Зыбучие пески судьбы - Ирина Грин

– Здравствуйте, Екатерина Андреевна, – проворковал он и с подозрением посмотрел на Асю с Рыбаком.

– Вот, Миша, – начальственным жестом указал на сыщиков Пахомов, – товарищей интересует Колобкова. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Колобкова… – замялся Лапин, присаживаясь за стол напротив начальника. – А что сказать?

Он посмотрел на свои ладони – такие же маленькие и крепкие, как он сам.

– Борис Витальевич, – официальным тоном заявила Катерина, – рабочий день близится к концу. Вы не будете против, если мы с капитаном обсудим проблему где-нибудь на нейтральной территории?

– Обсуждайте, – с видимым облегчением кивнул майор. Ему явно хотелось поскорее сбыть с рук назойливую племянницу.

– Борис Витальевич… – Капитан перевел взгляд с собственных рук на лицо майора.

– Выполняйте, – скомандовал Пахомов. – А ты, Катерина, только попробуй тиснуть что-нибудь в своей газете без согласования.

«Разумеется, попробую! Еще как попробую!» – прочитал Рыбак в глазах строптивой племянницы майора.

Разумеется, под руководством Катерины они направились все в ту же «Столовую». Народу здесь заметно прибавилось, но обстановка по-прежнему была тихой и спокойной. Иван даже засомневался, впишется ли в нее их компания. Но, как оказалось, для таких случаев в «Столовой» предусмотрены специальные кабинеты. Конечно, переговорная в Гореловске разительно отличалась от своей тезки в «Кайросе» – все тот же сдержанный интерьер с пластиковым столом и дерматиновыми стульями. Но пьянящий запах еды, которую здесь, в отличие от общего зала, приносили по заказу, затмевал простоту обстановки. Ася заказала только кофе, сославшись на отсутствие аппетита, вкусы Катерины, вероятно, были в заведении известны, так что она ограничилась фразой: «Мне как обычно».

– Может, по пивасику? – предложил Ивану Лапин.

Рыбак понимал, что пиво – отличный способ наладить контакт с капитаном, однако никогда не садился за руль в нетрезвом виде. Лапину его колебания были понятны.

– Давай, – подмигнул он Ивану. – Все равно придется ночевать в Гореловске. Тут неподалеку гостишка неплохая. Тачку можно здесь на стоянке оставить.

– И то правда, – поддержала капитана Катерина. – Я бы тоже не отказалась от бокала пива. Оно здесь очень даже ничего. А ты, Ася?

Иван прекрасно знал, что Ася пиво не пьет. Совсем. А еще знал безотказность своей подруги и абсолютно не удивился, когда она мотнула головой:

– И я.

После второго бокала раскрасневшийся Лапин заявил:

– На самом деле это даже хорошо, что психушка сгорела.

– Это почему же? – заинтересовался Иван.

– Ты бы ее видел! Одно название – городская психиатрическая больница. А на самом деле – полнейшее убожество, барак довоенной постройки. Длинная кишка коридора и двери, двери… В конце коридора туалет и душ. Один! И для персонала, и для пациентов. Можешь представить? Давно хотели ее снести, да только некуда было больных деть. Зато теперь на ее месте построят современный медицинский кластер. Материалы, оборудование – все по последнему слову науки. К нам со всего района больные будут ездить, да что с района…

Асе вдруг вспомнился Остап Бендер с его Нью-Васюками.

– То есть поджигатель больницы действовал в интересах города? – спросила она, с трудом сдерживая улыбку.

– Да много было гипотез. И что действовал наш главный городской застройщик, кандидат в мэры, и жена погибшего санитара Ткачука…

– Зачем это жене санитара?

– Любовь он крутил с той самой медсестрой, что погибла. Потому и не спаслись, что уж очень увлеклись этим самым… Ну, как это сказать… Любовью. А еще поджечь могли жители соседних домов в надежде избавиться от сомнительного соседства. Психи – они же народ беспокойный. То орут, то камни кидают через забор, то сбегают.

– Вот как раз насчет сбежавших. – Рыбак сделал большой глоток из нового, третьего по счету, бокала. – Что было с Колобковой?

– Колобкова эта была в больнице на особом счету. Она, с одной стороны, реально буйная. Того самого Ткачука один раз так об кровать приложила, что тому пришлось швы на башку накладывать. Но, с другой стороны, дочка у нее богатая. Платила огромные деньги, чтобы мать содержали по-людски, не как остальных психов.

– По-людски – это как? – уточнил Иван.

– У нее была отдельная палата, не бог весть что, комнатушка два на два. Кровать навороченная, тоже дочка купила. А еще четыре сиделки, которые сутки через трое неотлучно с ней находились.

– Значит, вместе с Колобковой пропала сиделка? – спросила Катерина.

– Нет, не угадала, – усмехнулся Лапин. – У нее была еще подружка, типа приживалки – бездомная бродяжка Матя. Ее «Скорая» привезла с белой горячкой, а когда откачали, оказалось, что жить ей негде. Колобкова каким-то образом ее увидела, в окно, что ли, – на окнах у нее, кстати, решеток не было, специальное небьющееся стекло за дочкины деньги вставили. Так вот, увидела Колобкова эту Матю и признала в ней свою дочь.

– Какую дочь? – спросила Ася. – У нее есть еще дети, кроме Киры?

– В том-то и дело, что нет. Колобкова решила, что Матя – ее дочь Кира. Иначе чем Кира-дочка ее не называла.

– Почему? – удивилась Ася.

– Так ку-ку же, – Лапин постучал согнутым пальцем по голове. – Болезнь у нее. Она во всех мужчинах узнавала мужа, который ее бросил, потому и набросилась на Ткачука с кулаками. А в пьянице увидела дочь свою.

– А как же настоящая Кира?

– А никак.

– То есть получается, – сделал вывод Иван, – дочь платила большие деньги для комфортного проживания матери в условиях психиатрической больницы, а та ее не признавала и считала дочерью совсем другую женщину? Так?

– Как-то так, – согласился капитан.

– Но это же ужасно, – огорчилась Ася. – Бедная Кира!

– Получается, – постарался соскочить с темы страданий Киры Иван, – во время пожара Татьяна Максимовна Колобкова и Матя, которую она называла Кирой, исчезли?

– Получается, так, – согласился Лапин. – Остальные-то больные разошлись по домам, а у Колобковой квартира закрыта. Она, может быть, и вспомнила, где жила до болезни, но попасть домой не смогла. Вот и рванули куда-то. Если бы начали искать по горячим следам, может, и нашли бы. Но сразу такая неразбериха началась: все бумаги сгорели, половина персонала в больнице с ожогами различной степени тяжести – прибежали пожар тушить. Вот как-то так. Полыхнуло сильно. Здание хлипкое, старое. Название громкое – Психиатрическое отделение областной клинической больницы, а на деле – сарай сараем. Строили еще при царе Горохе. Тогда об обработке противопожарными составами и слышать не слышали. Еще спасибо надо сказать, что так мало жертв. Могло быть на порядок больше.

– А кому спасибо говорить? – спросил Иван. – Поджигателю? Неужели никто его не видел? А как же камеры? Ведь должен же был хоть кто-то засветиться?