Белые лилии - Саманта Кристи

столь же подавленной, как я или Гриффин. Она утешала меня в часовне, хотя все должно было быть наоборот.

– Гриффин тоже не знал, да? Я только что его видела, и ни за что не поверю, что он знает об этом уже больше месяца. Почему ты ему не сказала? Почему ты не сказала мне? Я могла бы ходить с тобой на лучевую или химиотерапию, или что там еще.

Я любуюсь ее длинными густыми волосами.

– В этот раз ты хотя бы не потеряла волосы. Это уже кое-что.

– Во-первых, нет, я ничего не сказала Гриффину, он обо всем узнал только сегодня. Я так хотела. Я не хотела, чтобы он жалел меня и ходил вокруг меня на цыпочках, как в прошлый раз. Я хотела, чтобы вы с Гриффином узнали об этом, только когда это станет действительно необходимо. Я не хотела вас обременять. И в этот раз не будет ни лучевой, ни химиотерапии. – Эрин прикрывает глаза и делает глубокий вдох. – Моя болезнь неизлечима, Скайлар. Я умру.

Неизлечима? Слезы бегут у меня из глаз, и я не успеваю их вытирать.

– О боже, нет! – плачу я, уткнувшись ей в плечо. Я снова обнимаю ее, словно пытаясь удержать. Удержать ее здесь, в этом мире, настолько, насколько смогу. Я обнимаю ее, пока у меня не устают руки, все это время я мысленно прошу у нее прощения за все те ужасные вещи, которые я сделала, из-за которых все это происходит.

Эрин позволяет мне плакать, пока у меня не высыхают слезы. Я тяжело дышу и икаю, потом наконец восстанавливаю дыхание. Я поднимаю взгляд, и вижу, что щеки Эрин мокры от слез.

– Расскажи мне все. Я хочу знать все. Может, можно что-то сделать.

– Ничего нельзя сделать. У меня глиобластома четвертой стадии. Это неоперабельная опухоль мозга. Смертность от нее составляет сто процентов.

Все мое тело напрягается.

– Эрин, тебе всего двадцать семь лет. Ты еще так молода. Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать! Это случилось из-за того рака, который у тебя был раньше? Он распространился в мозг?

– Глиобластомы – это медицинская загадка. Как правило, для них нет никакого объяснения. Они не появляются из-за другого рака. Есть небольшая вероятность того, что глиобластома была вызвана лучевой терапией, которую я проходила в восемнадцать лет, но точно никто не знает. Это просто одна из редких, необъяснимых вещей, которые иногда происходят.

– Разве нельзя сделать операцию, чтобы ее вырезать?

– Можно было бы сделать операцию и удалить часть опухоли. Но она вернется. Они всегда возвращаются. И я не хочу провести последние месяцы своей жизни, восстанавливаясь после операции на мозге.

– Месяцы?! – восклицаю я и снова начинаю всхлипывать.

Эрин кивает.

– Как ты можешь быть такой спокойной?! – кричу я. – Почему ты не хочешь с этим бороться? Должен же быть какой-то способ продлить тебе жизнь! Можно же принимать лекарства или что-то подобное? Как ты можешь просто сидеть здесь и спокойно рассказывать мне, что тебе осталось жить всего несколько месяцев? Что с тобой не так, черт побери?!

Эрин улыбается. Она мне улыбается! Она умирает, но все равно улыбается.

– Скайлар, у меня было полтора месяца, чтобы с этим смириться. Я уже отгоревала. Я прошла через все стадии принятия смерти. Несколько недель я злилась, отрицала и жалела себя. Вы с Гриффином узнали об этом только сейчас, поэтому вам понадобится время, чтобы достичь того состояния, в котором я нахожусь сейчас.

Я вспоминаю, что происходило полтора месяца назад. После ультразвука Эрин стала отстраненной. Гриффин поехал в Африку. Я думала, что она паникует из-за ребенка. Гриффин тоже заметил, что Эрин изменилась. Это продолжалось несколько недель, а потом она начала делать всякие безумные вещи. Таскать меня по местам, в которых она никогда не была. Делать странные комментарии про то, что ей никогда не доведется сделать.

– Я никогда не достигну такого состояния. Я никогда не смогу принять того факта, что ничего нельзя сделать. Должно же быть хоть что-то! Разве ты не хочешь хотя бы попытаться дожить до рождения ребенка? Твоего ребенка!

Я хватаю ее руку и кладу на свой все еще небольшой животик.

– Есть курсы химиотерапии, которые можно было бы попробовать, они могли бы продлить мне жизнь на пару месяцев. Могли бы. Но у всего есть своя цена, Скайлар. Я не хочу провести все время, которое мне осталось, одурманенная лекарствами, в постоянной рвоте и без волос. У химиотерапии так много побочных эффектов, что качество моей жизни стало бы просто ужасным. Даже если бы я каким-то чудом дожила до родов, я бы, скорее всего, даже не осознала, что происходит.

– Но это хоть какая-то возможность, – умоляю я ее. – Разве ты не хочешь подарить ребенку хотя бы возможность познакомиться с тобой?

– Нет, – категорично произносит она. – Я хочу хорошо себя чувствовать столько, сколько это возможно. Мне дают стероиды, чтобы убрать отек, вызванный опухолью. Это должно облегчить некоторые из моих симптомов. Но это не продлит мне жизнь, лекарства просто сделают ее чуть менее неприятной в конце.

Я все еще в шоке, с трудом подбирая слова, произношу:

– И как мы узнаем, когда этот конец может настать?

– Мне сказали, что это может произойти в любой момент, но когда этот случится, все произойдет очень быстро, скорее всего, за пару недель. Я так хочу. Я не хочу растягивать свои страдания – ваши страдания – ради возможности пожить еще несколько дней или недель. Даже если это означает, что я не увижу ребенка. Я хочу умереть быстро и мирно. Я не хочу, чтобы Гриффин запомнил меня в состоянии овоща, как это произошло с его мамой. Она умирала несколько месяцев. А Гриффин наблюдал, как она медленно угасала. Я этого не хочу. И я надеюсь, что вы будете уважать мое желание. Мои родные на это согласны. Я умру, и всем нужно с этим смириться.

Я снова закрываю рот рукой, чтобы не разрыдаться, и тут вспоминаю, что сказала ей на пароме. Ты не упадешь замертво, когда станешь матерью.

– О боже, Эрин! Прости, что днем сказала тебе, что ты не умрешь. Я просто бесцеремонная свинья! Сможешь ли ты меня простить?

– Мне не за что тебя прощать. Ты ни в чем не виновата. Твой комментарий был совершенно уместен, учитывая то, как я себя вела. Не вини себя за это. Не вини себя ни за что, Скайлар. Но я прошу твоей поддержки. Твоя поддержка мне особенно нужна.

Я смотрю на свой живот.

– Но как