Большое богатство - Полли Хорват

– Не знаю, помнишь ли ты меня… – начал он застенчиво.

– Ну да, – кивнул Тургид. – Ты Руди, верно? С Рождества?

Руперт поверить не мог, что Тургид даже не запомнил его имя. Они же провели вместе Рождество! Он, Руперт, наверное, самый невзрачный и незапоминающийся человек на земле!

– Да, это я, я просто хотел спросить, как чувствует себя твой дядя Генри? Он не заболел?

– Заболел? Нет, он как обычно, спасибо, – озадаченно проговорил Тургид.

– Ну, я хочу сказать, он ведь здесь, верно? – спросил Руперт, заливаясь румянцем. За неимением лучшего объяснения он стал думать, что дядя Генри мог отправиться куда-то во времени, застрять там, а семья ничего и не заметила.

– Да, конечно, – сказал Тургид.

– Приходит каждый день к обеду?

– А как иначе? – удивился Тургид.

– Ясно. Просто хотел уточнить, – пробормотал Руперт. Он совсем отчаялся.

– Спасибо. Ты очень… предупредителен, – проронил Тургид, развернулся и отошёл, покачивая головой.

Руперт услышал, как один из друзей Тургида спросил:

– С чего это ты разговариваешь с этим чудиком, он же Браун?

– А, Руди? Он нормальный. Был у нас на Рождество. Не то чтобы наша идея, просто он всё время падал в обморок, так что нам пришлось подержать его, пока он не очухается. Но вообще-то он совсем неплохой, немного неотёсанный… – голоса затихли, когда мальчишки свернули за угол.

Руперт стоял, провожая их взглядом, и краснел всё сильнее. Если эта история разойдётся по всей школе – а он этого меньше всего хотел, – все станут говорить, что он жалкий объект благотворительности. Что его позвали к столу не потому, что хотели разделить с ним праздник, а просто из жалости. И ведь всё произошло совсем не так! Ведь это их ворота подцепили его на крючок и шибанули током. А затем Тургид сам настоял, чтобы он остался. И что Тургид имел в виду, называя его «неотёсанным»? Разве он допустил какую-то бестактность? Однако Руперт был вынужден взглянуть правде в лицо: дядя Генри больше не возьмёт его с собой путешествовать во времени. Первый раз останется единственным. Не будет продолжения сумасбродных похождений вдвоём.

После приключений сначала с миссис Риверс, а затем с дядей Генри он думал: «Вот теперь начинается интересная часть моей жизни!» Он думал, что всё только впереди. Ему даже не верилось, что всё закончилось так скоро и отныне жизнь снова потечёт нудно и тяжко.

Но так оно и было. Январские метели сменились февральскими ледяными дождями. Руперт и сам едва не превратился в сосульку, никогда не тающую, всегда слегка голубоватую.

А в довершение всего настал самый ненавистный ему день в году – День святого Валентина. Все бедные дети в школе с ужасом ждали Дня святого Валентина.

В Рупертовой школе ребята мастерили почтовые ящики для валентинок из разукрашенных обувных коробок. Предполагалось, что все приносят коробки из дома, но редко кто из бедных детей мог это сделать, и поэтому учителя приносили несколько коробок специально для них. Это было первым унижением.

Каждый из учеников должен был одарить валентинками всех в своём классе. Большинство родителей отправлялись с детьми за покупками и скупали коробки открыток с мультяшными персонажами, героями фильмов и сериалов. Часть праздничного дня в школе проходила за выписыванием имён и кратких пожеланий на открытках и их доставке адресатам.

Бедные дети часто приходили в День святого Валентина без открыток. Но и к этому учителя были готовы: они предусмотрительно предоставляли цветной картон, фломастеры, карандаши, клей, блёстки, кружево и наклейки, предлагая деткам сделать валентинки своими руками во время, обычно отводившееся для самостоятельного чтения[23]. Замысел был добрый, но, к сожалению, он лишь приковывал внимание всего класса к тем, кто не мог купить валентинки, ведь они одни трудились в поте лица, клее и блёстках.

Мало кто из детей обижал тех, кто не мог купить валентинки, но кто-нибудь непременно начинал хихикать и дразниться, пока учитель не видит. Но даже если шута не находилось, тратить время на изготовление валентинок – особенно если у тебя руки растут не из того места, а у Руперта они росли чёрт знает откуда, – было настоящей пыткой. Руперт непременно изгваздывал клеем и блёстками всю парту. Однажды он попробовал просто вырезать сердечки, но учительница подошла к нему и сказала: «Ну, ну, мы же можем постараться, как следует, верно?» И свалила на парту перед Рупертом гору блёсток и материалов для творчества. Сидевшие рядом девчонки из вежливости отвернулись. Руперт всё бы отдал, чтобы в День святого Валентина залезть под парту и тихо умереть, но кто ж ему это позволит?

Единственной отрадой праздничного дня было то, что Руперт мог рассчитывать на еду, так как после уроков устраивался праздник в классе. Детям разрешалось приносить в школу вкусности при условии, что они брали на всех. С самого утра матери несли ярко-розовые кексы и печенье в форме сердечек, и в классе воцарялась атмосфера предвкушения. И в кои-то веки было не важно, что Браунов все недолюбливают. Правила – это правила, и угощения делили поровну. Есть не начинали до тех пор, пока не будут доставлены все валентинки, и Руперт утешал себя тем, что как ни унизительно украшать валентинки и ходить с клеем в волосах, в конце дня его ждут сладости.

В тот год троим ребятам из класса Руперта выпало мастерить валентинки. Руперт взял со стола, куда были выложены материалы для творчества, ровно столько, чтобы выглядеть прилежным, но не проваландаться лишнего и не погрязнуть в беспорядке. Он усердно замазывал сердечко клеем и посыпал его блёстками, вдыхая чудесные ароматы выпечки, помадки и сахара, исходившие от передних парт, когда дверь распахнулась, пустив по классу сквозняк, и все подняли глаза. Они ожидали увидеть директора, в особенные дни тот часто заглядывал в классы, но на пороге стояла высокая величавая женщина с орлиным носом, копной рыжих кудрей и ярко накрашенными губами. На ней была горжетка из норки и туфли с высоченными каблуками.

Это была тётя Хазелнат!

«Должно быть, она ошиблась классом, – подумал Руперт. – Шестой класс, тот, в котором учится Тургид, следующий по коридору».

Очевидно, учительница Руперта подумала то же самое, потому что она сказала:

– Миссис Риверс, вы, вероятно, ищете Тургида?

В городе знали всех до единого Риверсов. Они были местными знаменитостями Стилвилля. Одежда, семейная история, автомобили, манеры – всё говорило о том, что они занимают самое высокое положение. Они превосходили даже людей, живших в остальных шести особняках.

– Нет, – заявила тётя Хазелнат. – Я… мне нужен… – Её взгляд заметался по классу и на мгновение остановился на Руперте. – ОН!

– Он? – эхом отозвалась учительница, проследила, куда указывает тётя Хазелнат, но явно не поверила своим глазам.