Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин

— Один момент! — кивнул Вольфрам, подскочил ктумбочке с доисторическим телефоном и, вращая металлический диск, набралномер. — Алло! Говорит губернатор. Мне с друзьями нужно срочно лететь вЕгипет. Подгоните, пожалуйста, «Крюгер» к городскому саду. — Онотвлекся: — Надо взять побольше провизии и подарков для египтян, —сказал он нам радостно-заговорщицким тоном и опять приник к трубке. — Да,и загрузите туда, пожалуйста, побольше кедровых шишек, рыжикового масла, толькообязательно из грибов, а не из каких-то там злаков, как вы мне в прошлый разподсунули… Сто берестяных туесков, десять наборов открыток «Томские трущобы» ивосемь петард. — Прикрыв рукой трубку, он пояснил: — Это так —крокодилов попугать. — Он подмигнул и продолжил перечисление: — Ещепять спичечных коробков с сибирской землей и две баночки с моей… Нет-нет,этого, пожалуй, не надо. Все! Позвоните, когда нам выходить, ага? Ну, пока.

На протяжении всего этого монолога Перископова потряхивало отзлости, и как только трубка легла на аппарат, он взорвался:

— Да на кой черт нам все это нужно?!

— Вы плохо знаете сибиряков! — воскликнулВольфрам. — Мы на весь мир славимся своим гостеприимством и щедростью. Немогу же я отправляться в Африку с пустыми руками!

— Как же вы полетите с нами? — вмешалсяСтас. — А кто будет управлять губернией?

— А, — беззаботно махнул рукой тот. — Безменя как-нибудь обойдутся… Не могу же я отпустить своих друзей в опасноепутешествие одних. — Он на миг задумался и сказал: — А знаете, я исам удивляюсь, что это со мной происходит. Раньше я точно никуда не полетел бы,а теперь мне это кажется таким естественным…

— Ну, так вы ведь теперь добр… — начал Перескоков,но, получив от продюсера Леокадии подзатыльник, подпрыгнул от неожиданности изакончил: — …добрых друзей встретили, с ними — хоть на край света.

— Вот и я так думаю, — безмятежно отозвалсяВольфрам. — Возьму с собой кое-какие документы — законопроекты,распоряжения — и в свободное время поработаю над ними… — сказав это,он с удвоенным аппетитом принялся за пельмени.

В душных зарослях городского сада толпилось видимо-невидимозевак, собравшихся посмотреть, как рядом с парком на стадионе «Труд» надуваетсяогромный желтый огурец дирижабля. Освещенный десятком мощных прожекторов, онуже висел над землей, покрывая тенью почти все футбольное поле. Под нимраскачивалась на тросах гондола, похожая на вагон старинного трамвая. Ее окнасветились изнутри.

Под непрерывный блеск фотовспышек мы забрались по трапувнутрь и прощально помахали томичам из окон. Салон был совсем небольшим, и,если уж сравнивать с трамваем, то примерно в половину обычного вагона. Дизайнвнутри гондолы тоже был довольно скромный. Место пилота даже не было отгороженоот десяти пластиковых пассажирских кресел, на каждом из которых лежалисвернутые серые шерстяные одеяла. Проход был завален коробками с подарками дляегиптян, и, рассаживаясь, мы пробирались через них, выделывая самые немыслимыеакробатические номера.

Всего на борту дирижабля находилось семь человек. Мы соСтасом в своих клоунских костюмчиках, Вольфрам с папочкой документов подмышкой, чудовищный Перископов с животиком и, старавшийся теперь быть ниже травыи тише воды, Перескоков. А также пилот дирижабля по прозвищу Кречет и, наконец,наш личный телохранитель с ружьем, в темных очках и с забинтованной, будто емуотдавили уши, головой. Время от времени я, проверяя, все ли у него в порядке,дотрагивался до этой повязки и чувствовал, как она ритмично вибрирует. А еслиприблизиться к ней ухом, можно было отчетливо услышать мрачные и тягучиеаккорды «Пннк Флойда». Повязка была намотана прямо поверх наушников.

Пятнадцать минут спустя мы начали медленно подниматься надстадионом и именно в этот миг услышали снизу душераздирающий крик:

— А меня?! А как же я?!

Мы повысовывались из окон и увидели, что это кричит беднягаШпулькин, окруженный всей прочей столичной братией.

— А как же мы?! — завопила примадонна, ломаяруки. — Ведь это же наш общий, совместный проект!

— Не горюйте! — крикнул им Перескоков. — Мыне забудем, сколько вы для нас сделали! Но стратегия продвижения требует от насвременной разлуки! Временной! Подчеркиваю: временной!

— Хватит врать! — отпихнул его Перископов изаорал: — Да кому вы нужны, чучела попсовые?! Посмотрите на себя взеркало, только не умрите со страха!

К счастью, дирижабль поднялся уже так высоко, что звездывнизу вряд ли расслышали его оскорбительные откровения.

В салоне потушили верхний свет, включенными остались толькоматовые бра на стенах, и вскоре город превратился в лужицу электрических точеквдоль извилистой чернильной полосы томской реки. Потом мы неожиданнопогрузились во мглу облаков и отвлеклись от окон. Я зевнул и, в который уже разосознав, как смертельно устал, окинул наш полутемный салон взглядом.

Мерно шумел пропеллер. Посвежело, и все окна салопа былитеперь плотно закрыты. Водитель колдовал над приборной доской. Губернатортрепался о чем-то с Перископовым, судя по напряженно-злобному выражению лицапоследнего, проверял глубину его познаний в самых разнообразных областях.Перескоков тупо уставился в непроглядную мглу за окном, и на лице его явственнопроступила печать обреченности. А наш телохранитель, наморщив лоб, сидел возлесамого входа так прямо, словно проглотил лом. «Пинк Флойд» — музыканелегкая, особенно для неподготовленного сознания.

— Странно это, Костя, — сказал мне Стас. —Опять мы летим в Египет. Побывали в древнем, а теперь — в современный…

Потом он укутался в одеяло, закрыл глаза и миг спустя, развалившисьв кресле, засопел. Тогда я тоже хорошенько укрылся и прикорнул на его плече.

Пробуждение было отнюдь не таким идиллическим. Кабинураскачивало из стороны в сторону, по стеклам хлестал дождь, а в салоне царилапаническая суета. Безмятежно спящим оставался только телохранитель у входа. «Огосподи! Неужели опять авария?!» — подумал я, вспомнив самолет, и именноэто воспоминание заставило меня вскочить и пробраться к пилоту.

— Что происходит? Мы падаем?

— Нет, — отозвался тот, — но высоту теряем.

— А это не одно и то же?! Мы разобьемся?!

— Нет, — спокойно ответил пилот. — Мыснижаемся довольно медленно. Меньше метра в секунду.

— А почему?

— Попали в грозу, в область низкого давления. Дирижабльимеет огромную площадь поверхности. Он намок, сильно потяжелел, и поднятьсявыше туч, чтобы обсохнуть, мы теперь не в состоянии.

— Может быть, нам надо сбросить балласт? — спросиля, кивнув в салон.

— Вы опять за свое?! — испуганно взвизгнулПерескоков, который, как всегда, все слышал, а сейчас был особенно взвинчен.

— Я имел в виду коробки с подарками, — успокоил яего.