Дахака - Павел Сергеевич Марков

от бритой головы. Синие глаза… только они не пожирают тебя, подобно взгляду голодного паука. В них сквозят разум и радушие. Пухлые губы расходятся в улыбке… но она не уродует его, а придает какой-то естественной красоты. Стройное тело, оголенное по пояс. Кожа не покрыта бледностью, она имеет здоровый розоватый оттенок с легким налетом загара. Знакомое пурпурное одеяние с широким подолом хлопает под напорами ветра.

Без сомнений, это был Унташ! Арчита узнавала и не узнавала старейшину одновременно. Она не могла поверить в то, что этот человек — то самое чудовище, подобное ракшасе, что сосет кровь из своих подданных и наслаждается их мучениями. Тот старейшина, который держал сейчас за руку Урутук, не мог быть таким! Просто не мог!

— Что… — в отчаянии прошептала жрица, — что происходит?

Ее не услышали. И не повернули голов. Даже когда ноги Арчиты подкосились, и она рухнула коленями в грунтовую землю. Ее словно не существовало.

— Ты останешься с нами на ужин, отец? — услышала она спокойный голос Унташа, — ты учил меня быть гостеприимным. А кому, как не собственному отцу не отказывать в нем?

— Разве могу не принять я предложение твое? — воскликнул Атта-Ури, разводя руками. — Оно прекраснее, чем сияние солнца на рассвете.

— Так пойдем же в дом! — махнула рукой Урутук. — А то сегодня так ветрено и холодно. Можно и простыть.

— Согреемся вином, — добавил старейшина.

— Да, разгулялись нынче ветра, — хрипло засмеялся Атта-Ури, — идемте же, идемте.

Арчиту била дрожь, словно в сильной лихорадке. Мозг отказывался понимать, что происходит. Тюк с вещами выпал из ее разжавшихся пальцев и рухнул в пыль рядом на дорогу. Жрица не видела, как члены семьи старейшины скрылись в доме. В этом до боли знакомом доме. Девушка осталась на улице одна. Обдуваемая холодным ветром.

Ее отрешенный взгляд скользнул по выроненным вещам. Тюк развязался, и бурдюк, заполненный настоем из полевых цветов, показался на свет. Глаза девушки невольно задержались на нем. Веки чуть прищурились. В зрачках заплясал непонятный огонек. Непроизвольным движением Арчита протянула руку и ухватила емкость с зельем. С задумчивым видом повертела между пальцев. Северный ветер пронизывал насквозь. Жрица замерзала, но в данный момент не обращала на это внимания. Ее мысли вернулись в прошлое.

«Мои вещи… они остались на лошади, когда я только приехала сюда… кобылу отвели в хлев старейшины… и тюк оставался вместе с ней… на рассвете мне принесли его… все это время он находился в хлеву…».

Жрица закусила нижнюю губу.

«А затем я выпила настой из трав… там, на поляне у входа в пещеру. Мог ли Унташ приказать подсыпать что-нибудь в зелье? Чтобы я точно исполнила его волю?».

«Я умен и прозорлив, прекрасная Арчита. Ты ведь знаешь это?».

Свободная рука сжалась в кулак.

«О, да, Унташ. Я знаю это. Ты мог подсыпать мне что-нибудь в снадобье, дабы вынудить сказать те слова, что ты так возжелал услышать. Это все морок. Видения…».

— Морок… видение, — шепотом повторила она вслух.

Затем поднесла бурдюк к ноздрям и принюхалась, однако никаких подозрительных запахов не уловила. Дрожащей рукой Арчита убрала его в тюк и завязала последний. Медленно поднялась. Ноги дрожали. Голова кружилась.

— Это все морок… видение, — как мантру повторяла она.

Однако до конца убедить себя не удавалось. Арчита помнила тот зловещий шепот, который она услышала на подходе к селению. То не было мороком или игрой воображения. Здесь и вправду что-то есть… и она не намерена узнавать, что именно. Хлев старейшины уже видно впереди. Надо просто добраться до него, взять лошадь и уехать отсюда. Подальше.

Шумно втянув носом воздух, Арчита двинулась вперед. Ноги плохо слушались, но с каждым шагом уверенность возрастала. Через пару минут девушка вновь смогла перейти на бег. Она спешно миновала дом старейшины, даже не взглянув на него. Не стала окидывать взором пустую улицу, по которой гулял разбушевавшийся ветер. Ее взгляд был сосредоточен лишь на одном — постройке, где должна быть лошадь. Ее лошадь.

Вот уже заветный проулок. В нем так же, как и везде, завывают холодные порывы воздуха. И кроме него тишина. Абсолютная тишина. Арчита почувствовала, что сердце начинает сжиматься в груди, несмотря на учащенное биение. Почему не слышит животных?

Через минуту она уже добралась до входа в постройку. Внутри царил полумрак. Витал запах сухой травы и звериного помета. Не останавливаясь, жрица юркнула внутрь. Хриплое дыхание громко раздавалось среди деревянных стен, покрытых налетом сырости. Арчите пришлось подождать несколько мгновений, пока глаза не привыкнут к темноте. Наконец, отдышавшись и придя в себя, девушка окинула взором хлев. Справа находился пристрой и загон для свиней. В центре — куриный насест. Дальше слева — длинный коровник.

Арчита слышала, как воет снаружи ветер. Как из груди вырывается хриплое дыхание. Как биение сердца отдается в висках.

Лошади не было, а хлев оказался пуст. Совсем.

***

На негнущихся ногах жрица вышла наружу и прислонилась спиной к стене хлева. Отрешенным взглядом уставилась в стену напротив. Разум отказывался понимать, что происходит.

Ветер продувал ее насквозь. Пальцы на руках и ногах начали неметь.

«Я все равно уйду отсюда. Все равно…».

Крики и возмущенные голоса внезапно донеслись до нее со стороны площади. Девушка вяло повернула голову. Рассеянный взор разглядел, что перед входом в дом старейшины стоят двое. На этот раз не понадобилось много времени, чтобы узнать их. То были Унташ и Атта-Ури. Первый нервной походкой вышагивал туда-сюда около дома. Нижнюю часть лица он прикрывал ладонями. В синих глазах витала горечь и отчаяние. Настолько сильные и глубокие, что Арчита невольно подалась вперед. Атта-Ури стоял чуть поодаль от старейшины и пытался что-то ему втолковать. Сейчас на лице смотрителя не играла та добродушная и приветливая улыбка. Арчита невольно подметила, как же непривычно видеть Атта-Ури без нее.

С трудом заставив себя отойти от стены, девушка двинулась к ним. Вой ветра заглушал шорох сандалий по грунту и звук голосов. Жрице почему-то хотелось узнать, о чем те беседуют. Поэтому продолжала подходить все ближе, не боясь быть замеченной. Все равно они ее не видят.

Унташ все мерил шагами землю. Атта-Ури сочувственно смотрел на него и разводил руками.

— Так случается, сын мой, — донеслись до жрицы его слова, — но на все воля богов.

— Воля богов?! — резко остановился старейшина и воззрился на него.

— Если случилось несчастье сие, значит, понадобился он всевышним…

— Отец, что ты такое говоришь?! — Унташ сорвался на крик. — Неужели ты думаешь, что боги способны на такое?!

— Все в руках их и не