От братьев Люмьер до голливудских блокбастеров - Николай Львович Никулин

Кинематографическая сексуальность явлена во всем блеске и в фильме «Головокружение» (1958). Уподобляться философу Славою Жижеку и виртуозно нанизывать фрейдомарксистские термины на сюжет картины, наверное, бессмысленно. Любознательный читатель найдет все это пиршество ума в работах не случайно упомянутого автора. Но не нужно быть Жижеком и разбираться в психоанализе, чтобы рассуждать о сексе. Как показывает практика асексуалов, даже для выводов им можно не заниматься. Герой «Головокружения», отставной детектив Скотти, не в силах забыть бросившуюся с колокольни девушку Мадлен. В его жизни она появилась случайно: подумаешь, надо было за ней проследить. Но наблюдение превращается в болезненную зависимость. В своей новой знакомой Джуди он видит лишь образ странно ушедшей из жизни Мадлен. И это не абстрактная лирика – видеть любимую в каплях дождя или, прости господи, журчании ручья (автор мучительно старался не скатиться в пошлость). Одержимость персонализирована – в конкретной девушке, конкретном теле, конкретном чувстве, конкретном сексуальном желании. Какое, в самом деле, это притягательное имя – Мадлен? Недаром в романе Пруста «В поисках утраченного времени» так называлось печенье, своим вкусом вызвавшее у главного героя знаменитый «поток сознания». Сцена с его сладостным вкушением тоже, надо сказать, весьма пикантна.

А вот какая сцена ни при каких обстоятельствах не взывает ни к сознанию, ни к подсознанию, так это кадр с пролетающим самолетом над главным героем фильма «На север через северо-запад» (1959). Режиссер Франсуа Трюффо искренне недоумевал: зачем вообще она нужна? Ни причин, порождающих событие, ни следствий, влияющих на сюжет, при самом скрупулезном анализе не найти. Может, оно и так, но задаются ли подобными вопросами зрители, когда видят, скажем, погоню в криминальном боевике? «Отправить голову в отпуск» – кажется, это так называется. «На север через северо-запад» породил массу фильмов подобного формата – одной бондианы достаточно, чтобы легализовать этот жанр, – и, разумеется, изменил статус шпионского кино.

Понятно, что Хичкок – гений. Это можно писать без какого-либо стеснения быть признанным князем избитых формулировок. А раз так, то каждый его фильм оправдывает последующих подражателей. Да что там – позволим себе вольность ради красного словца, – и «Психо» оправдывает все его творчество: даже если бы Хичкок ничего более не снял, он бы однозначно вошел в историю.

«Мы все сходим с ума иногда», – загадочно говорит Норман Бейтс (его играет Энтони Перкинс). Ключевое здесь – «иногда». Потому что на постоянной основе можно быть сумасшедшим лишь в психиатрической больнице – и то лишь по мнению тех, кто первым надел белый халат. Но в знаменитой ленте «Психо» (1960) рассказана не история болезни, а история убийцы Нормана Бейтса, придуманная писателем Робертом Блохом. Ведь не столько кровавые деяния главного злодея подтверждают его безумство, сколько безумство добавляет ужаса его поступкам.

Чем примечателен Норман в фильме «Психо»? Его страсть – мумификация. Устрашающие чучела ворон, сов и, в конечном счете, его матери делают его этаким доктором Франкенштейном. Он не один в большом доме – вокруг него кипит неумирающая жизнь! Этот микроклимат сложился раз и навсегда и весьма враждебен к инородным телам.

Звездная актриса Джанет Ли, самозабвенно сыгравшая «инородное тело», умирает в первой трети фильма. Ее героиня, Марион, крадет деньги и уезжает из Феникса. Остановившись в мотеле, она даже не догадывалась, что своим походом в душ попадет во все учебники по истории кино. Мастерская съемка. 45 секунд, 70 планов и 52 монтажные склейки. Да еще в сопровождении ужасающего звука скрипок… Ни один уважающий себя кинокритик не пройдет мимо этой сцены, не углядев в ней экзистенциального отчаяния: Жан-Поль Сартр не бросал же слова на ветер, когда утверждал, что человек брошен в этот мир и оставлен наедине с самим собой. Никто тебе не поможет! Замкнутое пространство, обнаженная девушка, скрытая угроза – все это создает дискомфорт при просмотре. И, в общем, не нужно быть знакомым с философией Сартра, чтобы испытывать эти тревожные чувства. Они возникают сами по себе. Главное – довериться самому Хичкоку, а уж он-то знает, как манипулировать зрительскими эмоциями. Во всяком случае, с помощью монтажа он способен возбудить кого угодно.

И, откровенно говоря, Хичкоку нет дела до психологии – будем ли мы вызывать «Скорую помощь» Норману Бейтсу или нет, – он просто наслаждается технической стороной кинематографа. «Требовать от рассказчика, чтобы он строго придерживался фактов жизни, столь же смешно, как настаивать на том, чтобы живописец сохранял верность натуре», – признавался Хичкок. И еще: «Меня привлекла и определила решение ставить фильм внезапность убийства в ванной. Вот и все».

Вот и все.

Не то чтобы успех фильма стал сюрпризом, но Хичкок явно этого не ожидал. Можно даже смело сказать: он был растерян. И то, что после выхода «Психо» его тотчас же наградили званиями «учителя», «пастыря» и «пророка», весьма показательно. А еще более показательно его отношение к молве – дескать, ну и пусть. Настоящие пророчества возникают стихийно – в его случае из духа кино.

Комический ужастик «Нападение помидоров-убийц» (1978) начинался титрами: «Все смеялись, когда Хичкок в 1963 году показал, как птицы покорили человечество. Через несколько лет это произошло на самом деле». Разве это не пророчество? «Катастрофа окружает нас со всех сторон». Просто в фильме «Птицы» (1963) зло воплотилось в пернатой фауне. Не случайно на площадке была придумана шутливая формула: «Птицы всех стран, соединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своих перьев».

Режиссер был абсолютно уверен: чтобы избавиться от страха, нужно его снять. Одно дело – смотреть на проезжающий поезд на определенном расстоянии, а другое – максимально близко. Кино должно «почти сбивать с ног» – для этого и существуют режиссерские приемы. А за философскими объяснениями уже можно обращаться к высоколобым интерпретаторам. Когда однажды внучка Хичкока попросила помочь ей написать эссе для школы по одному из его фильмов, итогом их совместных трудов стала «тройка». Режиссер извинился и сказал: «Лучше я не могу».

После окончания войны Европа мало-помалу начинала приходить в себя. С появлением первых супермаркетов и, соответственно, жадных, но покладистых потребителей появились и те, кто непослушно начал слушать рок и джаз. Взрослые отдыхали от бурного времени, желая личного покоя, молодежь скучала и требовала движения вперед. «Папино кино» детей уже не устраивало – скукота какая-то, да и жизнь давным-давно поменялась, сколько можно смотреть слащавые мелодрамы с вычурными сценами и приторно-театральными актрисами? Такие платья уже никто не носит: выйдите уже из своих удушливых павильонов на улицу, оглядитесь!