Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

Армии, немедленно начавших пополнять заранее образованные разведывательно-диверсионные школы. Если в первые дни войны агентура абвера состояла в основном из эмигрантов и прибалтийских немцев, то вскоре этот контингент сменился на пленных. Немало было и добровольно перешедших к противнику советских военнослужащих, часть из которых давно желала порвать с режимом, часть испугалась и решила обеспечить себе будущее при новой оккупационной власти, а часть просто попала в окружение и не видела иного способа сохранить свою жизнь. Такое изменение состава курсантов разведшкол абвера весьма благоприятно сказалось на уровне работы германской разведки. В предвоенный период агенты готовились в школах АСТ-Кенигсберг, АСТ-Штеттин, АСТ-Вена и АНСТ-Краков из числа эмигрантов, слабо ориентировавшихся в советской обстановке и поэтому легко разоблачаемых при углубленном допросе. Новый контингент не требовалось учить языку, обычаям, нормам и правилам поведения, что делало их значительно менее уязвимыми для контрразведки. Из числа военнопленных вербовщики отбирали не просто желавших сотрудничать, но наиболее развитых умственно и физически и обладавших военными специальностями связиста, радиста, сапера и иными полезными в разведывательно-диверсионной деятельности навыками. Из числа гражданского населения с немцами чаще всего сотрудничали уголовники, репрессированные и прочие недовольные режимом люди. Следует отметить, что этот канал являлся для советской разведки довольно удобным для внедрения своих агентов в германские разведывательные органы. После предварительного отбора кандидаты в агенты переводились в специальные проверочные лагеря, а в случае отсутствия сомнений в их лояльности — сразу в разведывательные или диверсионные школы. В описываемый период абвер подходил к вопросу подготовки агентов серьезнее, чем советская разведка. Срок обучения составлял для ближних разведчиков от 2 недель до месяца, для глубинных разведчиков — от 1 месяца до полугода, для диверсантов — от 2 недель до 2 месяцев, для радистов — 2–4 месяца и более. Легенды забрасываемых не отличались разнообразием. При проведении глубинной разведки они действовали под видом командированных военнослужащих, освобожденных от службы по ранению или выздоравливающих, а также эвакуируемых гражданских лиц. Часто хирурги наносили на их тела поверхностные рубцы, имитирующие следы ранений или операций, но при углубленной проверке имитация легко распознавалась врачами и оказывалась демаскирующим признаком.

Особую роль в подготовке агентуры отводилась школе абвера в расположенном недалеко от Вены Брайтенфурте, специализировавшейся на научно-технической разведке. Ее курсанты представляли собой совершенно особый контингент, поскольку набирались из числа инженеров или в крайнем случае техников. Они предназначались для операций против предприятий военной промышленности СССР, расположенных главным образом в глубинных районах Урала, Сибири и Средней Азии. В связи с этим школа в Брайтенфурте всегда отличалась углубленной проработкой легенд агентов и более тщательной их подготовкой, тогда как другие разведорганы, специализировавшиеся на массовости, просто не могли себе это позволить.

Естественно, оперативной работой занимались также СД и гестапо, хотя в начале войны эти спецслужбы в разведывательной сфере в основном ограничивались наступательной контрразведкой. В находившихся под армейской юрисдикцией районах были образованы три, а затем четыре оперативные области во главе с подчинявшимися лично рейхсфюреру СС Гиммлеру высшими руководителями СС и полиции. Им, в свою очередь, подчинялись командующие полицией безопасности и СД и командующие охранной полицией орпо, а также командиры айнзатцгрупп СС “А” (Прибалтика), “В” (район Смоленска), “С” (киевское направление) и “D” (юг Украины), насчитывавших около 3 тысяч сотрудников гестапо и СД. Айнзатцгруппам подчинялись 20 зондеркоманд, действовавших в районах дислокации передовых частей вермахта и СС, и 2 айнзатцкоманды в армейском тылу, общей численностью до 4 тысяч человек. Каждая айнзатцгруппа насчитывала от 600 до 700 сотрудников, а зондеркоманда и айнзатцкоманда — от 120 до 170. Их задачами в зоне боевых действий и в ближайшем тылу являлись захват зданий и помещений советских партийных и административных органов, штабов и военных учреждений, органов государственной безопасности и внутренних дел и иных объектов, где могли быть обнаружены секретные документы; розыск, арест и ликвидация оставленных в тылу советских и партийных работников, разведчиков и контрразведчиков, командиров и комиссаров Красной Армии; выявление коммунистов и подпольщиков, борьба с враждебными проявлениями и информирование вышестоящих органов об обстановке на местах. Они также вербовали агентуру, однако, как правило, не перебрасывали ее через линию фронта, а использовали на месте.

Одновременно оккупанты начали организовывать управление на захваченной территории СССР. Она была разделена на 13 генеральных округов, в каждом из которых назначался свой начальник полиции безопасности и СД. Генеральные округа делились на округа с гебитскомиссарами во главе, далее следовали районы и волости. В них действовали зондеркоманды, создавались охранные батальоны против партизан, дислоцировались подвижные полицейские соединения и части, вспомогательная полиция и местные полицейские гарнизоны. Ближний армейский тыл являлся оперативной зоной тайной полевой полиции (ГФП) вермахта, служившей, как уже указывалось, исполнительным органом армейской контрразведки в действующей армии. Ее высшими структурными единицами были группы при штабах групп армий и полевых комендатурах, насчитывавшие от 80 до 100 сотрудников и солдат. Группа имела в подчинении от 2 до 5 комиссариатов или команд, прикомандированных к корпусным и дивизионным штабам и местным комендатурам. ГФП активно вела оперативную работу и также располагала собственной агентурой.

Столь мощная структура оперативных органов вермахта и СС явно превосходила существовавшие возможности советской военной контрразведки. Наряду с многочисленными случаями дезертирства это стало причиной ее принципиальной реформы, оформленной постановлением образованного 30 июня 1941 года Государственного комитета обороны (ГКО) “О преобразовании органов 3-го Управления в Особые Отделы” от 17 июля 1941 года № ГКО-187-сс. Оно гласило:

“1. Преобразовать органы 3-го управления[327] как в действующей армии, так и военных округах от отделений в дивизиях и выше в Особые Отделы, а 3-е Управление — в Управление Особых Отделов.

2. Подчинить Управление Особых Отделов[328] и Особые Отделы Народному комиссариату внутренних дел, а уполномоченных Особотдела в полку и Особотдел в дивизии одновременно подчинить соответственно комиссару полка и комиссару дивизии.

3. Главной задачей Особых Отделов на период войны считать решительную борьбу с шпионажем и предательством в частях Красной Армии и ликвидацию дезертирства в непосредственно прифронтовой полосе.

4. Дать Особым Отделам право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте”[329].

3-й отдел войск НКВД вошел в качестве 6-го отдела в Управление особых отделов НКВД СССР, но морская контрразведка до 11 февраля 1942 года по-прежнему относилась к ведению 3-го управления НКВМФ СССР. Руководство УОО было поручено заместителю наркома внутренних дел В. С. Абакумову. По состоянию на сентябрь 1941 года Управление особых отделов состояло из следующих подразделений, осуществлявших обслуживание соответствующих направлений:

— 1-й отдел (генштаб, штабы военных округов, фронтов, армий, РУ генштаба, разведывательные органы в войсках);

— 2-й отдел (военно-воздушные