсер!

— Ты-то тут при чем?! — недобро зыркнул на негоПерископов.

— На чем же мы доберемся до Египта в такиесроки? — усомнился Стас. — На самолете мы не полетим, нам ужехватило, а на поезде мы и за месяц не доедем.

Повисло молчание. Его робко прервал губернатор Вольфрам:

— Ну, собственно, у меня есть дирижабль.

— Когда?.. — сдавленно прохрипел Перескоков,поперхнулся и закашлялся. Все уставились на него. Он вытер пот, состроилневозмутимую физиономию и, наконец, сумел спросить: — Когда вылетаем?

Вилка, которую он держал в руке, вдруг стала нервно биться окрай миски, он воткнул ее в пельмень и оставил в тарелке, а ладони спрятал наколенях под столом.

— Немедленно, — сказал Перископов и окинул насжестким взглядом.

— Но позвольте! Я не могу отпустить гостейголодными! — вмешался наш толстенький Понтий Пилат. — Это непо-сибирски! Давайте закончим трапезу.

Перископов насупился, но промолчал.

— И нам еще поспать нужно, — подхватил Стас.

— В дирижабле выспитесь! — зло рявкнулПерископов. — Сколько лету до Каира? — уставился он на Вольфрама.

— А сколько километров до него от Томска? —спросил тот.

— Пять тысяч шестьсот тридцать два, — отчеканилзагадочный продюсер Леокадии.

— Ага, ага… — покивал губернатор. — Ну тогдавсе зависит от ветра. А в сантиметрах не скажете? — сделал он крайнезаинтересованную физиономию.

— Полтриллиона шестьдесят три миллиарда двести… —водя пальцем в воздухе, корячился Перископов, высчитывая, и вдругвзорвался: — Дьявол! Вы что, дурака из меня делаете?! На кой черт вамзнать, сколько это в сантиметрах?!

— Просто хотелось проверить, как у вас сарифметикой, — признался Вольфрам. — С географией — в порядке.

Перископов зарычал и сжал кулаки, но сдержался и почтиспокойно сказал:

— Хватит ваньку валять. Скажите лучше, с какойскоростью летит ваш дирижабль?

— Новейшей конструкции цеппелин «Крюгер», подарокгороду от одноименной немецкой воздухоплавательной компании, развивает от статридцати до ста семидесяти километров в час, в зависимости от силы инаправления ветра, — хвастливо заявил губернатор.

— А за какие заслуги вам его подарили? —поинтересовался Стас.

— За то, что мы местное пиво «Крюгер» назвали.

— А почему вы его так назвали? — не унимался Стас.

— Чтобы нам дирижабль подарили, — не моргнув,объяснил губернатор.

— Значит, лететь нам где-то сутки с половиной, —не слушая их треп, прикинул Перископов. — Приемлемо. Немедленно прикажитеприготовить и подать нам вашу воздухоплавательную машину!