Адриан Моул. Годы прострации - Сью Таунсенд

Тем не менее я гордился своей женой, когда, наряженная в пунцовое платье в восточном стиле (и напрасно этот фасон некоторые называют «размахайкой»), Георгина вошла вместе со мной в помещение, где жужжал томограф. Врач предложил ей подождать за дверью.

— Я бы хотела остаться с моим мужем, — твердо произнесла Георгина.

Ей объяснили, что она не сможет держать меня за руку и даже не сможет меня видеть, поскольку я буду лежать в камере-цилиндре.

По совету отца я крепко зажмурился и не открывал глаз в течение всей процедуры. Томограф тренькал, урчал, а врач время от времени просил меня вдохнуть, задержать дыхание или выдохнуть. Почему-то мне было трудно следовать этим простым инструкциям, и я выдыхал, когда следовало вдохнуть. А когда твердая поверхность, на которой я лежал, вытолкнула меня наружу, я испытал огромное облегчение. На ноги я встал не без посторонней помощи — меня слегка пошатывало. Георгина помогла мне одеться. Она даже завязала шнурки на моих ботинках. Неужто это и есть мое будущее? Целиком зависеть от жены в вопросах личной гигиены?

Прежде чем покинуть больницу, мы посидели в кафе Королевской женской волонтерской службы, выпили чаю с сухариками. Глядя на посетителей, я думал: «Интересно, многие ли из них поражены невидимой болезнью, так же, как и я?»

Вместе с Георгиной мы дошагали до книжного магазина. Мистер Карлтон-Хейес сообщил, что за все утро не было ни единого покупателя. Я не стал ему говорить, что он забыл повесить на дверь табличку «Открыто».

Георгина отправилась за покупками, и спустя буквально несколько секунд на тротуаре перед магазином возникла доктор Пирс, она пристально вглядывалась в витрину. Зайдя внутрь, доктор спросила книгу «Классный мюзикл». Ее младшая дочь пала жертвой пагубного очарования этой музыкальной истории. В лестерском зале «Де Монфор», сообщила доктор Пирс, показывают постановку «Классный мюзикл», и доктор приобрела четыре билета на утренний спектакль в субботу. Предполагалось, что ее муж Робин пойдет с ними, но он решил задержаться в Норвегии еще на недельку, а поскольку билеты такие дорогие…

— Уверена, — заключила доктор Пирс, — ваша дочка… Грейси, кажется?.. с удовольствием пошла бы.

Ответил я, не раздумывая:

— В следующую субботу я, к сожалению, работаю.

Тут вмешался мистер Карлтон-Хейес, отиравшийся поблизости:

— Нет, вы можете пойти, дорогой мой. Я вас заменю.

Доктор Пирс принялась рыться в своей бездонной сумке, из которой выпал использованный подгузник. Она подобрала его, запихнула обратно в сумку, а затем вручила мне два билета.

И я, дневник, как идиот, эти билеты взял.

Звонила Пандора, но я был в душе. Трубку взяла Георгина и сообщила Пандоре, что мы ждем результатов МРТ в конце недели. Пандора сказала, что ее избиратели требуют встречи с ней в общественной приемной в следующую субботу, и поинтересовалась, не «накормим ли мы ее ужином» вечером того же дня.

Пока я одевался, жена рассуждала вслух:

— Ну чем я могу угостить крестную мать младшего ребенка Гордона Рамзи?

— Пастушья запеканка тебе всегда удается, — подсказал я.

Признаться, дневник, я разделяю ее беспокойство. Георгина вполне способна состряпать что-нибудь съедобное, но совершенно теряется, когда нужно красиво разложить еду по тарелкам и подать на стол. Я видел, как она плакала над элементарным омлетом с грибами.

Собирался позвонить доктору Пирс и отказаться от похода на «Классный мюзикл», но закружился в вихре событий. Явилась мать и сказала, что, рыская в Интернете, она нашла человека из Америки, который лечит рак простаты. От меня требуется лишь послать пять сотен долларов по техасскому адресу, а взамен я получу индивидуальный магический кристалл, чтобы носить его в мешочке рядом с мошонкой. Мать утверждала, что этот кристалл нейтрализует антитела, атакующие мою прострацию.

Я ответил, что у меня нет лишних пятисот долларов и что лично я верю в медицинскую науку и государственное здравоохранение.

— Ади, мы должны испробовать все пути, — не сдавалась мать. — Не отвергай альтернативные практики. Я держу твоего отца на экстракте морских водорослей, и посмотри, каким он живчиком стал. — Когда я провожал ее до двери, она шепнула: — Звонила продюсер из «Шоу Джереми Кайла». Они ждут нас через пару недель — меня, Рози и Лукаса.

Я убеждал ее пересмотреть свое решение и спросил, почему бы ей, если уж она так рвется на телевидение, не поучаствовать в передаче «Слабое звено». Она сообщила, что Рози и ее жуткий бойфренд Тревор «Бешеный Пес» Джексон приедут в гости на выходные. Я посоветовал матери запереть под ключ все ценные вещи и надежно припрятать кошелек и кредитные карты. Напомнил ей, как в прошлый раз, когда у них гостил Бешеный Пес, он украл ее золотой медальон с прядью моих младенческих волос, подменив его пакетиком с кокаином.

— Бедный Бешеный Пес, ему было так плохо, что он воровал даже у меня, — вздохнула мать. — Поставь себя на его место, Ади, вообрази, что ты наркоман и у тебя совсем нет денег. Что бы ты стал делать?

— Ты не поверишь, мама, но ничего, потому что я абсолютно не способен представить себя на пакостном месте Бешеного Пса. Этот человек засоряет собой пространство.

— Наверное, надо рассказать Джереми Кайлу о Бешеном Псе, — задумалась мать. — Ведь он может устроить его в реабилитационную клинику, найти ему работу, отправить на психотренинг по управлению гневом, решить его проблемы с алкоголем или как-то усмирить его клептоманию.

— Тогда почему бы не попросить Джереми, — язвительно осведомился я, — покончить с нищетой во всем мире и остановить глобальное потепление, если уж он настолько всемогущ?

Результатов МРТ нет как нет. Проснулся ночью от того, что мне было трудно дышать. Где я окажусь в это же время через год? Буду лежать на глубине двух метров под землей на кладбище Мангольд-Парвы? Которое, к несчастью, находится прямо под окнами начальной школы, где учится Грейси.

Рано утром позвонила миссис Лич из приемной нашего врача, сказала, что результаты МРТ пришли и доктор Вулфович хочет меня видеть. По ее тону я не смог понять, хорошие у них новости для меня или плохие.

Отвел Грейси в школу. По дороге она с наслаждением пинала опавшие листья, прибившиеся к обочинам. На подходе к деревне я швырнул толстый сук в конский каштан, и с дерева посыпались плоды. Вскрыв один колючий шарик, я показал дочке блестящий коричневый каштанчик внутри. Грейси радостно захлопала в ладоши:

— Это волшебство, да, папа?

Я объяснил, что конские каштаны в Англии вымирают от какого-то древесного заболевания. Когда она вырастет, возможно, уже не останется ни одного каштана и не во что будет бросать сучья.