Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши - Станислав Горский

Замаскировав машину за стеной каменного сарая, выбрали хорошую позицию. Сектор обстрела и наблюдение были отличные. Впереди вся местность просматривалась до самого леса, и в случае атаки противника можно было своевременно принять надлежащие меры. От самоходки никто не отлучался. Только командир обследовал соседние строения. В одном из них оказалась сваленная в большую кучу картошка. Видимо, гитлеровцы приготовили ее для своих нужд. Обычно картофель хранится в поле в буртах, а этот был привезен и подготовлен для использования, хорошо перебран – гнилой картошки не было ни одной. Старшины стрелковых подразделений быстро пронюхали об этом и распорядились сделать соответствующие заготовки на своих кухнях. Такого удобного случая может не попасться долго, а кушать надо вовремя. Нашего старшины что-то не было.

Смола появился ночью. Он долго нас искал, пока не натолкнулся на минометчиков, которые были в полукилометре от нас. Они и дали ему сопровождающего, чтобы тот указал наше расположение.

Пришлось ужин перенести на утро, потому что ранее добрые соседи – пехота – оказались сердобольными и накормили наших ребят макаронами со свиной тушенкой. Большинство членов экипажей отдыхали, и вставать на второй ужин не хотелось. Смола разобиделся: чего, мол, я так старался, но потом его убедили в бессмысленности поднимать ребят на ужин. Он согласился и тоже пристроился возле нашей самоходки до утра. Поскольку наша машина была выдвинута вперед, то нашему экипажу пришлось быть дежурным, лишь Николай Лукьянов отдыхал. Мы всегда ему давали поспать побольше, чтобы на марше он не так уставал.

Ночь прошла довольно спокойно. Немцы, как всегда, постреливали и пускали ракеты, освещая подходы к своим позициям. С одной стороны, это было удобно для нас, мы знали, что немцы еще тут, а с другой стороны, они могли вводить нас в заблуждение. Оставив только ракетчиков, они могли спокойно отойти на удобные для них позиции в глубине своей обороны, а потом попробуй прошибить. Опять нужны дополнительные усилия, а где их нам брать? Мы сами чувствовали, как нам порой не хватает силенок. Вот почему мы постоянно держались ближе к немцам и разведчиков наших подгоняли. Нельзя выпускать фрицев из виду.

А на флангах тоже шло наступление. У одного соседа успешнее, у другого – чуточку хуже. Левый сосед начал преуспевать, а правому приходилось, видимо, туже, потому что мы слышали, какой артиллерийский гул доносился с правого фланга.

Чуть забрезжил рассвет, пришел к командиру батареи связной от командира стрелкового батальона, который мы поддерживали. Он передал распоряжение нашему командиру батареи прибыть на КП батальона, где, видимо, будет поставлена задача.

Пехотным командиром оказался майор Немчинов. С его батальоном приходилось взаимодействовать часто.

Вдруг кто-то крикнул: «Немцы!» И действительно, на дороге, по которой мы еще вечером своим огнем сопровождали удиравших фашистов, прямо на нас двигалась большая колонна. В утреннюю пору еще не очень хорошо было видно, и разобраться, что конкретно движется, было сложно. Приготовились для стрельбы. Командир внимательно рассматривал в бинокль голову приближающейся колонны. Потом спокойно произнес: «Это беженцы!»

Я тоже всматривался в панораму, ведя перекрестье от головы до хвоста, насколько это позволяла видимость, и не заметил ничего подозрительного. Уже отчетливо стали видны коляски, велосипеды, тачки разных конструкций и размеров. Среди исковерканной и брошенной немцами по обочинам дороги военной техники можно было спутать беженцев с воинским подразделением. Ничего удивительного в том быть не могло, ведь бывали случаи, когда гитлеровцы прятались за спинами мирных жителей и врывались на позиции советских воинов по трупам невинных людей.

Но постепенно все уладилось. Мы поняли, с кем имеем дело. Колонна приближалась. Шли молча, только слышался скрип колес несмазанных тележек. Боевое охранение внимательно просматривало каждого человека, боясь пропустить среди этой разномастной и пестро одетой массы тех, кто, используя людское горе, хотел бы его еще и удесятерить. Ведь окажись среди них вооруженные фашисты, могла случиться беда. Будут жертвы ни в чем не повинных женщин, стариков и детей.

Кто-то высказался вслух: «Как только немцы выпустили?» Второй голос ответил: «Наверное, все дороги им позабили и драпать мешают. Теперь, мол, пусть русским попутаются под ногами». От этих слов как-то стало неприятно на душе.

Я подумал тогда, что, в сущности, эти люди ни в чем не виноваты и за какие грехи они должны страдать? Больше всего меня поразили дети, которых в колонне было немало. Они также, наравне с взрослыми шли и несли свои нехитрые пожитки. Знакомая нам картина, виденная не раз. Такое запомнилось еще с нашей земли.

Измученные, голодные, не спавшие по нескольку суток, они шли в самую пасть «гиены», ведь, согласно гитлеровской пропаганде, им предстояло вынести страшные муки, потому что русские будут мстить. Нет, видимо, правду в мешке не утаишь, народ умеет разобраться, где правда, а где ложь. И такая колонна – прямое тому доказательство. Наконец, голова колонны достигла крайних домов поселка. Увидав наших бойцов, стоявших с автоматами в руках, передние ряды остановились в нерешительности, не зная, идти ли дальше. А задние ряды все подходили и подходили. В колонне началось роптание. Переговаривались между собой, видимо ища общее решение.

Вышел молодой лейтенант из батальона Немчинова и на довольно хорошем польском языке стал объяснять, что можно следовать дальше, но его объяснения ничего не дали. Тогда к лейтенанту присоединился солдат, и вдвоем им удалось растолковать, что требуется от беженцев. Заскрипели коляски, и колонна продолжила движение. Я стоял на боеукладке в боевом отделении, высунувшись по пояс из машины, и с интересом наблюдал за происходившим на дороге. Среди этих людей были старики, женщины, дети, но были и мужчины. Неизвестно, каким образом им удалось втесаться в эту колонну. Немцы обычно таких не выпускали, а заставляли работать на строительстве оборонительных сооружений. Но при всей невероятности они были. Среди такой пестрой массы измученных людей, как правило, всегда было много больных людей. Но кому они нужны – эти люди? Властям? А где она – их власть? И нередко бывало так, что медицинскую помощь они получали от наших медицинских работников.

И в этот раз я увидел, как одна женщина подошла к лейтенанту и о чем-то его попросила, а тот, в свою очередь, позвал санинструктора и приказал прибежавшей девушке с санитарной сумкой следовать за этой женщиной. Позже я узнал, что она произвела перевязку раненой женщине и девочке. Обе они были ранены в одном из артиллерийских обстрелов дороги.

Да, мы видели, как под пулеметным огнем «Мессершмиттов», которые частенько делали налеты на наши войска, движущиеся по дорогам, рядом оказывались вот такие колонны беженцев, и в этом случае больше доставалось им, чем нам, защищенным броней самоходок. Сколько лишений и страданий переносили эти люди. За что? За чьи грехи они несли эту кару?

Через полчаса, пропустив через поселок колонну беженцев, мы двинулись вперед. По докладам разведки стало известно, что немцы без боя отошли на новый рубеж. Так вот почему так свободно отошли беженцы. Разведчики наступали немцам на пятки. Главное, не дать им оторваться от наших передовых подразделений, которые были недоукомплектованы.