Коктейль «Две семерки» (сборник) - Эдуард Тополь

Вопрос: А победа над блоком Хасбулатов-Руцкой была запланирована на ту же неделю?

Ответ: Нет, было запланировано, что победа должна наступить до ноября…

Статья 172 УК России: ХАЛАТНОСТЬ. Невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного к ним отношения, причинившее существенный вред государственным и общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан, наказывается лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до одного года, или увольнением от должности.

Из беседы с А. Котенковым (продолжение):

– Надо сказать, что он оказал нам большую помощь. Он действительно перелопатил огромную кипу документов, составил большой список разного рода распоряжений и постановлений, за которыми действительно мог крыться криминал. В вопросах экономических он разбирается блестяще. Я думаю, что это был не просто экономический анализ, а знание реальных дел, которые стояли за тем или иным распоряжением. Знание, которым он располагал как бывший советник правительства. Он подсказал несколько мест, в которых мы в последующем действительно получили очень интересные документы, касающиеся Баранникова и Дунаева.

Вопрос: Был компьютер в комнате, где он жил? Ему приносили папки с документами? Это действительно было так, как он нам рассказывал?

Ответ: Да. Это были даже не папки, а чемоданы с документами, и он несколько дней очень внимательно это прорабатывал.

Вопрос: Какое он произвел на вас впечатление?

Ответ: Неоднозначное. Совершенно очевидно, что это очень умный человек, с широкой эрудицией, причем прежде всего виден его предприимчивый ум, он за любым шагом видит конкретные экономические последствия. Но хотя он считает себя юристом, я бы считал его больше экономистом, причем экономистом как бы оперативного плана. И в то же время налицо неадекватная оценка самого себя. На мой взгляд, он переоценивает себя как юриста и политика. Я могу отдать должное его гению в экономической сфере, но как политик… Впрочем, нужно признать, что, если он смог достичь таких влиятельных знакомств и войти в доверие почти ко всему высшему руководству России, это уже говорит о его очень высоких способностях…

* * *

Итак, сначала Президент распорядился уволить Дунаева. Через несколько дней настал черед Баранникова.

Так, эти вылетели из игры. Теперь очередь Степанкова. Правда, команда Президента просит его сосредоточиться на Руцком и Хасбулатове. Эти господа-товарищи им, конечно, важней. И хотя он уже подал им на блюдце с золотой каемкой папочки с документами по фонду «Возрождение» и миллионами долларов, которые с подачи Руцкого и Хасбулатова упорхнули из этого фонда неизвестно куда, им этого мало. «Каким образом Руцкому удалось так эффектно, одним полетом в Молдавию, заключить мир с молдавским президентом Снегуром?» Так ведь Руцкой летал туда с Бирштейном и Баранниковым! «Вы думаете, Бирштейн заплатил президенту Молдавии Снегуру за этот мир?» А вы думаете, что нет? Только Бирштейн платил не за мир, а за новый имидж Руцкого – политика и миротворца…

Господи, как ему надоела эта кремлевская клетка! Душно, тесно, дальше коридора охрана не выпускает. А при новой власти повытерлись в этих коридорах ковровые дорожки, даже в Кремле повытерлись! И паркет уже скрипит. Скрипит уже паркет в имперских кабинетах бывших коммунистических вождей. А картины! Боже мой, что за живопись в покоях, где останавливалась сама Тэтчер! Натюрморты «Арбузы на столе», словно в гостинице «Алтай» или «Золотой колос». Вазы, правда, старинные, царские, но телевизор как в третьеразрядном отеле. А кровать…

Нет, не о том он думает! Надо думать, как срочно сковырнуть Степанкова, который уже подписал ордер на его арест за нелегальный переход государственной границы! Ну? Что скажете? Знает же, что он прилетел в Москву в правительственном самолете, приземлился на правительственном аэродроме и въехал в Москву в правительственном лимузине, так нет, нате вам: «нелегальный переход границы»! Конечно, ребята из команды Президента пригласили этого Степанкова, хотели уладить дело миром – мол, отстань ты от нашего «суперсвидетеля», оставь его в покое. Другими словами, попытались перетянуть прокурора на свою сторону. Но Степанков уже выбрал себе компанию – Хасбулатова и Руцкого, уже вмазался с ними и потому уперся: нет, подайте мне этого нарушителя границы, и все тут! Где он у вас?!

Так они ему и сказали, где! Впрочем, сказали: мол, кажется, остановился у своего дружка Андрея Караулова…

* * *

Из бесед с Андреем Карауловым, Москва, в ночь на 3 октября. 38 часов до ареста Руцкого и Хасбулатова:

– Он настаивал на встрече с Президентом, но аппарат говорит Президенту, что, мол, для Президента такая встреча – того… Вы, конечно, можете написать, что Президент к нему приходил, в романе это сойдет, но на самом деле Президент у него в кремлевском номере не был. А вот звонить звонил. Позвонил по телефону и говорит: «Не знаю, понимаешь, как тебя называть. То ли господином, то ли товарищем». На что наш герой и говорит Президенту: «Да вы не валяйте дурака! Как удобно, так и называйте». – «Ладно, – усмехается Президент. – Ты, значит, работай. С Баранниковым мы тут уже разобрались, ставлю тебе новую задачу…» И называет ему несколько новых имен. И наш «суперсвидетель», облеченный таким высоким доверием, уже ходит по Кремлю в трусах, потому что одеваться лень, а на улицу его все равно не пускают, там охрана из «Альфы», еще те ребята!.. А я сижу дома, собираюсь как раз в Кремль его навестить. А тут телефонный звонок, и мужской голос говорит моей жене: «Примите телефонограмму для вашего мужа. Чтобы завтра в девять утра явился в Лефортовскую тюрьму на допрос». Я беру трубку и спрашиваю: «А вы кто такой?» – «А я, – отвечает, – полковник госбезопасности Мусич». А я ему говорю: «А не пошел бы ты, Мусич!..» И отправляюсь в Кремль. Макаров меня встречает и проводит к нашему «суперсвидетелю». Время одиннадцать сорок пять вечера, мы ужинаем: Макаров, я, наш герой и его телохранитель Виталик. Вдруг врывается полковник Боря и говорит: «Срочно собирайся, едем в Ростов!» Вы помните сцену в «Ревизоре» – финальную, немую? Я онемел, Макаров онемел еще больше, не онемел один наш «суперсвидетель»: какой, говорит, еще Ростов? «Ничего не знаю! – кричит полковник Боря. – Приказано сдать оружие и ехать в Ростов, срочно!» – «Я все понял, – говорит наш “суперсвидетель”, – убивайте меня здесь. Я вам стал не нужен, бросите мой труп в Москву-реку, в Воскресенске всплыву. А еще лучше – отпустите меня на улицу, я сам из Москвы уйду, пешком». Макаров застыл с вилкой и ножом в руках: «Ни шута не понимаю! Полчаса назад все было нормально, что случилось?» А тут истошно звонят телефоны – первая и вторая «вертушки». Макаров-Немирович снимает трубку первой и уходит в соседнюю комнату, потому что на проводе Филатов, честнейший человек, начальник канцелярии Президента. И тут мой друг юности произносит мне текст, что все, мол, старик, меня предали, я вам поверил, а вы привезли меня в Москву, употребили и – на расстрел в какой-то Ростов. Страшная минута. Я кричу на него: «Успокойся! Что-то тут не то! Они тебя убить не могут! Я поеду с тобой в любой Ростов!» Тут возвращается Макаров, бледный как бумага, и говорит: «Хасбулатов узнал, где ты скрываешься, и готовится сделать заявление, что Администрация Президента скрывает нарушителя границы. Руцкой сделал заявление, что тебя встречали в аэропорту и хотели арестовать, но “Альфа” отстранила пограничников. Короче, шьют уголовное дело». И только тут до меня дошло, зачем меня вызывали в Лефортовскую тюрьму. А Макаров продолжает: «Поэтому срочно едем в Ростов, поездом. Там тебя будет ждать полковник Казарян, начальник личной охраны Тер-Петросяна, президента Армении. Из Ростова улетишь с Казаряном в Ереван, а оттуда – за рубеж. В Ростов и Ереван с тобой отправляется генерал Котенков – как гарант того, что мы тебя не предали и врагам не сдали». А наш герой говорит: «Какой, в тынду, Ростов! Ни в какой Ростов-Ереван я не поеду, дайте мне военный самолет, я улечу в Дюссельдорф, а дальше уже не ваше дело! Раз государство бессильно, блин, перед Хасбулатовым, то лучше я вообще из Москвы пешком уйду!» Но они уже находят по радио Сашу Котенкова, он как раз ехал домой в своей машине и был, замечу вам, в шерстяном костюме, вы на эту деталь обратите внимание, потом пригодится. И отправляют его, хорошего человека, генерал-майора танковых войск и начальника Государственного правового управления, прямо на Курский вокзал, к ростовскому поезду, где уже заказаны билеты и весь вагон уже забит «Альфой». На случай, если нужно будет от людей Баранникова отстреливаться. А я звоню жене: тут, мол, такая ситуация, я несколько дней дома не буду. Она говорит: ну хорошо, а когда ждать? Я говорю: в июле. И вот мы выезжаем из Кремля: наш «суперсвидетель» бороду сбрил, чтобы враги его не опознали. Как въезжали через Боровицкие ворота, так и выезжаем. «Чайка» бронированная с нашим героем, потом белая «Волга» со мной и Макаровым, и сзади еще какая-то фигня едет типа «рафика» с охраной. Гоним на Курский вокзал, к поезду «Москва – Ростов»…