Пандора - Сьюзен Стокс-Чепмен

Так оно и есть: до сего дня ей не было нужды посещать городской рынок – это всегда делала Лотти, – и теперь Дора испытывает толику уважения к служанке, несмотря на все свое к ней отвращение.

Дора на полголовы выше мистера Лоуренса. Она украдкой поглядывает на него.

– А мистер Фингл не станет возражать?

– Возражать?

– Что вы ушли из мастерской.

Пауза. Дора слышит, как мистер Лоуренс с хрустом сжимает челюсти.

– Нет.

– Понятно. – Еще одна пауза. Это явно его больное место. – А кто такой мистер Эшмол? – не унимается Дора. – Сначала я решила, что он – это мистер Фингл, когда тот вышел ко мне, но…

Дора умолкает, но на сей раз мистер Лоуренс нарушает молчание.

– Мистер Эшмол – мой друг. Он купил эту переплетную мастерскую несколько лет назад, когда я… – Он замолкает, аккуратно обходя покрытую льдом лужицу и помогая Доре ее преодолеть. – Как и ваш магазин, раньше мастерская была совсем не та, что сейчас, хотя, в отличие от нынешнего владельца вашей лавки, Корнелиус щедро вложился в нее и наладил дело. Он оставил Фингла за главного, потому как тот знает все тонкости ремесла и он не… – мистер Лоуренс так увлекся, что говорит без передышки, словно торопится избавиться от слов. Он прикусывает нижнюю губу. – Прошу меня простить, – теперь он смотрит на Дору с чуть заметной улыбкой, которая ей кажется вымученной. – История этой мастерской не так уж важна. Но я там работаю и могу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится. Я, как у них это называется, отделочник. Я работаю над книгами на самой последней стадии, занимаюсь декоративной отделкой переплетов.

– Так вот почему у вас там так много свечей?

Он задумывается.

– Да, – умолкает. – Это необходимо.

Дора чувствует: он чего-то недоговаривает – и лучше бы не развивать эту тему.

– Куда мы направляемся? – спрашивает Дора, когда они идут гуськом по очень узкому проулку.

– В Лестер-Филдс, – отвечает он. Теперь его голос звучит безмятежно, как в день их знакомства. Когда они минуют проулок, мистер Лоуренс вновь предлагает ей руку. – Я частенько там бываю, привожу в порядок мысли. Еще немного, и мы будем на месте.

Довольно скоро мистер Лоуренс выводит их к зеленому скверу с газонами и широкими тропинками, где там и сям стоят скамейки. В центре сквера – внушительная статуя, Георг I на коне, – и мистер Лоуренс уже собирается провести Дору через железные ворота, как вдруг она вырывает руку.

– О, погодите секунду!

Мистер Лоуренс учтиво останавливается, а Дора мчится к кусту падуба, – она как-то раз видела такой за оградой частного дома.

– Подержите?

Она протягивает ему свой альбом.

Слегка встревоженный, мистер Лоуренс берет альбом.

– Ягоды! – Дора краснеет и достает платок из ридикюля. – Это для Гермеса. Я люблю приносить ему лакомства, когда нахожу что-нибудь вкусненькое.

– Разве ему недостаточно лакомиться человеческой плотью?

– О, прошу вас, прошу, не надо! – Дора бросает на него виноватый взгляд, но потом замечает на его лице лукавую усмешку и тоже улыбается. – Вчера вечером он сильно перепугался, – поясняет она, срывая крошечные рубиновые ягодки с веток. – Надеюсь, эти ягоды его успокоят.

– Перепугался? – переспрашивает мистер Лоуренс.

Дора складывает платок, полный ягод и порозовевший от их сока.

– Да. Давайте присядем, и я все объясню.

Мистер Лоуренс подводит ее к скамейке. Она завязывает уголки платка и осторожно кладет его к себе в ридикюль. Мистер Лоуренс ждет, когда она закончит, но Дора кожей ощущает его нетерпение – оно как дыхание надвигающейся весенней грозы. Она забирает у него альбом и делает глубокий вдох.

– Как я уже вам говорила, единственный ключ от подвала находится у моего дядюшки. Я заказала его копию и вчера вечером ею воспользовалась.

Мистер Лоуренс откидывается на спинку скамейки и, просияв, с надеждой восклицает:

– И?

– Я нашла там множество ящиков с греческой керамикой. Еще я нашла греческую вазу. Подозреваю, все это подлинные изделия. Но, – добавляет Дора, поднимая на него взгляд, – я не могу быть в этом уверена.

Мистер Лоуренс вопросительно поднимает брови.

– Почему же?

– Не удивляйтесь, мистер Лоуренс. Я могу отличить подделки в магазине, потому что знаю, в каких местах мой дядюшка приобретает свой товар. Очень часто он сам их и мастерит. Но я же была совсем маленькая, когда погибли родители. Я не антиквар. Так что я не могу гарантировать, что эта ваза подлинник. А вот вы…

С лица мистера Лоуренса исчезает восторженное выражение.

– Мисс Блейк, в настоящее время я всего лишь переплетчик книг.

– Я вам не верю! – парирует она. – Вы разбираетесь в этом, безусловно, куда лучше меня. Вы с первого взгляда определили, что выставленные в магазине у моего дядюшки товары – фальшивки. – Дора снова делает глубокий вдох. – Мистер Лоуренс, в том подвале находятся, как мне представляется, очень ценные вещи, и если это так, то я не понимаю, почему дядя держит их под замком. Этому нет правдоподобного объяснения. Но вы сможете сказать мне наверняка, являются ли припрятанные им предметы подлинными или же это всего лишь барахло, годное разве что старьевщику.

Мистер Лоуренс устремляет взгляд вдаль и какое-то время сидит задумавшись.

– Да, – вздыхает он, – возможно. Но… должен признаться, мисс Блейк. Я изучал – если можно так сказать! – древности всю свою жизнь. И вы правы, я могу распознать фальшивку, но мои познания в некоторых областях не таковы, какими я мечтал бы обладать. Я не смогу вам гарантировать подлинность того или иного произведения. Боюсь, я вас разочарую.

Дора нерешительно кладет руку в перчатке на его запястье. Он вздрагивает и смотрит на ее перчатку так, словно это что-то очень странное. И только когда он немного успокаивается, Дора убирает свою руку.

– Вы должны понять, – голос ее звучит очень спокойно, чтобы он не догадался, сколь большие надежды возлагаются на его согласие. – Мне нужно скопировать все рисунки с этой вазы. Они послужат мне вдохновением для будущих ювелирных украшений. Сэр, я могу говорить с вами откровенно?

Мистер Лоуренс глядит на Дору. Его губы дергаются.

– А до этого вы разве не были откровенны?

В его интонациях звучит игривая нотка, и Дора удивленно смотрит ему прямо в глаза. Мистер Лоуренс откашливается, как будто опасаясь, что ее терпение на исходе, и Дора невольно задумывается о том, какая же у него переменчивая натура: то он замкнутый и нервический, то насмешливый и восторженный.

– Ну, конечно, можете! – восклицает он на сей раз серьезно. – Прошу, продолжайте!

Дора кладет обе руки на альбом.