Тайный буддизм. Том III. Глубина Алмазной колесницы - Калу Ринпоче

Пока Падампа Сангье жил в Тибете, с ним произошла еще одна знаменательная встреча – он познакомился с мастером китайской школы Чань. Мастера звали Махаяна, и он не учил ничему, кроме пустоты. «Все есть пустота, – говорил он. – Поэтому бессмысленно прекращать негативные действия и совершать позитивные. Достаточно покоиться в пустоте».

Многие тибетцы заинтересовались путем, таким легким на первый взгляд. Эта новая тенденция стала угрозой для традиционного буддизма, принесенного из Индии. Те, кто оставались верными чистоте индийской традиции, забеспокоились. Услышав, что в Тибете находится Падампа Сангье, люди попросили его опровергнуть ложные взгляды китайского мастера. «Если этот человек умен, – ответил Падампа Сангье, – то спор может помочь. Если же он глуп, то мы ничего не достигнем».

Другие тибетцы сказали, что им не важно, глуп мастер или умен, но, по их мнению, только Падампа, будучи одновременно великим ученым и опытным йогином, сумеет улучшить ситуацию буддизма в Тибете. Тогда мастер согласился встретиться с китайцем.

Когда Махаяна вышел ему навстречу, Падампа Сангье поднял свой посох и начертил им в воздухе три круга над головой, три круга справа и три круга слева, а затем совершил еще несколько движений. Этими знаками он без слов спросил: «Что такое пустота? Что такое относительная истина? Что такое абсолютная истина?» Учитель Чань[12] понял Падампу и дал ответы. Так индийскому йогину стало ясно, что он нашел собеседника, достойного внимания.

Два мастера согласились организовать большие публичные дебаты. Были приглашены самые известные ученые и авторитетные философы из окрестных городов. Все договорились о правилах ведения спора. Проигравший должен будет вернуться в свою страну: Махаяна – в Китай, а Падампа Сангье – в Индию.

Наконец состоялись дебаты. Они длились долго, в них затрагивались многие тонкие аспекты Учения. Окончательную победу одержал Падампа Сангье, и китайский учитель уехал к себе на родину. Перед его отъездом победитель с почтением обратился к нему: «Когда умный человек вступает на ложный путь, он может заметить свою ошибку, если ему на нее укажут, и исправить ее. А глупец останется глух к любым объяснениям и с упорством продолжит двигаться неверной дорогой».

Тибетские буддисты бесконечно благодарны Падампе Сангье, который восстановил правильные воззрения, чтобы совершенно чистая Дхарма снова расцвела в Стране снегов.

Карма Мингьюр Линг

1984 год

Поскольку китайский мастер Махаяна был истинным ученым и искренним искателем истины, он сумел понять свои ошибки. Люди неумные, в отличие от него, никогда не сомневаются в собственном мнении. Они неизменно верят в полную истинность своих представлений и потому заперты в них, как в темнице.

Другая история иллюстрирует различие между открытостью ума и глупостью.

Как-то раз к великому ученому Сакьяпандите пришли два монаха.

«Хорошо ли вы знаете тексты, которые изучали?» – спросил их мастер.

«Мы усвоили их в совершенстве», – отвечали монахи.

«Расскажите о поступках, „которые следует отбросить“ (тиб. панг джя) и „которые следует принять“ (тиб. ланг джя)».

В ответ он ожидал услышать нечто совсем несложное – например, перечисление негативных и позитивных действий тела, речи и ума.

Однако двое монахов приняли слог «джя» за слово «птица», звучащее по-тибетски так же, как слово «следует». Они разразились тирадой о различных видах птиц, об их привычках и местах обитания. С твердостью экспертов они заявили, что «панг джя» живет на равнинах, а «ланг джя» – в горах.

Сакьяпандита не сразу разобрался в том, почему монахи так сказали: потому что не поняли его слов, хотели над ним подшутить или просто по глупости. Он задал еще один простой вопрос:

«Что такое 18 состояний ада?»

«Надо подумать, – ответили они. – Есть восемь холодных адов и восемь горячих. Итого 16».

Они долго копались в памяти, пытаясь вспомнить еще два, и потом вскричали:

«Ну, конечно! Это ша-наг и ша-мар!»

Так в Тибете называют две ритуальные короны, атрибуты двух высоких лам. В традиции Карма Кагью ша-наг, Черная корона, принадлежит Ламе Кармапе, а ша-мар, Красная корона, – Ламе Шамарпе.

Сакьяпандиту настолько расстроили глупость и невежество монахов, что он даже прослезился. А они подумали: «Ну, вот, он не доучился в юности, и теперь плачет от неведения».

Самье Линг

Март 1983 года

В то же самое время в долине Лаб, на окраине провинции Кхам, жила девушка, обладавшая всеми положительными качествами. Она была хороша собой и необычайно умна, а ее голос звучал на редкость приятно. Начальное буддийское образование ей дал мастер по имени Нгушечен, известный как первый тертон Тибета. Затем она услышала о Падампе Сангье. Она почувствовала огромное доверие еще до встречи с ним и потому вскоре отыскала его и попросилась в ученицы.

Кроме прочего, исключительная одаренность этой девушки проявлялась в области чтения вслух духовных текстов. У тибетских лам и монахов есть обычай читать людям строфы Кангьюра, полного собрания поучений Будды. Многие нищенствующие йогины таким способом зарабатывают себе на пропитание. Частью Кангьюра являются 12 томов сутры Праджняпарамиты, содержащие 100 000 строф. Это самые обширные и глубокие поучения о пустоте как отсутствии независимого существования, составляющие суть второго цикла Учения Будды. Обычно чтецу требовалось две недели на то, чтобы прочесть все 12 томов, а девушка из долины Лаб делала это всего за один день. Причем она не только в совершенстве освоила технику чтения – ей также доступен был глубокий смысл всего, что она произносила, включая и такие тонкие понятия, как 18 уровней пустоты. Девушку звали Дрёнма, что значит «Светоносная». Поскольку ее родиной была долина Лаб, девушка стала известна под именем Лабдрён, а точнее Мачиг Лабдрён – «Единственная Мать, Светоносная из Лаба».

Однажды ее пригласили прочесть Праджняпарамиту на торжествах. Там она познакомилась с йогином Топабхадрой, который тоже занимался чтением вслух. Они сошлись и стали жить вместе как супруги. Этот факт оскорбил некоторых людей: «Мы-то думали, что Мачиг и Топабхадра – великие мастера, а они создали семью, как простые смертные!»