Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - Балинт Мадьяр

Семейные VIP-ложи на футбольных стадионах наиболее выпукло демонстрируют реальные властные отношения в обществе, в этих ложах глава политической семьи в обстановке показного уюта болеет вместе со своими полигархами, олигархами, подставными лицами, наместниками, исполнителями, приказчиками, управляющими и телохранителями (или, пользуясь гражданскими наименованиями, принятыми в правовом государстве: с министром, бургомистром, генеральным прокурором, председателем Государственной счетной палаты, президентом банка, руководителями общественных организаций, предпринимателями и т. д.) – короче, со своими домочадцами. Семейно-национальное единство и гармония VIP-ложи не может быть нарушена «чуждым нации» буржуазным либеральным принципом разделения властей или несовместимости.

Культурные образцы, которым следует глава политической семьи, характерные черты его власти сильно отличаются от образцов других, например фашистских или коммунистических, автократов и диктаторов. Он демонстрирует свою власть не на парадах и партийных съездах. Манифестация его власти несет на себе черты отношений в патриархальной семье. Расположив главу приемной политической семьи мафиозного государства в историческом и логическом ряду, мы обнаружим его в одном ряду с главой архаичной патриархальной семьи, римским домовладельцем (pater familias) и мафиозным крестным отцом. Общее содержание этих ролей может быть лучше всего выражено ролью отца римского семейства (pater familias). «Римская семья как община, поначалу подчиненная неограниченной власти отца семейства (т. н. домашняя община), располагала значительной автономией по отношению к государству. Действие публичного права (ius publicum), а также власть магистратов в определенном смысле оканчивались на границе частных земельных владений, на пороге частных домов, далее уже начиналось действие норм частного права (ius privatum), которые обеспечивали главе семейства абсолютную власть»[71]. Эта власть распространялась на все сферы жизни, на людей, имущество и деятельность семьи. Сущностью семьи считалась совокупность лиц, подчинявшихся власти одного и того же главы семейства[72], в семью входили отец, его жена, кровные и приемные дети, другие живущие с ними родственники, а также обладавшие различным статусом зависимые люди и слуги. «Этимология венгерского слова “семья” (сsalád) восходит к имеющему старославянское происхождение слову “cseléd” (прислуга), в соответствии с этим семья первоначально означала домочадцев, прежде всего домашних слуг. Бледным, но до сих пор заметным следом этого в нашем языке является то, что иногда “семьей” называют детей»[73]. В исторической перспективе можно наблюдать процесс постепенной эмансипации лиц различного статуса, принадлежащих к домочадцам патриархального отца семейства и подчиненных ему, то есть их освобождения от неограниченной личной и имущественной зависимости. За долгие века этого процесса мы, например, только в наши дни прищли к запрету семейного насилия. В свою очередь, в классической мафии глава патриархальной семьи нелегитимным и насильственным образом распространяет свою власть над людьми, имуществом и деятельностью семьи на юридически совершенно независимых от него граждан и их семьи. Принадлежность к приемной мафиозной семье является для затронутых лиц одновременно милостью и принуждением. В мафиозном государстве глава политической семьи пытается распространить эту модель власти на всю нацию, пользуясь при этом государственной монополией на применение насилия.

Подобно тому как семья, дом, имение и страна являются в глазах главы политической семьи образованиями одинаков ой конфигурации, одинаковыми по характеру должны быть и члены этих социальных образований. Дети кривляются или распущенны, женщины «всхлипывают» во время свадьбы, a оппозиционеры постоянно «впадают в истерику» – среди них нет мужественных личностей, им требуется сильная рука. Для главы политической семьи управление страной тождественно управлению патриархальной семьей. Ее члены не имеют прав, а лишь следуют предписанным главой семейства образцам поведения. На смену отстраненным, формализованным, безличным институциональным отношениям либеральной демократии приходят персонифицированные, благодушные, но не терпящие противоречия формы власти, руководства. В стране, руководство которой осуществляется на основании разделения труда, характерного для патриархальной семьи, роли, похожие по своей семейной функции, по воле случая отдаются лицам, позиции которых имеют разную легитимацию. Это показывает реальный принцип распределения ролей и связанных с ними полномочий, которым по возможности придается форма, характерная для правового государства.

Глава политической семьи совершенно естественно следует культурным моделям главы патриархального семейства: в среде его домочадцев господствует иерархия, понятная и без формализации ролей; даже обращение на «ты» оснащается уважительными формулами, выражающими отношения «господства-подчинения»: «Господин премьер-министр, будь любезен – ну что ты, Лёринц». Единение, не знающее классовых границ, выражается в свободном от налогов варении домашней палинки, в изготовлении колбасы дома, в распевании подобающих мужчинам непристойных песен в винных погребках во время фестивалей, в том, как Крестный отец лихо ведет вседорожник в метель, как бы говоря: «Вперед, ребята, понеслись!» И не в последнюю очередь это единение демонстрируется как бы смывающим социальные различия лузганьем семечек в рубашке с засученными рукавами и простой жилетке на футбольных стадионах. Но не следует обманываться этой атмосферой благодушия, нельзя злоупотреблять благосклонностью Крестного отца, потому что непокорным в качестве предупреждения полагается «подзатыльник» или «шлепок», а тому, кто продолжает упорствовать, – остракизм или лишение имущества.

Живущие в имении домочадцы и узкий круг семьи являются атрибутом символической репрезентации домашнего характера власти точно так же, как и имение с домом, стадионом, землями и миниатюрной железной дорогой. Появляется и династический принцип, который, правда, не может развернуться в полную силу. Если старшая дочь Крестного отца выходит замуж, то ей причитается своего рода фелчутская «королевская свадьба» с протокольным выходом, свежезаасфальтированными дорогами и охраной из сотрудников Центра по борьбе с терроризмом. Если девушку интересует сфера общественного питания, то пусть она обучается в самой дорогой швейцарской частной школе, а для практики можно подыскать ей «собственный» кафе-ресторан: «Мы выяснили, кому принадлежит находящийся в центре города, на оккупированной туристами площади Эржебет, ресторан изысканной кухри. За какую нить мы ни потянули бы, в конце сложной сети фирм мы всегда обнаруживали Иштвана Тиборца, зятя Виктора Орбана», – пишет HVG, ведущий экономический еженедельник страны[74]. A чтобы зять оказался достойным руки дочери, его обогащают массой государственных и евросоюзных проектов, полученных в результате побед в подозрительных тендерах (от внешнего светодиодного освещения зданий муниципалитетов, возглавляемых членами «Фидес», до яхтенного причала на озере Балатон), причем его куш постоянно растет благодаря угрозам и шантажу со стороны государства. В случае проектов освещения общественных зданий на сумму более 150 млн форинтов, несмотря на то что конкурсы были открытыми, заявки, за единственным исключением, поступили только от фирмы Elios (фирмы зятя Орбана). Таким образом, она выиграла конкурсы без конкурентов, предложив цены, которые обычно были всего на несколько десятков тысяч форинтов ниже цен, предварительно намеченных муниципалитетами. Причина этого скрывалась в составленных по индивидуальной мерке условиях конкурса, среди которых, например, были указания относительно «кода краски, которой должен быть покрыт корпус лампы, а иногда требование, чтобы плафоны были сделаны из гнутого стекла»[75]. Это приданое дочери Крестного отца[76]. Хотя в новый закон о госзакупках, вступивший в силу с 1 ноября 2015 г., был случайно внесен запрет на участие высших государственных руководителей и их родственников в тендерах на госзакупки, эта «ошибка» была аврально исправлена парламентом уже через месяц: родственники государственных руководителей получили возможность участвовать в тендерах на госзакупки, если живут отдельно и имеют свое домашнее хозяйство[77]. Молодой человек другой дочери Орбана проходит школу накопления и использования капитала связей в Брюсселе, в кабинете делегированного Венгрией еврокомиссара. Подобно тому, как раньше поступали дети аристократов при императорском дворе.