Прогрессор каменного века. Книга 1. Провалившийся в прошлое - Александр Абердин

Вместе с тем Митяй понимал: если он хочет, чтобы эта особа прониклась к нему хоть какими-то чувствами, он должен вести себя с ней по-джентльменски, что, однако, вовсе не говорило о том, чтобы начать долгие ухаживания и ждать месяц, а то и все два, прежде чем он ляжет с ней в постель. В этом плане суровые законы каменного века были полностью на его стороне – кто девушку ужинает, тот её и танцует. Поэтому он мог надеяться на то, что как только эта юная особа будет отмыта в семи водах со щёлоком, высушена, причёсана, одарена украшениями и сытно накормлена, то ответная благодарность последует незамедлительно, и ему только следует потерпеть и, что самое главное, сдержать мощнейшие порывы к рвоте. Не надеясь на твёрдость своего характера, Митяй всё же приоткрыл в ванной комнате окно и дверь, а также хорошенько попшикал в воздух освежителем с сильным запахом тропических цветов.

Это немного помогло, и он продолжил наполнять большую ванну водой. Хотя та и была довольно горячей, он всё же метнулся наверх и зажёг горелку под десяти-кубовой ёмкостью, к счастью, наполненной водой доверху, после чего увеличил пламя в горелках всех четырёх печей, чтобы в доме сделалось ещё теплее и по нему можно было разгуливать голяком. Обычно Митяй поддерживал температуру не выше плюс восемнадцати на первом этаже и только в спальне было теплее, плюс двадцать пять, но в ней-то он как раз проводил меньше всего времени. Думая о том, что теперь-то в спальне точно сделается намного веселее, он вернулся в ванную комнату. Сквозняк и освежитель воздуха сделали своё дело, и запах, точнее, вонь сделалась не такой противной и тошнотворной. Ну ничего, лиха беда начало. Грязь и вонь немытого тела – дело ведь временное, их и смыть недолго, а потом он как-нибудь приучит девицу к чистоте.

Между тем его находка, полулежавшая на нартах, кажется, задремала. Личико её показалось Митяю совершенно очаровательным, а может быть, он просто слишком долго не видел девушек. Во всяком случае, кожа у неё на лице на вид была очень нежной. Поглядывая на дремлющую девушку через плечо, он продолжил подготовку к мытью доисторической красавицы, предмету своего пока что только мысленного, но отнюдь не физического вожделения.

Налив в ванну воды на две трети, а она у него была большая – два двадцать в длину, метр тридцать в ширину и целый метр глубиной, – Митяй решил искупать свою гостью по высшему разряду и достал из шкафчика импортный шампунь и туалетное мыло, которыми никогда не пользовался. Их он берёг именно для этой цели, моясь тем мылом, которое сварил сам и облагородил спиртовым экстрактом из сосны, отчего то пахло совсем как в древнем бородатом анекдоте, но мылилось и отмывало грязь с тела и вещей просто замечательно. Переодеть свою гостью он решил для начала в новенькую тельняшку, а уже потом думать, во что её одеть, хотя будь на то его воля, она бы у него разгуливала по дому в одном только голом виде. Он уже и так изрядно настрадался без женщин, так что ничего плохого ни с ней, ни с ним не случилось бы, тем более что в доме было уже очень тепло и поддерживать такую температуру ему не составит особого труда.

Насвистывая арию герцога из оперы «Риголетто» и разложив на столике под настенным шкафчиком банные принадлежности, Митяй наконец подступил к дремлющей девушке, решительно протянул руку к её плечу и ухватился за конец мехового обмотана. Та мгновенно проснулась, поняла, что он намеревается сделать, нахмурилась и громким, сердитым голосом воскликнула, постучав для вящей убедительности себя кулачком по груди:

– Ведла Танша! Ма ведла, олрод!

Митяй гадал недолго. Судя по всему, Танша – это имя девушки, ведла – её роль в племени, скорее всего, она была охотницей, раз шастала по заснеженной лесостепи с копьём, а олрод, стало быть, это какой-то никчёмный мужичок или юнец. Ну а поскольку он совсем недавно, трёх дней не прошло, как скосил под ноль электрической машинкой на голове всю растительность, то без бороды, вероятно, не вызывал к себе особого почтения, несмотря на то что имел большую, тёплую и ярко освещенную, трёхэтажную, многокомнатную пещеру, о которой эта девица даже и не мечтала в своём доисторическом каменном веке. Правда, в ней явственно попахивало керосином и солярой, отчего Танша постоянно крутила носиком и даже пару раз чихнула, но ничего не поделаешь, хочешь жить в тепле – терпи некоторые неудобства. Или топи печи дровами, но и от них вони тоже хватает.

Догадавшись о значении слова «ведла», Митяй немедленно ответил девушке не менее громко и даже с притворным возмущением, стуча в грудь:

– А я ведл Митяй, Танша! Понятно? Ма ведл, Танша, и я сейчас буду тебя отмывать от грязи и вонючего сала. Так что дай я тебя раздену, и не вздумай скандалить. По попе нашлёпаю.

Вряд ли Танша хоть что-либо поняла, кроме слов «ма ведл», но речь Митяя произвела на неё большое впечатление. Открыв рот, она посмотрела на него удивлённым взглядом, закивала, развязала кожаные ремешки на запястьях и принялась сама снимать с себя меховые обмотки. Их у неё оказалось всего пять: две меховые ленты – рукава, ещё две – штаны, они же онучи без подошв, а одна, самая длинная и широкая, служила в качестве куртки. Под этими меховыми обмотками на ней было надето что-то вроде длинного пончо из лысой шкуры, которую Митяй не рискнул бы назвать замшей или лайкой. Это пончо, перевязанное в поясе кожаным ремешком, выполняло роль боди и воняло особенно сильно.

Не прошло и получаса – Танша очень уж аккуратно скатывала свои драгоценные меха в рулоны, – как доисторическая охотница сидела на нартах совершенно голая. У Митяя даже в глазах потемнело. Разумеется, не от крепкого амбре, хотя как раз от него-то его просто выворачивало наизнанку и он чуть не исполнил арию Рыголетто на иной лад. Ни лёгкий сквозняк, ни освежитель воздуха уже не справлялись с этим мощным духом, которому позавидовал бы любой, даже самый вонючий бомж. Однако это была только одна сторона медали, да и то невечная, а временная, преходящая, от которой он вскоре надеялся избавиться раз и навсегда, чтобы она ему уже никогда не мешала. Дело ведь нехитрое при наличии горячей воды и мыла.

Зато девушка была молода и отлично сложена, имела поджарую, крепкую, спортивную фигуру, но при этом ещё и пышную грудь. Кожа у неё, в самых чистых местах, была красивого розовато-кремового цвета, излишней волосатостью она не отличалась и, хотя была жительницей Кавказа, неснимаемых колготок с начёсом не носила, что его обрадовало. Никаких шрамов на теле девушки Митяй не заметил, и это говорило либо о её исключительной ловкости и охотничьем мастерстве, либо о редкостной везучести, а может быть, и о том и другом вместе. Немного опухшая лодыжка не в счёт. Ещё Митяй понял, что Танша была уже не девушкой, а молоденькой, лет восемнадцати-девятнадцати, женщиной, которая, раздевшись, глядела на него пристальным, настороженным взглядом и не предпринимала ровным счётом никаких действий.

Он склонился над Таншей, стараясь не дышать, подхватил её на руки своими сильными руками с мозолистыми ладонями и погрузил в ванну. Кожа охотницы оказалась хоть гладкой и упругой, но до безобразия липкой. От неожиданности девушка громко завопила, но быстро умолкла, вода была не такая уж и горячая, чтобы ошпариться.