Шоу уходящих теней - Юрий Горюнов

дураки, наглецы, деревенщины или просто с номерами, без амплуа. А ты, как это по-русски, ну, у которого нет ничего в голове. Пусто и он веселый.

– Шалопай.

– Шалопай, – повторил Мишель, словно пробовал слово на вкус. – Вот именно, шалопай. Зрители видят в тебе легкость и не видят игры. Они видят тебя таким, какими иногда хотели бы быть сами, немного беззаботными, с ветром в голове, но и номера твои впечатляют, не каждый может делать то, что делаешь ты.

Во всяком случае, Семен работал весь сезон не в одном цирке. Он уже освоился с языком, что позволило ему расширить круг общения и в этот круг стали чаще попадать женщины. Скоротечные романы, которые случались у него, не баловали душу, а только радовали тело. С этими женщинами он ходил на выставки, в кафе, иногда, вспоминая молодость в кино, хотя ничего там не понимал. Некоторые оставались у него дома и всегда восхищались его клоуном Кузьмой.

Первое Рождество и Новый год, Семен встречал в кругу семьи Мишеля, который пригласил его к себе. В январе он пообщался с соотечественниками, которые приехали на фестиваль циркового искусства «Цирк будущего», но это было так, для души, а душа болела. Семен помнил фразу, что время лучший доктор, но видимо его доктор был начинающий и лечил плохо, так как он хорошо помнил Свету. Боль разлуки утихла, но память осталась. Он учился жить без нее, и медленно, все дальше отходил от того своего прошлого, но оно еще жило в нем. Возвращаться в прошлое не хотелось, но контракт заканчивался. По окончании года его вызвал директор.

– Предлагаю продлить контракт. Или хочешь вернуться?

Семен думал об этом и возвращаться не хотел, он не знал, что будет там делать, память была еще свежа. Услышав предложение, он лишь спросил: – На какой срок, и на каких условиях?

Директор знал, что Семен живет один и очень редко вспоминает о доме. Почему так? Он не спрашивал, но ему нравился этот парень.

– Хочешь сразу на три года, а условия лучше,

– Хочу.

Так Семен остался еще на три года. Гонорары за выступления стали выше, и он сменил квартиру на более просторную. Теперь у него было две комнаты, кухня, но район он менять не стал, привык. Дом, где он поселился, был больше заселен семейными, а таких одиночек, как он, почти не было.

Так прошло еще три года. Незадолго до окончания срока контракта, он посетил цирк «Дю Солей». Его впечатлила работа артистов, но, оказывается, его тоже заметили. В один из дней в цирк пришел представитель и предложил ему работу. Семен взял время для раздумий и поговорил с директором.

– Сам что думаешь? Туда приглашают достойных.

– Мне не очень хочется уезжать, не хочется только гастролировать, но и домой не хочется, мне нравится здесь. Я бы хотел остаться еще, если вы продлите контракт.

– Семен, ты за время работы ни разу не съездил домой. Да, я помню, что приезжали родители, но почему ты не едешь хотя бы в отпуск? Тебя не интересует дом

– Интересует, но не хочу встречаться с прошлым, оно живет во мне.

– Не слишком долго?

Семен в ответ пождал плечами.

– Это твое дело, а я согласен на продление контракта.

Уже четыре года живя вдали от родины, прошлое Семена никак не отпускало. Глупость, но это было так. Оно всегда ходило с ним рядом, как тень, отзывалось, как эхо в горах, и всегда отдавало болью в сердце. К сожалению, прошлое всегда выглядело так, каким он его помнил. Семен не страдал, за эти годы, живя, в общем, обычной жизнью, привыкая к действительности медленно, и осторожно, уже осознавая, что не хочет жить прошлым. Это мешало ему двигаться вперед, когда воспоминания разъедают. Он знал, что хочет поставить точку и сказать, «Прощай». Время тихо, но лечило, и ему все-таки стало легче вспоминать.

Оставшись, Семен не жалел о сделанном выборе, и особенно он это понял, после того, как познакомился с Илоной.

В тот август, он не работал, а отдыхал, совершая поездки по Франции. Купив подержанный «Рено» Семен с удовольствием колесил по дорогам страны. В день их знакомства он возвращался из Нормандии, где посетил Сант-Мишель. Он смотрел на зеленые поля, на которых уже косили траву, и она лежала упакованная в черный целлофан. Опущенное стекло машины позволяло врываться в салон запаху свежескошенного сена, создавая легкость настроению. Этот запах напоминал о детстве в деревне, а далее цепочка вела к дому, а затем к Свете.

«Никто не виноват, что так случилось, – задумался он, не отводя взгляда от полотна шоссе. – Во всяком случае, я ее не виню. Судьба это или нет, не важно, я не хочу это знать, не хочу, чтобы все причиняло мне боль. Вот сейчас я себя прекрасно чувствую, и у меня отличное настроение. А что это значит? Это значит, что наша история закончилась или подходит к финалу, и надо заглушить старую жизнь новой, пытаясь забыть о Свете». Он точно почувствовал, что пыл к прошлому поутих, и если еще не поставлена точка, то просто еще не время.

Так, за размышлениями, он, управляя автомобилем, возвращался в Париж, до которого было уже не далеко, когда его взгляд зацепился за одиноко стоящую на обочине машину. Рядом с машиной стояла женщина и провожала взглядом автомобили, что проезжали мимо. Ее одинокая фигура на этом шоссе и некая растерянность, перемешанная с неудовольствием, заставили его притормозить и съехать на обочину.

Выйдя из машины, он направился к женщине, что стояла рядом с белым «Мерседесом» в ожидании, и смотрела, как Семен приближается. Едва заметная улыбка озарила ее лицо на одно лишь мгновение, и тут же спряталась в уголках губ. Семен увидел красивую смуглую женщину, которой было менее тридцати, с загорелой кожей, темными распущенными волосами. Он заметил ровные дуги бровей над глубокими карими газами и тонкие губы, что казались чувствительными. Фигура не оставляла сомнений, что без внимания мужчин она не оставалась. Свободная юбка из хлопка, блузка, туфли на плоском каблуке, не скрывали внешних данных. То, что она была красива, она знала, о чем свидетельствовала ее легкая улыбка, ожидающая комплимент.

Семен подошел и остановился, взяв паузу, чем сразу смутил женщину, ожидавшую что-то от него. Не стараясь затягивать молчание, он спросил:

– Вам помочь?

– Вряд ли у вас есть канистра с бензином.

– Увы.

– А вы иностранец. Я это поняла не только по акценту, вы остановились. Сколько машин проехало мимо.

– Не надо