Княгиня Ольга. Огненные птицы - Елизавета Дворецкая

Володислав протянул руку; Предслава вздрогнула и дернулась, будто хотела ему помешать, но сдержалась. Князь взялся за рукоять и поднял меч с лавки. Отступил на шаг и взмахнул им, примериваясь к весу.

– Как птица летает… – пробормотал он со смесью восхищения и неприязни.

У него никогда не было такого меча. Знаком власти и оружием славянских князей был топор, и хотя у знатных варягов и руси принято, чтобы невеста дарила жениху меч на свадьбу, Предслава привезла из Киева только греческие одежды. Русские князья в ту пору слишком нуждались в хорошем оружии сами.

Лицо Володислава сияло, будто золоченая рукоять меча делилась с ним своим блеском.

Через день князь деревский созвал на Святую гору всех мужей, кого успели оповестить.

– Вновь русы черное дело содеяли, – говорил Володислав, стоя перед идолом Перуна, одетого в «божью сорочку» и красную шапку, с секирой у подножия. – Набежали оружной дружиной на Малин, мужей и жен посекли, дев и отроков в полон увели. Привел их знакомец наш – младший сын Свенельдов. Нельзя нам, мужи деревские, терпеть обиду и разорение, людей наших погибель. Не пора ли нам за обиды посчитаться?

– Посчитались уже! – выкрикнули из толпы. – После того избоища Свенельдов городец разорили, а сын его теперь Малин разорил.

– Так что же теперь – обиды спускать? – вперед шагнул Коловей, Любоведов сын. – Нам на головы кровь родичей ливмя льется – а мы мешком прикроемся, да и все?

– Не пора ли нам дружину собрать оружную и по киевским рубежам пройтись? – продолжал Володислав. – Я думал до зимы обождать, чтобы от работ не отрывать руки, да видно, не дали нам боги времени ждать!

– Верно говоришь! – воскликнул Коловей. – Я пойду с тобой! И мужи рода моего пойдут! Ну, кто еще с нами? Есть неробкие? Есть дедов своих внуки или все подверженцы?[6]

В толпе раздались согласные выкрики, но не так чтобы очень густо.

– Мы по их рубежам пройдемся, они по нашим пройдутся! – заговорили там. – И ни единого живого не останется!

– На мир надеяться нечего, и не желаю я с русами мира! – отрезал Володислав. – Кровь стрыя моего Маломира не отомщена. Нет у нас иного пути, мужи деревские, кроме Перуновой тропы! Не посрамим дедов своих! Надо сейчас, зимы не дожидаясь, собрать воев и ударить. И нам Перун добрую весть подал.

Гомон притих – все стали вслушиваться. Перун подал весть?

– Слушайте меня, мужи деревские, и всем родам своим поведайте! – Володислав возвысил голос. – Сами боги нам верное обещание дали – ждет нас победа. Русы князя своего лишились и меч его утратили. А сей меч отдали боги в наши руки. Вот он, Ингорев меч золотой!

Володислав поднял на вытянутой руке меч, до того скрытый под мешковиной. По толпе полетел изумленный крик, потом настала тишина – люди тянулись, затаив дыхание, стараясь получше разглядеть диво.

– Тетерев-река отняла меч Ингорев, вырвала у него и тем в наши руки жизнь его отдала, – продолжал Володислав. – А после сама и нам даровала. Вынесла Тетерев-река Ингорев меч на крутой берег. Отдали боги его нам, а вместе с ним и всю силу киян передали в наши руки. Теперь наша она, сила ратная, благословение Перуново. Срам и стыд нам будет перед богами и дедами, если убоимся.

Тут уж робким пришлось умолкнуть.

– Слава Перуну!

– Слава дедам нашим!

– Не убоимся тропы Перуновой!

– Веди нас, княже!

Все рвались вперед, поглядеть на меч поближе, но прикасаться к нему Володислав никому не позволил – святыни не лапают кому вздумается, их через спущенный рукав берут с почтением. Но и так острейший клинок с разводами, золоченая рукоять тончайшей работы поражали не привыкших к такой роскоши древлян.

– Это сколько ж он стоит? – толковали в дальних рядах. – Коров пятнадцать дать…

– Пожалуй, мало будет.

– Или двадцать…

– Ты, Жданка, купец знатный – и солнце в коровах оценишь!

Договорились собрать ратников и ударить по полянским селениям у Рупины. Поспорили, не пойти ли на Днепр, но решили, что в болота у Здвижа будет сподручнее отступать, если у русов найдутся силы отразить набег.

– Меч Ингорев – это залог верный, от богов дар, – вздохнул Красила, младший брат покойного боярина Обренко. – Одно вот мне душу томит: у нас-то один такой меч, а у русов, я слыхал, их сотня будет…

– Не последний это дар нам от богов наших! – улыбнулся Володислав. – Пошлют нам счастья – и у нас другие мечи заведутся, не хуже этого.

– Откуда же? Сами только черви заводятся…

– А вот увидите! – уверенно пообещал Володислав. – Слово мое княжеское: кто Перуновой милостью себя витязем покажет, тот зимой от меня такой же меч получит!

* * *

Прежде чем дать мужам деревским это смелое обещание, Володислав провел бессонную ночь. Правду сказать, хорошо спать ему за последние полгода доводилось редко. Перед зажинками погиб на лову Свенельд, и на этом закончилась спокойная жизнь земли Деревской. Со смертью старого волка забрезжила впереди свобода, прекрасная, как сама Заря-Зареница, но вместе с тем отлетел покой. Все стало меняться, и меняться слишком быстро. Зимой хотели собрать вече, чтобы решить, платить ли дальше дань руси или воевать с ней; но еще осенью стало ясно, что ни о какой дани больше нет речи и неминуемо будет война. Казалось, со смертью Ингоря киевского победа оказалась в руках. Но русь ответила жестоким ударом, лишила Володислава старшего родича и главного советчика, вместо одной головы взяла полсотни – да самых умных, мудрых голов. Посоветоваться стало не с кем. Все, кто привык решать за свой род, были убиты на Ингоревой могиле. Сменившие их сыновья и внуки только кричат, как лягухи по весне, – одни в упоении своей новой важностью, другие от испуга. Редко попадаются такие, как этот Коняев сын из Малина, – способные без лишних слов хотя бы попытаться что-то сделать.

Когда Володислав увидел привезенный меч, в мыслях мелькнуло смутное воспоминание. Он слышал что-то связанное с дорогими заморскими мечами. Слышал в такое время, когда было не до того…

«Не бойтесь, что у них мечи! – говорил русин Сигге Сакс, когда они с Маломиром лишь только обдумывали, как бы подстеречь Ингоря с его малой дружиной. – И с мечом человек не отобьется, если на него нападут двое-трое с копьями. А потом у нас будет побольше мечей! Уже этой зимой их привезут прямо сюда. Ну, почти сюда. Нужно будет проехаться до Плеснеска, и после этого ты сможешь вооружить самыми лучшими мечами еще десять человек».

Сигге Сакса Володислав знал очень давно, чуть ли не всю жизнь. Много лет тот был возле Свенельда каждый раз, когда воевода объезжал землю Деревскую, собирая дань для Киева. Володислав с детства помнил его глаза – веселые и безжалостные. Это холодное веселье в них пугало сильнее, чем самая горячая ярость. Сакс был из тех, кому нравится убивать. Свенельд держал при себе несколько таких, кому можно было поручить любые грязные дела. Десять лет назад Сигге поселился вместе со Свенельдом на берегах Ужа, за полтора поприща от Искоростеня. Завел в предградье собственный двор, взял у древлян жену, купил челядь, скотину и жил богато, получая, как Свенельдов сотский, свою долю с дани и прибылей от торговли. За десять лет такой жизни он располнел, поседел, из одной поездки в Царьград привез длинный шрам – от правой стороны лба, через переносицу и почти до края челюсти слева. В длинных волосах он заплетал по сторонам две довольно неряшливые косички. К платью цветному он пристрастия не имел и в толпе оружных отроков ничем не выделялся – кроме взгляда. Но когда разъяренные избоищем на страве древляне пришли громить русские дворы, в скрынях у него нашлось столько всего… Паволоки, расписная посуда, цветные кафтаны, пояса в драгоценных бляшках, серебряные ногаты связками по двадцать штук, женское узорочье моравской и варяжской работы…