Око за око - Дженни Хан

Все начинают улюлюкать, кричать и сходить с ума. Мне грустно и противно. Ренни выставляет себя полной дурой, особенно перед Ривом. Он не проявляет к ней интереса. Очевидно, что он не рвется с ней встречаться, но от этого Ренни еще сильнее его хочет. Смотреть больно.

Сеньор Тремонт выкладывает на стол кучу пластиковых овощей и вызывает желающих разыграть по ролям сценку «покупки на испанском рынке». Место Алекса пустует, и я не могу сдержать улыбки.

Эта ночь, возможно, была самой запоминающейся в моей жизни. То, как я улизнула из дома, чтобы встретиться с Лилией и Кэт, и как мы смеялись до потери пульса, несясь на полной скорости сквозь тьму. Вернувшись домой, я залезла в постель и попыталась уснуть, но не смогла. Просто лежала в темноте, обводя глазами цветочный узор на обоях и думая о том, что тот первый день в школе в итоге дал мне даже больше, чем я надеялась. Ведь дело не только в Риве, но и во мне. Девочки ворвались в мою жизнь именно тогда, когда были особенно нужны, и это кажется подарком судьбы или волшебством.

Я смотрю в окно и вижу, как Алекс выходит из машины. Какая-то женщина машет ему на прощание и уезжает. Наверное, его мама. Я наблюдаю за тем, как он бежит к главному входу. Сеньор Тремонт громко спорит с сидящей за мной ученицей о том, сколько перца он может купить на три евро, но я все равно слышу топот Алекса в коридоре.

– Простите за опоздание, сеньор! – говорит он, вбегая в класс. – Я был у врача.

Сеньор Тремонт хмурится. Потом он подставляет руку к уху, делая вид, что не расслышал Алекса.

– Эн эспаньоль, сеньор Линд! Пор фавор!

Алекс уже на полпути к своему месту. Он останавливается, опустив плечи и закатив глаза чуть ли не на затылок. Мне приходится зажать рот рукой, чтобы не засмеяться.

– Йо… йо сой… – пытается ответить Алекс.

Я наклоняюсь вперед, подложив руки под голову. Я очень, очень, очень хочу, чтобы Лилия и Кэт увидели это своими глазами.

Алекс продолжает безуспешные попытки извиниться по-испански, и вдруг включается пожарная сигнализация.

Как только пожарная сигнализация включается, я со щелчком закрываю свою зажигалку «зиппо». Как раз вовремя, потому что, кажется, в ней почти закончился газ, а металлическая оправа сильно накалилась. Я дую на нее, спрыгиваю с батареи в женском туалете и прячусь за дверью. Верхняя часть двери деревянная, но низ покрыт тонкой вентиляционной решеткой. Я смотрю, как идущий из коридора свет преломляется всякий раз, когда мимо пробегает очередная пара ног, торопящаяся к ближайшему выходу. Я слышу, как кто-то из учителей говорит:

– Разве на сегодня была запланирована учебная тревога?

Другой учитель отвечает:

– Похоже, где-то и правда пожар.

Они велят ученикам поторопиться, обеспокоенно повторяя: «Это не учения».

Да поторопитесь, черт возьми. У меня дел полно.

Я хватаю сумку с учебниками, надеваю ее так, чтобы она висела спереди, и расстегиваю молнию. Внутри – фотокопии, распечатанные мной на прошлой неделе. Я беру скотч, который стащила из кабинета рисования, и отрываю сразу несколько кусков, заранее приклеивая их к пальцам, чтобы ускорить работу.

На Джар Айленде есть только волонтерское пожарное отделение, так что, думаю, им понадобится минут десять, чтобы приехать сюда. Через полторы минуты школа наконец-то пустеет. Как только горизонт очищается, я распахиваю дверь и бегу.

Самый большой вред будет нанесен корпусу выпускников, так что я начинаю оттуда, расклеивая копии через каждые два метра: на дверях классов, на шкафчиках, рядом с питьевыми фонтанчиками.

Несмотря на то что Алексу мы мстим от лица Лилии, стоит признать, я и сама чувствую себя потрясающе. На этой неделе он пару раз пытался мне звонить, но я не утруждала себя ответом и не перезванивала ему. Он недостоин того, чтобы со мной разговаривать. Вот что бывает, когда имеешь дело со мной. Одна ошибка – и ты для меня мертв.

Не считая Лилии: для нее я делаю временное исключение.

В конце коридора я толкаю дверь на лестничную клетку и прыгаю через ступени, расклеивая копии на ходу. Сигнализация такая громкая, что из ушей скоро кровь пойдет. Включается экстренное освещение, бросая большие яркие тени. Я вспоминаю, как в девятом классе друг моего брата, Люк, врубил пожарную тревогу. Его отстранили на неделю, и ему пришлось заплатить большой штраф за то, что он зря потратил время добровольцев из пожарного отделения. Я бегу еще быстрее.

Закончив с лестничной площадкой, я пригибаюсь, чтобы меня не было видно через окно, а потом по-спринтерски пробегаю по второму этажу, где находятся шкафчики девятиклассников. Во мне стучит адреналин, и я чувствую, что могу бежать вечно.

Я думаю о том, как Надя вернется к своему шкафчику, увидит лицо Алекса, прочтет его дурацкую поэму и придет в ужас. Сомневаюсь, что она захочет когда-нибудь снова покататься в его машине. Мне это дико нравится: что Алекса бросит девятиклассница и что все в школе будут смеяться над его сентиментальной задницей.

Я обклеиваю еще один коридор, хотя в этот раз трачу чуть больше времени, потому что мне приходится останавливаться и отрывать куски скотча.

Затем слышу сирены.

Времени остается совсем мало. Это плохо, потому что мне надо покрыть еще больше половины школы. В итоге я забиваю на скотч и просто разбрасываю листки как конфетти. Так получается гораздо быстрее. Я пробегаю через корпус естественных наук и крыло английского языка. Добежав до очередной лестницы, я соскальзываю по перилам, бросая листки через плечо.

Когда я практически добираюсь до первого этажа, в школу врывается отряд пожарных. Они все в касках, с фонариками и трещащими рациями.

К счастью, прямо передо мной актовый зал. Я проскальзываю внутрь и прячусь в складках большого американского флага. Через секунду сюда врываются двое пожарных. Я задерживаю дыхание и смотрю, как они водят фонариками по стене, потолку и сцене.

Они кричат: «Чисто!» – и возвращаются в коридор, продолжая искать пожар.

Они его не найдут, а вот Алекс точно обожжется.

Я даже не успеваю подойти к шкафчику и взять куртку. Учителя сходят с ума, толкая нас по коридору, как будто все здание охвачено огнем. На улице ярко светит солнце, но воздух холодный, особенно для начала сентября. Я дрожу, прижавшись поближе к Эшлин, и та обнимает меня за плечи.

Пи-Джей говорит:

– Дать тебе мою куртку, Чоу?

Я киваю.

– Да, пожалуйста!

Пи-Джей снимает куртку и протягивает ее мне. Я надеваю ее, а Эшлин застегивает молнию, прыгая с ноги на ногу. От куртки так же противно пахнет плесенью, как и в подвале Пи-Джея, но это лучше, чем ничего.