Ковчег царя Айя. Роман-хроника - Валерий Воронин

Когда Кудеяр вернулся на мыс Айя за лошадью, он увидел картину, поразившую его до глубины души. Вильям и Корень вместе копали могилу для Джейн. Женщина лежала рядом, укрытая собственным дорожным плащом. Из глаз Вильяма самопроизвольно капали слезы, и он их даже не пытался стереть рукой. Кудеяр молча присоединился к этой скорбной компании, и вскоре довольно глубокая яма была ими вырыта.

– Она умерла во сне, – сообщил Вильям Кудеяру, когда Джейн похоронили, – отмучалась моя любовь на сим свете.

– А ты, – спросил у него атаман, – нынче куда подашься?

Чуть раньше Корень шепнул Кудеяру, что хочет Вильяма отпустить, и Кудеяр с его решением согласился. Так что чужеземец, потеряв любимую, наконец обрел свободу. Хотя какой ценой!

– Я здесь останусь, – ответил Вильям, – у ее могилы. Мне некуда больше идти.

– А ты, мой верный сотоварищ? – Кудеяр в упор посмотрел на Кореня.

Тот утвердительно кивнул головой.

– И я останусь. Куда же мне податься?

Кудеяр молча вскочил на кобылицу (Корень еще раньше выпустил двух коней на волю, но те и не думали уходить от людей, стараясь быть к ним поближе) и, не попрощавшись, поехал в сторону Ильяс-Кая. На душе у него было скверно. Ведь смерть этой красивой женщины целиком лежала на его совести. А долго ли протянет на Айя Вильям, так преданно относившийся к своей любимой до ее последнего часа? И даже теперь…

Проезжая через маргаритковую поляну, атаман спешился и, подойдя к уже привычному для него месту, где раньше так самозабвенно каялся в своих грехах, стал на колени и долго молился Господу за упокой души Джейн.

Только к вечеру Кудеяр добрался до монастыря святого Илии. Братья были несказанно рады, увидев в обители лошадь. Теперь появился реальный шанс спасти святыню. Спасибо, что Господь в нужный час дал им человека, пусть тот и оказался разбойником, но лучше пусть такой, чем никакой… Выбора у них не было.

Рано утром следующего дня Кудеяр с привязанным к лошади ларем двинулся в путь. Конечно, он, как человек опытный, хорошо понимал – по дороге идти опасно. Поэтому он предпринял обходной путь, решив вначале добраться до мыса Айя, а уже оттуда, тайными тропами, пробраться к Балаклаве. Не входя в городок, обойти его ночью и дальше, по прямой – до Георгиевского монастыря.

Но на мысе Айя его застал такой сильный ливень, что о дальнейшем продвижении нечего было и думать. Пришлось на сутки задержаться в своем бывшем убежище. Конечно, Корень с огромной радостью встретил своего подельника и проявил к поклаже Кудеяра огромный интерес. Но когда атаман открыл ларь, тот сразу же отвернулся. Какая ценность могла содержаться в этих свитках? И какой от них прок?

Сам же Кудеяр поступил по-иному. Он развернул некоторые из них и попытался прочесть. Благо, рядом не было монахов, которые не разрешали ему копаться в драгоценных бумагах. К своему разочарованию, ни единого слова Кудеяр не понял, ибо текст был написан не по-гречески и не по-русски. Скорее всего, на одном из восточных языков. Сразу же мелькнула мысль: а не связаны ли эти свитки с теми временами, которые принято называть библейскими?

В правом углу ларя, занимая его добрую треть, лежал увесистый кожаный мешочек, привлекший внимание атамана еще при первом, беглом осмотре святыни. Монахи уверяли, что в мешочке находится пепел. Но зачем его так бережно хранить? Кудеяр протянул руку и, ухватив мешочек, приподнял его. Действительно – легкий. Развязал – пепел. Надо же, не обманули. Но какой в нем прок?

Он захлопнул ларь, размышляя над тем, сколько бы можно было выручить, продав эти свитки знающим людям, допустим, в Киеве или Новгороде. По крайней мере, эти древние бумаги не пропадут и не достанутся мусульманам. А что в таком случае делать с пеплом? Выбросить как-то неловко…

Кудеяр взял кожаный мешочек и отнес в пещеру, куда еще раньше он спрятал ларь с сокровищами. Пусть хранится там. Теперь голова работала четко и ясно. Надо ехать в Киев, где есть знаменитая Печерская обитель, а не в Георгиевский монастырь, окруженный со всех сторон турками да татарами.

Рано утром следующего дня, распрощавшись с Василием Коренем, который наотрез отказался покидать причитающуюся ему долю сокровищ, Кудеяр отбыл со святого места теперь уже навсегда. Как он и предполагал, тайными тропами, никем не замеченный, легко добрался до предместий Балаклавы. Здесь схоронился до вечера, а ночью продолжил свой путь. Только не в сторону Феолента, как просили монахи, а на север, через Чоргунь, Шулдан и Мангуп, в степной Крым.

Но здесь случилась у Кудеяра неприятность. Кобыла, очевидно перегруженная поклажей, стала хрипеть, а вскоре пала посреди дороги. И сколько бы атаман ни пытался ее поднять, ничего у него не выходило. Как же так он умудрился загнать лошадь, почитай, на ровном месте? Он заглянул в глаз издыхающей кобылы, в котором, как ему показалось, отразилась висевшая прямо над ним луна. Да, еще одна смерть. Но ведь не хотел он ее, не хотел!

Кудеяр опечалился таким поворотом дела. Но сидеть сложа руки посреди пустынной и враждебной ему дороги никак нельзя. Он развязал веревки и, взваливши ларь на плечо, побрел подальше от дороги, дабы не быть замеченным случайным проезжим.

Посидев какое-то время и поразмыслив, он пришел к выводу, что ларь из Крыма увозить не следует. Даже подумалось: может быть, его желание поживиться на святыне есть то моральное падение, из-за коего его самого сейчас не допустил Господь в Киев? Что же выходит…

Кудеяр взвалил ларь на плечо и побрел на юг, где в его представлении должен находиться Георгиевский монастырь. Понадобилось четыре дня и четыре ночи, чтобы он, наконец, изможденный и голодный добрел до обители. Кабы не пала лошадь, то этот путь он с легкостью проделал бы за ночь, а так…

Братья с удивлением встретили незнакомца, который, стащив ларь с плеча, тут же завалился прямо в траву и на сутки уснул крепчайшим сном. А когда открыл глаза, позвал к себе настоятеля обители и, когда тот явился, попытался с ним изъясниться по-русски и затем по-татарски. Но грек не понимал речей атамана, и тогда к Кудеяру подвели беглого русского, давно скрывающегося от турок в Георгиевской обители.

– В ентом ларе велика святыня, – перевел толмач слова Кудеяра, – и незнакомец утверждает, будто монахи монастыря святого Илии, што на Ильяс-Кая, велели доставить ее опричь сюда.

Разговор между Кудеяром и настоятелем продолжался еще долгое время. Толмач исправно переводил сказанное, а настоятель все больше удивлялся. Действительно, он был наслышан о какой-то древней святыне, испокон веков пребывающей на Ильяс-Кая. Но был глубоко убежден, что та давно утеряна. И вдруг… Удивлялся также и тому, что этот русский разбойник, совершенно случайно попавший в обитель Илии, исправно исполнил волю монахов. Но осознает ли он, какую ценность тащил на себе четверо суток!