Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

однако далеко не сразу. Этот период очень тяжело сказался на деятельности закордонных и зафронтовых резидентур и разведывательных групп, связь которых с Москвой внезапно прервалась без какого-либо заблаговременного предупреждения. Перерыв в связи деморализовал многих разведчиков, поскольку германская пропаганда неоднократно объявляла о падении советской столицы, что, казалось, подтверждалось отсутствием в эфире радистов Центра. Связь восстановилась лишь в середине ноября, причем опять-таки без объяснения причин. Трудно даже приблизительно оценить ущерб от прекращения поступления разведданных на протяжении трех недель. За этот период некоторые группы были потеряны, другие временно свернули свою деятельность и перешли только на прием. Советское руководство пыталось ободрить народ, однако пока что все оптимистические призывы звучали весьма неубедительно. Например, 6 ноября 1941 года Сталин в своей речи по случаю 24-й годовщины революции заявил: “Враг не так силен, как его изображают некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в бегство хваленые немецкие войска? Если судить не по хвастливым заявлениям немецких пропагандистов, а по действительному положению Германии, нетрудно будет понять, что немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой. В Германии теперь царят голод и обнищание, за 4 месяца войны Германия потеряла 4 с половиной миллиона солдат, Германия истекает кровью, ее людские резервы иссякают, дух возмущения овладевает… и самим германским народом, который не видит конца войны. Немецкие захватчики напрягают последние силы. Нет сомнения, что Германия не может выдержать долго такого напряжения. Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть годик, — и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений”[333].

В описываемое время мало кому верилось не только в оптимистично указанные Верховным Главнокомандующим сроки, которые, как известно, оказались весьма далеки от действительности, но даже в саму возможность победы. В числе сомневавшихся были и союзники СССР по антигитлеровской коалиции, с ужасом ожидавшие его падения и доступа рейха к новому богатейшему источнику природных ресурсов, включающих кавказскую нефть, украинский марганец и продовольствие. В этом случае континентальная блокада, которую пытался осуществить британский Флот метрополии, потеряла бы всякий смысл. Прибывшие в СССР военные миссии Великобритании и Соединенных Штатов Америки, вскоре также вступивших в войну, вели себя соответствующим образом.

Наибольшие сложности в оперативной работе испытывали, пожалуй, военные контрразведчики. Им приходилось бороться с германскими агентами в действующей армии и прифронтовом тылу, контролировать лояльность военнослужащих, предупреждать весьма вероятные случаи измены, а также бороться с такими набиравшими заметные масштабы явлениями как дезертирство и массовая сдача в плен. Части доукомплектовывались по штатам военного времени, формировались новые, на фронт направлялось маршевое пополнение, и все это требовалось прикрыть негласным агентурно-осведомительным аппаратом. Однако не хватало не только агентов и осведомителей, но в первую очередь штатных оперативных работников, которые должны были вербовать их и руководить дальнейшей деятельностью. В условиях боевых действий проведение конспиративных встреч оперуполномоченных с негласными сотрудниками было просто невозможным, поскольку грозило их немедленной расшифровкой. Требовалось отыскать новые формы и методы работы, подходящие для сложившихся условий. Руководство наркомата прекрасно понимало возникшие трудности и принимало энергичные меры для их преодоления. Так, например, уже в первые дни войны только на Ленинградский фронт прибыло пополнение особых отделов из местных отделов УНКГБ и армейских офицеров. Они не были знакомы со спецификой работы, но хотя бы заполняли существовавшие вакансии, чтобы научиться чему-то прямо в войсках. Кроме того, образовавшиеся в территориальных органах вакансии также следовало укомплектовать. Возросшие потребности противодиверсионного обеспечения диктовали необходимость резкого увеличения штата оперативных работников, нужны были также и разведчики. В самые сжатые сроки начали прием слушателей Московская и Бакинская межкраевые школы НКВД, а общая численность единовременно обучавшихся во всех учебных заведениях госбезопасности выросла от 2 до 3,6 тысяч человек[334]. Высшая школа НКВД перестроила свою работу в направлении увеличения числа слушателей и организации ускоренного обучения. Были введены отдельные спецкурсы для оперативных работников военной контрразведки, территориальных органов, пограничных и внутренних войск, зафронтовых работников и офицеров иных специальных служб. Первый досрочный выпуск прошел с июня по октябрь 1941 года. 26 июня первые 264 слушателя Высшей школы отбыли для прохождения дальнейшей службы в ОМСБОН, а 238 — в особый отдел Московского военного округа, которому в ближайшем же будущем предстояло стать прифронтовым. Всего за период войны Высшая школа НКВД СССР выпустила 2417 слушателей для военной контрразведки в действующей армии, 1750 — для территориальных органов, 550 — для разведывательных органов погранвойск и войск по охране тыла действующей армии, 424 — для 4-го управления НКВД, 1635 — для работы на освобожденной территории (в том числе 120 — в Прибалтике) и 365 со знанием иностранных языков — в различные подразделения НКГБ[335]. Для работников периферийных органов УССР и БССР устанавливался трехмесячный срок обучения, для работников оперативных органов пограничных войск, особых отделов и работников территориальных органов на освобожденных территориях — четырехмесячный, работники чекистско-разведывательных органов войск по охране тыла и пограничных войск обучались четыре с половиной месяца. В УССР и БССР действовали трехмесячные курсы по подготовке начальников городских и районных отделов НКГБ/НКВД.

Так закончились первые шесть месяцев войны.

2. КОНТРРАЗВЕДКА 1942 — 1943

Борьба с агентурой противника стала одним из основных направлений деятельности органов государственной безопасности СССР. Здесь сразу же следует отметить, что она тесно соприкасалась с контролем за лояльностью личного состава войск и населения, в связи с чем деятельность контрразведывательных органов имела две стороны. В данной книге не рассматривается их репрессивная деятельность по отношению к собственным гражданам, о которой, тем не менее, ради объективности следует упомянуть. Контрразведчики отнюдь не снискали любовь народа, поскольку большинство населения никогда не видело выловленных шпионов, зато аресты и расстрелы соотечественников по зачастую самым ничтожным поводам были у всех на виду. Поэтому термин “особист” в народе всегда обозначал отнюдь не специалиста по борьбе с агентурой противника в армии, а представителя карательной системы, которого следует всячески опасаться и от которого можно ждать любых, в том числе и смертельно опасных подвохов. Особисты, как правило, не ходили в атаки и очень редко сидели в окопах, зато зачастую вызывали к себе бойцов и командиров, не все из которых возвращались обратно. Особисты передавали дела в военные трибуналы, а иногда собственной властью расстреливали провинившихся, вина которых, случалось, была пустяковой или выдуманной. Работники территориальных органов были менее видны, но о них тоже знали и их опасались все. В представлении среднего человека чекисты ловили не шпионов, а собственных граждан, и для некоторого улучшения их восприятия