Энни из Эвонли - Люси Мод Монтгомери

– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – произнесла Энни в задумчивости. – И я знаю, я за многое должна быть благодарна судьбе ой, так много! за свою работу, за Пола Ирвинга, за этих милых двойняшек, за всех моих друзей. Вы знаете, миссис Аллен, какое это счастье дружба. Она так украшает жизнь.

– Настоящая дружба действительно очень помогает жить, – сказала миссис Аллен. – Нужно высоко нести этот идеал, не наносить ему ущерба неправдой или неискренностью. Мне кажется, имя «дружба» часто принижается до интимности, а это не имеет ничего общего с истинной дружбой.

– Да, возьмите хоть Герти Пай и Джулию Белл. Они очень близки и вечно ходят вместе, и в то же время Герти рассказывает всякие гадости про Джулию за ее спиной, и все думают, что она завидует Джулии, потому что всегда радуется, когда кто-то что-то говорит против Джулии. Я думаю, грех называть такие отношения дружбой. Если вы друзья, то должны ориентироваться на лучшее в человеке, отдавать ему лучшее, что есть в тебе, правда? И тогда дружба будет самой прекрасной вещью в мире.

– Дружба и есть вещь прекрасная, но однажды…

Миссис Аллен внезапно остановилась. В лице ее собеседницы, слегка загорелом, тонком, с подвижными чертами, было куда больше детского, чем женского. Сердце Энни было так открыто мечтам о дружбе и успехе, и миссис Аллен не захотелось вторгаться в мир этой святой простоты со словами о других реалиях жизни. И она отложила завершение своей фразы на будущее.

– Энни, – жалобно заскулил Дэви, взбираясь к ней на блестящую кожаную софу, стоящую на кухне, на которой Энни в это время читала письмо, – Энни, я так хочу есть, ты даже не представляешь.

– Подожди минуточку, я сделаю тебе хлеб с маслом, – рассеянно ответила Энни.

Письмо, очевидно, содержало волнующие новости, потому что щеки у Энни приобрели цвет роз на большом кусте в саду, а глаза заблестели, как могли блестеть только глаза Энни.

– Но у меня голод не на хлеб с маслом, – недовольно произнес Дэви. – У меня голод на сливовый пирог.

– А-а, – засмеялась Энни, положив письмо и обняв Дэви. – Такого рода голод трудно вынести, Дэви. Ты знаешь, что это одно из правил Мариллы не давать тебе между приемами пищи больше чем хлеб с маслом.

– Ну что ж, дай мне тогда кусочек хлеба с маслом… пожалуйста.

Дэви наконец-то удалось приучить говорить «пожалуйста», но это слово приходило ему в голову всегда с опозданием. Он одобрительно посмотрел на щедрый кусок хлеба, который принесла ему Энни.

– Ты всегда кладешь такой хороший кусок масла на хлеб, Энни. У Мариллы он всегда тоньше. Когда больше масла, то он заскакивает внутрь быстрее.

Кусок «заскочил внутрь» с легкостью, если судить по времени его исчезновения. Дэви соскользнул с софы вниз головой, сделал пару оборотов по ковру, затем принял сидячее положение и заявил:

– Энни, я принял решение насчет небес. Я не хочу туда.

– Почему это? – сурово произнесла Энни.

– Потому что небеса это чердак в доме Саймона Флетчера, а я не люблю Саймона Флетчера.

– Небеса на чердаке у Саймона Флетчера! – Энни аж задохнулась и не в силах была рассмеяться. – Дэви Кит, это ни в какие ворота не лезет, откуда у тебя в голове появилась такая мысль?

– Милти Бултер говорит, что там. Он говорил это в последнее воскресенье в воскресной школе. Урок был про Илию и Елисея, и я встал и спросил мисс Роджерсон, где находится небо. Мисс Роджерсон, кажется, здорово обиделась. Она рассердилась, это точно, потому что когда она спросила нас, что Илия оставил Елисею, когда пошел на небеса, то Милти Бултер сказал: «Свою одежду, старье», и мы все засмеялись, не могли удержаться. Хорошо, конечно, когда успеешь подумать, а потом делаешь, тогда, может, и делать не будешь. Но Милти не то чтобы хотел показать неуважение. Он просто не помнил, как это называется. Ну, мисс Роджерсон сказала, что небеса это там, где Бог и чтобы я не задавал таких вопросов. Милти толкнул меня тогда и говорит шепотом: «Небеса они на чердаке у дяди Саймона, я тебе обисню по дороге домой». Ну, и когда мы пошли домой, он обиснил. А Милти молоток, здорово обисняет. Он даже если не знает, то так всего наговорит, что как все равно то же самое понятно. А у него мать сестра жены мистера Саймона, и он ходил с ней на похороны, когда его двоюродная сестра Джейн Эллен умерла. И священник сказал, что она ушла на небо, хотя Милти говорит, что она прямо перед ними лежала в гробу. Но он подумал, что после они утащили гроб на мансарду, потому что когда он спросил маму, где эти небеса, она указала пальцем на потолок и сказала: «Там, наверху». А Милти знает, что над потолком ничего нет, кроме чердака, вот так он и узнал, где небеса. И с тех пор ужасно боится ходить к дяде Саймону.

Энни посадила Дэви к себе мальчика на колени и сделала максимум того, что могла, дабы выправить его теологические представления. Для выполнения такого рода задач она была больше приспособлена, нежели Марилла, потому что Энни помнила свое детство и инстинктивно понимала странные мысли семилетних о различных предметах, которые взрослым кажутся, конечно, крайне простыми. И к тому моменту, когда Марилла возвратилась из сада, где собирала вместе с Дорой сливы, ей удалось убедить Дэви, что небеса находятся вовсе не на чердаке у Саймона Флетчера. Дора была трудолюбивым созданием и чувствовала себя на вершине счастья, если ей удавалось «помогать» в работах, доступных для ее пухлых пальчиков. Она кормила кур, собирала щепки, мыла посуду, бегала по многочисленным поручениям. Дора отличалась опрятностью, аккуратностью и наблюдательностью, ей никогда не надо было повторять дважды, как сделать то или другое дело, она никогда не забывала про свои маленькие обязанности.

Дэви, с другой стороны, был невнимательным и забывчивым, но обладал природной способностью завоевывать любовь, и Энни с Мариллой любили его больше.

Пока Дора с важным видом извлекала горох из стручков, а Дэви мастерил из них лодочки со мачтами из спичек и бумажными парусами, Энни рассказывала Марилле содержание интересного письма.

– Ах, Марилла, ты только подумай! Я получила письмо от Присциллы, и она говорит, что к нам на остров приехала миссис Морган и, если в четверг выпадет хорошая погода, они приедут в Эвонли и будут у нас примерно в двенадцать дня. Всю вторую половину дня они пробудут у нас, а вечером поедут в отель, который в Золотых Песках, потому что там остановилось несколько американских друзей миссис Морган. Ой, Марилла, ну разве это не замечательно! Даже не верится, что это не сон.

– Смею сказать, миссис Морган очень даже похожа на других людей, – сухо сказала Марилла, хотя и ее это сообщение слегка взволновало. Миссис Морган была знаменитой женщиной, и ее визит представлял собой отнюдь не рядовое событие. – Значит, они отобедают здесь?

– Да. Ой, Марилла, а можно, я приготовлю всё до последнего кусочка? Мне хочется, чтобы я могла хоть что-нибудь сделать для автора «Сада розовых бутонов», пусть даже приготовить обед для нее. Так ты как, не возражаешь?