Большое богатство - Полли Хорват

Но все внезапно услышали то, из-за чего Чарли выронил драгоценности. Полицейские сирены.

– Вы, мальчики, оставайтесь здесь, – велела тётя Хазелнат, выходя из амбара. Она заглянула за угол и увидела четыре полицейские машины, которые с мерцающими мигалками и ревущими сиренами подъезжали к ферме.

– Шухер, это копы! – брякнул Час, когда тётя Хазелнат торопливо вернулась в амбар.

– Я вам говорила, я же вам говорила, что это плохая идея, – бросила тётя Хазелнат.

– Быстро, в машину! – прикрикнул Чарли.

– Не глупи, вам не уйти в скоростной гонке от четырёх полицейских машин. Вы что, в кино никогда не были? Оставайтесь в амбаре. Мы с Рупертом выйдем и прикроем вас. Чарли, надень-ка на всякий случай свою маску. Я скажу им, что вы не снимали масок, бросили нас здесь и уехали с сообщниками. Что вы ничего не украли, потому что в моём клиентском сейфе ничего и не было, кроме старых любовных писем, но вы взяли нас в заложники, на случай если вас подкараулят на выходе из банка. И что я думаю, что вы направляетесь в Цинциннати.

Руперт и тётя Хазелнат вышли из амбара, закрыв за собой дверь. Когда они обошли его, полицейские машины были почти на месте, но тётя Хазелнат быстро сказала Руперту:

– Послушай, мы скажем полицейским, что ты дружишь с Тургидом, и я подхватила тебя, так как мы собирались попить чаю, а затем поехала за моими любовными письмами – я хотела почитать их вам с Тургидом в День святого Валентина и подобный вздор, – а потом мы устроили бы сюрприз Тургиду, заехав за ним. Но нас похитили, прежде чем мы успели вернуться за ним в школу.

– А почему вы сначала заехали за мной?

– Потому что ты попросил меня забрать тебя пораньше. Ты терпеть не можешь делать валентинки.

– И это даже правда, – согласился Руперт. – А что если копы вам не поверят и захотят войти в амбар?

– Не поверят мне? – промолвила тётя Хазелнат, выпрямившись, высоко вздёрнув подбородок и изогнув губы в самой своей светской улыбке, как раз когда копы затормозили и вылезли из машин. – Как так они мне не поверят? Я – РИВЕРС. А теперь пойдём, пора ехать домой.

Но всё вышло так. Копы, похоже, безоговорочно поверили каждому слову тёти Хазелнат. Две машины двинули в сторону Цинциннати, одна вернулась к патрулированию, другая отвезла тётю Хазелнат и Руперта в полицейский участок, где у обоих взяли показания о случившемся, а затем полиция довезла их туда, где стояла машина тёти Хазелнат, а потом уже тётя Хазелнат завезла Руперта домой.

Когда Руперт вошёл в гостиную, отец смотрел телевизор.

– Только что видел новости, – сказал отец Руперта. Он повернулся и несколько минут пристально смотрел на Руперта. Ни один из них не произнёс больше ни слова. Руперт не понимал, что происходит. Наконец его отец рявкнул: – Какие новости о твоём похищении? ХА!

– А, – протянул Руперт, понимая, что к чему. – Это было в новостях? Я не видел ни камер, ни репортёров, ничего такого.

– Ну, кто-то разнюхал эту историю. Ты думал сохранить всё в секрете? И что вообще ты делал с этой дамочкой Риверс?

– Она хотела почитать нам свои любовные письма, потому что сегодня День святого Валентина, – смятённо пролепетал Руперт. – Я думаю, она собиралась пригласить меня в гости попить чаю вместе с Тургидом, потому что мы вроде как дружим с Тургидом, хотя вообще-то нет, но миссис Риверс думала, что да, но она, наверное, спутала меня с кем-то ещё, но затем, прежде чем мы успели подхватить Тургида, нас похитили, так что только мы с миссис Риверс…

Мистер Браун махнул рукой и повернулся обратно к телевизору.

– Ладно, малыш. Ты меня утомил.

Руперт был уже на лестнице, когда отец крикнул ему вдогонку:

– Тебе, значит, не пришлось слушать, как она зачитывается своими старыми любовными письмами?

– Нет, – сказал Руперт, останавливаясь.

– Что ж, легко отделался! – заржал мистер Браун, прибавляя громкости на телевизоре.

На следующий день в школе Руперт оказался в центре внимания. Все хотели знать, каково это, когда тебя похищают, хотя Руперту совсем не хотелось об этом говорить.

– Да нормально, – отвечал он всякий раз.

Наконец, от него отстали все, кроме Малькома, школьного хулигана.

– Я спросил, как оно было, – процедил он. – Или ты хочешь получить по башке?

Руперт замер, казалось, обдумывая, насколько приятное разнообразие внесёт в скучные будни удар по башке, но пока он подбирал ответ, Тургид вступился за него.

– Оставь его в покое, – потребовал он, становясь между Рупертом и Малькомом.

– Оставь его в покое, – писклявым голосом передразнил Мальком. – Оставь его в покое. Богатей! – он с вызовом плюнул под ноги Тургиду, но тут зазвонил звонок, и все потянулись к классам.

– Спасибо, – сказал Руперт, заходя в школу.

– Без проблем. В любом случае тётя Хазелнат велела тебе передать кое-что. Она хочет встретиться с тобой после школы на углу Ильмовой улицы и Кленовой.

– Ага, спасибо, – отозвался Руперт.

Весь день он гадал, что могло понадобиться от него тёте Хазелнат. Ему-то казалось, что их приключение подошло к концу. Едва прозвонил последний звонок, он побежал на Ильмовую улицу и увидел её машину. Он запрыгнул в неё, и тётя Хазелнат рванула с места, так что завизжали покрышки.

– Как ты, наверное, догадываешься, я еду за моими драгоценностями, – заявила тётя Хазелнат.

– Я совсем забыл про них, – признался Руперт. – Но вдруг полиция установила слежку за местом преступления? – Он как-то слышал это выражение по телевизору.

– Установила слежку? Зачем? Я сказала им, что грабители ушли с пустыми руками, и я не стану подавать в суд. Их, конечно, всё равно разыскивают за учинённый беспорядок и пальбу и всё такое, но полиция Стилвилля работает, мягко говоря, спустя рукава, так что, я думаю, с этой стороны нам бояться нечего.

Какое-то время они ехали молча. Затем Руперт спросил:

– А я-то зачем еду?

– Ты видел трубу, в которую упали драгоценности?

Руперт кивнул.

– Ну, мне в неё никак не пролезть, хоть я и сохранила девичью фигуру. И Чарли, и Часу тоже не втиснуться, если им хватило глупости остаться там. Тут нужен кто-то… твоих габаритов…

– Ага, хорошо, – протянул Руперт, которому вовсе не понравился такой поворот.

– Тебе же не в грязную нору придётся лезть, – с фальшивым энтузиазмом воскликнула тётя Хазелнат. – Это просто труба.