Пандора - Сьюзен Стокс-Чепмен

– Мистер Лоуренс, моя главная задача – нарисовать вазу в мельчайших подробностях, чтобы затем воссоздать отдельные мотивы в моих будущих украшениях. Я не знаю, как долго у меня сохранится доступ к этой вазе – покуда мы тут с вами беседуем, одному Богу ведомо, что дядюшка с ней делает. Насколько я его знаю, он вполне может продать ее, если уже не продал. Единственное, что мне остается, это проводить каждую ночь – после того как он и наша служанка отправятся спать, – в подвале. Но я должна рисовать, и у меня просто нет времени, чтобы осмотреть там все ящики. Поэтому вот что я предлагаю.

Мистер Лоуренс садится к ней вполоборота. Его лицо выражает задумчивость, но он весь внимание: Дора видит, что она его заинтересовала.

– Я буду рисовать, а вы тем временем осмотрите все, что мой дядюшка хранит в подвале, и скажете, есть ли среди этих вещей нечто подлинное. Ну и, разумеется, вы сможете воспользоваться всем, что там обнаружите, включая эту вазу, для своих исследований. – Дора прикасается к нёбу кончиком языка. – Я отдаю себе отчет в том, что вам эта затея не даст ничего, если вещи окажутся пустым хламом, но вы ведь сами попросили меня оказать вам помощь. И это все, что я могу предложить.

Мистер Лоуренс все так же задумчив.

– Если откроется, что все эти предметы – фальшивки, как вы намерены с ними поступить?

Дора вздыхает. На другой стороне сквера собака лает на белку, рвется с поводка, пока маленький пушистый зверек поспешно взбирается вверх по стволу дерева.

– Если выяснится, что это подделки, то пусть все останется как есть. Я не стану ничего предпринимать.

Пауза.

– Простите, мисс Блейк. Но почему?

Дора силится проглотить горький смешок. Это ей не удается, и собеседник смотрит теперь на нее с изумлением.

– Потому что, мистер Лоуренс, я ничего не могу сделать. Я живу исключительно за счет щедрости дядюшки. Мне нельзя рисковать своим жизненным благополучием, как, кстати, и его собственным, так что до тех пор, пока я не смогу сама себя содержать, придется хранить молчание. Возможно, – продолжает Дора, – дядюшка держит те вещи в подвале просто потому, что еще не готов выставить их в торговом зале. По крайней мере, если вы сможете подтвердить, что это фальшивки, мне будет спокойнее. Но… – Дора умолкает, трет переносицу. – Меня не покидает мысль, что там спрятано нечто большее, чем просто керамика. В последнее время дядюшка так странно себя вел.

Мистер Лоуренс собирается с духом.

– А если все вещи подлинные?

– Я…

Дора прижимает ладонь к альбому. За все то время, что Иезекия являлся законным владельцем магазина, он не продал ни единого подлинного произведения искусства помимо тех, что имелись в наличии прежде. Разумеется, если он даже что-то и приобрел, то ей об этом было неизвестно. Но если эта ваза – подлинник, зачем она ему понадобилась?

Может быть, тому есть какое-то невинное объяснение. Вдруг Иезекия намеревается вернуть магазину былую славу, как она и надеялась? Но нет… Он же сам ей заявил, что хочет продать дом. Дора настолько поглощена этими тревожными мыслями, что, когда мистер Лоуренс обращается к ней, она вынуждена попросить его повторить вопрос.

– А что, если он их уже продает?

Дора мрачнеет.

– Что вы имеете в виду?

Мистер Лоуренс ерзает на скамейке и поправляет шарф на шее.

– Если предметы подлинные, – он проговаривает эти слова так аккуратно, как будто боится их произносить, – то, судя по его нынешнему поведению, есть вероятность, что он продает их втихую на черном рынке.

На какое-то мгновение сказанное повисает в воздухе, и Дора чувствует, как от этой ужасной мысли – что, если так оно и есть? – внутри у нее все сжимается. Подобное не приходило ей в голову, и теперь она отчаянно корит себя, глупую, за наивность. Подделки – это одно. Незаконно, да, но вполне безобидно для тех, кому все равно. Но если Иезекия все это время занимался перепродажей контрабандного товара, да еще в стенах родительского магазина… Это все меняет.

Для него.

И для нее.

Дора невольно прижимает руку к горлу. Она почти явственно ощущает, как вокруг ее шеи затягивается веревка. Дора смотрит на мистера Лоуренса. Он смотрит на нее – с сожалением.

– Мисс Блейк, что с вами?

Она не находит слов. Ей хочется кричать, убеждать мистера Лоуренса, что ее дядя никогда бы не осмелился заняться таким делом – да зачем же ему так рисковать? – но при этом Дора понимает, что от подобных подозрений так просто не отмахнуться.

– Может быть, беспокоиться не о чем, – поспешно успокаивает ее мистер Лоуренс. – Возможно, я ошибаюсь. Мне нужно взглянуть на все эти предметы своими глазами, чтобы быть уверенным.

– То есть вы придете?

Дора не может скрыть свой испуг. Она пришла к мистеру Лоуренсу с надеждой, она только и думала, что о своих ювелирных украшениях – как о средстве спасения. А теперь… теперь, похоже, вся ее жизнь целиком зависит от вердикта мистера Лоуренса. Если Иезекия занимается торговлей краденым и будет в этом уличен, тогда Доре на пару с ним грозит виселица, ибо кто же поверит, будто бы она ничего не знала о его делишках, при том что все эти годы понимала, что торгует подделками?

– Да, – учтиво отвечает он. – Я приду.

– Сегодня вечером?

– Сегодня.

– Благодарю вас.

Мистер Лоуренс улыбается Доре. У него, замечает она, серые глаза.

– А можно ли… могу ли я… могу ли я увидеть ваши рисунки, мисс Блейк?

– Разумеется.

Во всяком случае, так она может отвлечься от грустных мыслей. Трясущимися пальцами Дора раскрывает альбом и находит страницу с предварительными эскизами вазы.

– Вот, – говорит она со стоической твердостью. – В этих сценках воспроизведен миф о Пандоре. Вот здесь… – она проводит пальцем по изображениям Зевса и Прометея, – рассказывается, как человек получил в дар огонь.

Она указывает на другой рисунок, чуть ниже.

– Так выглядит сама ваза. По высоте она доходит мне почти до плеч. Как думаете, вы сможете узнать, сколько ей лет?

Оба склоняют головы над альбомом. Дора слышит ровное дыхание мистера Лоуренса, вдыхает приятный аромат кожи, исходящий от его одежды.

– Ваш рисунки… Они изумительны! – Он поднимает голову. Их лица так близки, что они почти соприкасаются носами. – У вас несомненный дар. Если бы вы видели мои рисунки… – губа мистера Лоуренса слегка кривится. – Они не идут с вашими ни в какое сравнение!

– Благодарю вас, мистер Лоуренс.

– Не за что, мисс Блейк.

Какое-то время оба молчат и только смотрят друг на друга, пока мистер Лоуренс не спохватывается и Дора, покраснев, не отводит взгляд. Порыв холодного воздуха, пролетевший между ними, похож на дыхание незримого собеседника.