Энни из Эвонли - Люси Мод Монтгомери

– Если у Джадсона Паркера есть шанс, как он сам говорит, «выжать честный пенни» из чего-то, он никогда не упустит его, – заявил Фред Райт.

– А нет никого, кто имел бы на него какое-то влияние? – без особой надежды спросила Энни.

– Он видится с Луизой Спенсер из Белых Песков, – предложила Кэрри Слоун. – Может, она сумеет убедить его не сдавать изгородь под рекламу.

– Она нет, – подчеркнуто заявил Гилберт. – Я очень хорошо знаю Луизу. Она не верит в эти сельские общества преобразователей, вроде нашего, но зато верит в доллары и центы. Она скорее подтолкнула бы Джадсона к этому, чем отговорит.

– Единственно, что мы можем сделать, это составить делегацию, которая посетит его и заявит протест, предложила Джулия Белл. И послать надо девушек, потому что с ребятами он вряд ли станет держать себя в цивилизованных рамках. Но я лично не пойду, так что меня прошу не включать.

– Лучше направит одну Энни, – предложил Оливер Слоун. – Она сможет убедить Джадсона, если это вообще кто-то может.

Энни запротестовала. Она хотела и пойти, и поговорить, но ей нужен был кто-то рядом «для моральной поддержки». Морально поддерживать ее определили Диану и Джейн, и «преобразователи» разошлись, жужжа от возмущения, как рассерженные пчелы. Энни была настолько расстроена, что не могла заснуть чуть ли не до утра, а когда заснула, ей приснился сон, что совет попечителей обнес школу забором, а на нем краской написали: «А красные таблетки пробовали?».

Депутация посетила Джадсона Паркера на следующий день. Энни подыскивала красноречивые доводы против его предосудительного намерения, а Джейн и Диана оказывали ей моральную поддержку и вселяли в нее храбрость. Джадсон Паркер вел себя обходительно, вкрадчиво, не жалел комплиментов; ему было не по себе от того, что он вынужден отказывать столь очаровательным юным леди, но бизнес есть бизнес, и он не может позволить, чтобы чувства стояли у него на пути в это трудное время.

– Но я вам скажу, что я сделаю, – сказал он, и его светлые большие глаза заблестели. – Я скажу агенту, чтобы они использовали только красивые, приятные для глаз краски красные, желтые и так далее. И скажу ему, чтобы они ни в коем случае не использовали синюю краску.

Разбитая наголову депутация ретировалась, мысленно посылая Джадсону Паркеру всяческие проклятья.

– Мы сделали все что в наших силах, а остальное оставить провидению, – сказала Джейн, невольно подражая тоном и манерой миссис Линд.

– Хотела бы я знать, смог ли бы добиться чего-нибудь мистер Аллен, – подумала вслух Диана.

Энни замотала головой.

– Нет, не надо беспокоить мистера Аллена, особенно теперь, когда у него сильно болен ребенок. Джадсон и от него спокойно увернется, как от нас, хотя он теперь ходит в церковь почти регулярно. Это потому, что отец Луизы Спенсер стар и относится к таким вещам очень строго.

– Джадсон Паркер это единственный человек в Эвонли, который спит и видит, как бы сдать под рекламу свой забор, – с возмущением произнесла Джейн. Даже Леви Бултер или Лоренцо Уайт никогда не пойдут на это, хотя народ тоже не промах. Они слишком уважают общественное мнение.

Когда про это узнали жители Эвонли, Джадсону Паркеру пришлось иметь дело с общественным мнением, но это не особенно помогло. Джадсон смеялся про себя и бросал вызов общественному мнению. А «преобразователи» пытались примириться с мыслью, что самая красивая часть ньюбриджской дороги будет обезображена рекламой. И вдруг на очередном собрании, когда президент общества попросил комитеты представить доклады о проделанной работе, Энни поднялась и заявила, что мистер Джадсон Паркер поручил ей передать обществу, что он не намерен сдавать свой забор под рекламу медицинской компании.

Джейн и Диана выпучив глаза уставились на Энни, не веря своим ушам.

Парламентский этикет, который весьма строго соблюдался в обществе, запрещал им тут же давать волю своему любопытству, но, как только заседание закрылось, на Энни набросились и стали требовать объяснений. Энни ничего не могла объяснить. Предыдущим вечером Джадсон Паркер перехватил ее на дороге и сказал, что просто решил подшутить над обществом, зная его предрассудки в отношении рекламы медицинских препаратов. Вот и всё, что смогла им объяснить Энни, и ничего больше. Ни тогда, ни после. И это была истинная правда. Но, когда по дороге домой Джейн Эндрюс поведала Оливеру Слоуну о своем твердом убеждении, что за загадочным отказом Джадсона Паркера от своего первоначального плана лежит нечто большее, чем сказала им Энни Ширли, он рассказал еще одну правду, и тоже истинную.

Предыдущим вечером Энни ходила к старой миссис Ирвинг на побережье, а возвращалась домой, срезала путь. Она шла вначале прибрежной равниной, затем повернула в буковый лес, что пониже фермы Роберта Диксона, и шла там по узкой тропинке, которая выводила ее на главную дорогу, идущую над Озером Сверкающих Вод людям с недостаточным воображением оно известно, как пруд мистера Барри.

В том месте, где тропинка выходит на дорогу, сидели в своих повозках, опустив поводья, два человека. Один из них был Джадсон Паркер, а другой Джерри Коркоран, житель Ньюбриджа, про которого миссис Линд могла бы витиевато сказать, что на него падает тень, но всегда бездоказательно. Он был агентом фирмы, продававшей сельскохозяйственный инвентарь, а помимо того видная фигура в политических делах. Без него редко обходилась, а некоторые говорили, что вообще не обходилась, всякая политическая заварушка. А поскольку Канада готовилась к всеобщим выборам, то он много недель занимался исключительно этим делом, колеся по провинции в интересах кандидата своей партии. Как раз в момент, когда Энни появилась из-под густой буковой листвы, Коркоран говорил:

– Если вы проголосуете за Эймсбери, Паркер… Ну, ты же знаешь, у меня твои векселя за пару борон, которые ты получил весной. Я так думаю, ты не прочь получить их обратно, а?

– Мы… э-э… да… если так ставится вопрос, – промямлил Джадсон Паркер с кривой улыбкой. – Я думаю, можно. Человек должен думать о своих интересах в это трудное время.

Тут оба увидели Энни и беседа немедленно оборвалась. Энни холодно кивнула обоим и пошла дальше, еще выше подняв голову, чем обычно. Вскоре Джадсон Паркер догнал ее.

– Подвести, Энни? – добродушно осведомился он.

– Спасибо, нет, – ответила Энни вежливо, но с еле заметным презрением в голосе, что кольнуло даже Джадсона Паркера с его нечувствительной к уколам совестью. Он покраснел и зло дернул поводьями. Но в следующий момент разум одержал верх над эмоциями и придержал его гнев. Он с беспокойством посмотрел на Энни, которая продолжала идти твердой походкой, глядя прямо перед собой. Интересно, слышала ли она прозрачный намек Коркорана и его весьма недвусмысленный ответ? Проклятый Конкоран! Что он, не может облекать свои мысли в менее опасные фразы? И тут эта проклятая рыжая «директриса», с ее дурацкой привычкой появляться где не надо. Кто мог ожидать, что она вдруг выскочит ни с того ни с сего в этом месте? Джадсон Паркер подумал, что если Энни слышала, то, по его убеждению, должна растрезвонить об этом на всю округу, и теперь ему никак нельзя будет свысока посматривать на общественное мнение. Если узнают, что его подкупили, скверная штука может выйти. А если это дойдет до ушей Айзека Спенсера, то прощай навеки все надежды заполучить Луизу-Джейн Спенсер, перспективную наследницу процветающего фермера. Джадсон Паркер видел, что мистер Спенсер и без того смотрит на него косо. Так что риск здесь неуместен.