Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

Пусть внучек Стёпка тоже присутствует при изъятии.

Хозяин гаражного кооператива нахмурил брови, но всё же ткнул носком унта в выбранный им булыжник. Оперативники сноровисто извлекли камень, но вставить в лунку принесённый Исайчевым вещдок не смогли — он был великоват.

— Прошу понятых подписать протокол, — предложил Роман Васенко и ткнул Альберта Никодимыча в живот канцелярским планшетом с закреплённым на нём исписанным листом бумаги.

Дождавшись, когда старик поставит закорючку, Васенко ликующим голосом, выбросив ленинским жестом руку с указательным пальцем, призвал:

— А теперь веди нас, уважаемый, к заветному гаражному боксу. Машинку смотреть будем. Запасные ключики у вас, надеюсь, имеются?

Старик покопался в бороде и, выудив из неё невидимую глазу крошку, щелчком отправил её восвояси, с места при этом не сдвинулся.

Все присутствующие замерли в ожидании. Только майор Васенко, не меняя позы, рыкнул:

— Я что, должен ждать, пока ты всех блох в бороде переловишь? Веди, говорю!

Альберт Никодимыч уронил на плечо голову и голосом испуганной мыши пискнул:

— Ордерочек бы в руках подержать. Есть у вас ордерочек?

Исайчев извлёк из папки чистый лист бумаги и крупно написал на нём одно слово: «Ордер», его и сунул в протянутую руку Альберта Никодимыча.

— Этого достаточно или более развёрнуто начертать?

Едвабник, оценив выражение лица человека в форме подполковника юстиции, кивнул и нехотя поплёлся к известному только ему гаражному боксу. Идти пришлось недалеко. Бокс был на той же линии. Распахнув ворота, участники эксперимента увидели покрытый тонким слоем пыли без следов прикосновения «Хаммер» — праворульный, серого цвета, с регистрационным номером Т 978 РБ.

— Что и требовалось доказать! — возликовал Васенко. — Альберт Никодимыч, приглашайте нас к себе в сторожку, будем писать протокол осмотра гаража и разговаривать. Нужны ваши пояснения.

— Ну-у-у, — скептически отозвался внук Стёпа, — только учтите, там у деда свинарник.

Исайчев кивнул:

— Понял вас. — И, обращаясь к старику, спросил: — Местечко, где притулиться, найдёте?

Дед нехотя кивнул и недовольно зыркнул на внука.

Сторожка у Альберта Никодимыча была небольшая, тёплая, обставленная добротной мебелью, с тремя диванами, застланными гобеленами явно не китайского производства. На одном из них лежали две небольших размеров худощавые чистенькие свинки. Они мирно спали, посвистывая пятачками.

Исайчев первый переступил порог сторожки и, увидев обитательниц, остановился:

— Вы в этом смысле говорили «свинарник»? Слышал, свиньи кусаются не хуже собак. У ваших как с этим вопросом?

— Проходите, проходите, — подтолкнул Исайчева двумя пальцами в спину хозяин сторожки. — Они мирные, кусаются, только когда у них жратву отбирают, но вы ведь не будете?

— Смотря чем кормите, — отозвался Васенко и принялся обходить остолбеневшего начальника, бочком протискиваясь вперёд.

Исайчев с Ольгой и Кирой расположились на одном из свободных диванов, внук с дедом уселись между спящими свинками, Васенко присел к столу.

— Чё свиньи такие худые? Кормите плохо? — раскладывая бумаги, спросил Васенко..

— Так они беговые, — пояснил внук Стёпка. — У деда на территории по субботам свинячьи бега. — И, спохватившись, добавил: — Всё законно! Мы не на деньги играем — на интерес. Наша Стася чемпион! Дед их из Японии выписал…

— Так, заканчиваем о свинстве, давайте по существу, — прервал разговорившегося внука Исайчев. — Поведайте, Альберт Никандрович, каким образом в вашем кооперативе появился гражданин Пеняскин? С чего вы выделили ему гаражик в таком удобном и престижном месте? Можете без предисловий. Я в курсе, кому принадлежала земля и на чьи средства строились эти прекрасные боксы.

Старик погладил спинку одной из свинок и, будто посасывая кусочек сальца, почмокивая губами, начал:

— Ить если вы в курсе, тадыть чего спрашиваете?

Васенко резко крутанулся на стуле, повернулся к старику. Сверкнув яростью в голубых глазах, выделяя каждое слово, произнёс:

— Едвабник Альберт Никандрович, 1948 года рождения, город Сартов, окончил с золотой медалью школу № 37 и поступил в Сартовскую консерваторию на отделение духовых инструментов. Закончил заведение с красным дипломом. В 1991 году приступил к работе в коллективе оркестра областной филармонии. Через два года изгнан за драку с дирижёром. Влился в организованную преступную группу под кличкой Фагот. В местах лишения свободы не был, родственников за границей не имел. Посему, Альберт Никандрович, давайте Ваньку не валять, идиота из себя не строить, губками не пришлёпывать, а отвечать на вопросы так, как отвечали на экзаменах в консерватории. Понятно?! Пока вы только свидетель…

Внук, сидевший рядом с дедом, постукал его ладонью по колену, тихонько заметил:

— Кончай придуриваться, дедунь. Никто по головке не погладит, — Степан поднял глаза вверх, — и те тоже… не обостряй…

— Ну, тогда так, — прокашлялся в кулачок Альберт Никандрович. — вы, господа, наверняка в курсе, что сидельцам, взявшим на себя чью-то вину, полагается премия? Так вот, когда Пеняскин Сергей Георгиевич вышел из следственного изолятора № 1 под названием «Кресты», ему полагалась от общества премия. Её выдали в виде гаражного бокса. Правда, пользовался он им недолго, года два. Помер от тюремной болезни — туберкулёза. Гараж пустовал, и я решил проявить инициативу. Позвонил кому надо. Мне коротко объяснили, что Пеняскин Сергей Георгиевич для меня жив и будет наведываться. Правда, в несколько ином виде. Поставит в бокс машину. Примерно через полгодика «некто» появился. Сильно помолодевший. Прямо скажем, лет эдак на тридцать-сорок. А мне какое дело? Деньги за бокс перечисляет исправно, долгов нет. Пусть машинёшка стоит. Недавно, правда, человечек тот появился, машинку забрал. Сутки его не было. Приехал, опять агрегат в бокс завёл и с тех пор испарился.

— Когда этот «некто» был в последний раз? — поинтересовался Исайчев.

— Стёпка видел. Он выдавал ему ключи от бокса, — оживился Альберт Никандрович. — У внучка глазки помоложе моих, пусть теперь рассказывает.

Стёпка призадумался, поёрзал на диване, погремел цепочками, заговорил:

— Мужик клёвый: высокий, борода как у козлика, усы. В общем, волос много. Плащ из кожи почти до пят. На голове бейсболка, я предпочитаю бандану, но у него классная бейса. И надпись на ней мне понравилась. Я её на свою косуху скопировал.

Степан привстал и, повернувшись спиной, показал вышитую белым шёлком на коже косухи надпись: Got no fears.

— У него нет никаких страхов, — подала голос угнездившаяся в углу дивана Кира.

— Что? — неожиданно резко переспросил Васенко. — Повтори.

Кира повторила:

— Got no fears в переводе означает «Нет никаких страхов».

Роман смотрел на Киру застывшими, ушедшими в себя глазами и медленно, будто боясь спугнуть воспоминая, выговорил:

— Эту самую фразу сказала мне…

Вскочив со стула, Роман стремительно собрал бумаги и, сунув их в портфель, выкрикнул на бегу:

— Шементом собрались и поехали! Ольга, завези домой Киру, а вы, молодой человек, с нами.

Встретившись взглядом с Романом, Исайчев понял — так надо.

Уже в кабинете, усадив внука Альберта Никандровича в кресло, не раздеваясь, Роман извлёк из письменного стола планшетный компьютер и, поводив указательным пальцем по дисплею, поднёс экран к лицу Степана, спросил:

— Это