«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов

Неправильная интерпретация текста писцовой книги стала причиной местнического спора С. Муравьева и С. Кашкарова в 1652–1653 гг. Последний «бранил матерны и родителей ево (С. Муравьева. – М. Б.) позорил, называл Пущиных и Муравьевых Олоповских князей послуживцы». Обращение к подлиннику показало, что «Пущины и Муравьевы написаны в Копорском уезде в Каргалском погосте Олоповскими, а не Олоповскими людми». Село Олупово находилось неподалеку от Москвы. Олуповские неоднократно встречаются в поземельных актах Московского уезда. В одной из кабальных грамот 70-х гг. XV в. отметился Е.В. Пуща Олуповский, приобретший себе холопа с докладом сделки наместнику трети московской. Позднее он с сыновьями и младшими родственниками Муравьевыми перебрался на поместья в Водской пятине[247].

Переславский вотчинник Аврам Андреев Сарыевский, «посадник» Поганой книги, вместе с сыном Семеном был назван в завещании А.М. Плещеева (до 1491 г.). Еще одним его сыном был Василий Аврамьев. В середине 1480-х гг. он «с докладу» тому же А.М. Плещееву приобретал себе холопа. В писцовой книге Д.В. Китаева упоминались В. и К.А. Сарыевские и их племянники Безстуж, Ф. Таруса и И. Шатюк Сенкиных. Все Сарыевские превратились в Поганой книге в их «людей»[248].

Спорным является мнение о принадлежности к послужильцам О. Скрябина Травина. При описании его поместья в писцовой книге была сделана помета: «У Шаблыки взято, а отдано Осифу Скрябину Травина и Скрябин сын постригся». Названный И. Шаблыка был «салтыковским человеком», то есть находился прежде на службе у И.И. Салтыка Травина. По созвучию фамилии и самого О. Скрябина принимали за одного из «послужильцев» Салтыка Травина. А.А. Зимин видел в нем, однако, родственника этого воеводы Ивана III, брата злосчастного Щавея Скрябина, казненного в 1497 г. после заговора В. Гусева. Однозначно ответить на этот вопрос не представляется возможным. В родословных росписях имя Осипа отсутствует. Его появление здесь, с другой стороны, произошло не ранее конца 90-х гг. XV в.[249]

Пресловутые указы Поганой книги относились к территории Водской пятины, хотя бывшие послужильцы присутствовали и в других пятинах. В Деревской пятине встречались поместья «Тучковских» В. Головы и Ф. Неклюда И. Подушкиных. В Обонежской пятине позднее с пометой «Шереметевские» фигурировали В.И. Шипинцов, а также И. и Л.С. Головины[250].

Описание Деревской пятины было закончено в 1499 г. Значительная часть слуг князей И.Ю. Патрикеева и С.И. Ряполовского появились здесь уже после ее составления. Прямые указания на службу князю С.И. Ряполовскому содержатся в приправочной книге 1550/51 г. при описании поместья И.О. Пятого и его детей «княж Семеновских Ряполовского»[251].

Завещание князя И.Ю. Патрикеева показывает, что бывшими «людьми» этого вельможи был целый ряд помещиков Новгородской земли, известных из более поздних источников. Некоторые из них определенно обосновались здесь уже на рубеже веков. Некрас Маланьин упоминался в ободной грамоте 1511/12 г. Многие другие встречались в платежной книге Деревской пятины 1543 г., восходящей к первому десятилетию XVI в.[252] Сопоставление имен «людей» князя И.Ю. Патрикеева и будущих новгородских помещиков представляется в виде таблицы:

Курсивом выделены предполагаемые связи.

* Отпущены на свободу.

253 Позднее в Бежецкой пятине поместьями владело большое количество Шамшовых. Установить их связь с упомянутыми «людьми» И.Ю. Патрикеева не удается. Они могли получить поместья в качестве обычных детей боярских.

254 А. Палицын в 1495/96 г. производил разъезд земель князя И.Ю. Патрикеева с владениями митрополичьей кафедры (АФЗХ. Ч. 1. № 46а. С. 60, № 50. С. 64). Рядом с поместьем его сыновей располагались земли возможного родственника – М.М. Палицына.

255 Л.И. Вараксин владел поместьем к моменту начала писцового описания Деревской пятины 1495–1496 гг. (НПК. Т. 1. С. 773–776).

256 Сын Орефы Родичева позднее фиксируется в каширской десятне 1556 г.

257 Получили поместья в первые годы XVI в. (НПК. Т. 3. Ст. 414).

Стоит учитывать неполноту данных по Шелонской, Бежецкой и особенно Обонежской пятинам, а также вероятное отсутствие упоминаний о прежней службе (владельческой принадлежности) в сохранившихся писцовых описаниях. В самой духовной И.Ю. Патрикеева была слелана важная оговорка: «А которые мои люди не писаны в сей душевной грамоте, и те мои люди все на слободу и с женами и с детьми», свидетельствующая, что подобных примеров могло быть значительно больше. Не сохранились сведения о «людях» его детей, которыми они могли обзавестись до составления упомянутого завещания[253].

По непонятным причинам в Поганой книге не были учтены «Ощеринские», среди которых в Водской пятине поместьем владел А.Г. Бокарь Мечнянинов. Представители этой группы были известны также в Деревской (Д. Алексеев) и в Бежецкой (И. Страх и его брат В. Медведь) пятинах[254].

За пределами Водской пятины в писцовых книгах встречаются группы послужильцев «Ивановские Петрова», «Васильевские Микитина», Дмитриевы «служили Шаховскому»[255], Ватазины «Семеновские Брюхова», а также Я. Бунков «Ивановской человек Лошинского» и Я. Певцов «Ивановской человек Рунов».