Debating Worlds. Contested Narratives of Global Modernity and World Order - Daniel Deudney

Учитывая привлекательность националистических, социалистических, либеральных или "холодных" нарративов о мировом порядке среди обществ мусульманского большинства с 1945 по 1975 год, возрождение панисламского нарратива имперской эпохи о несправедливом межнациональном порядке, дискриминирующем мусульман в период поздней холодной войны, требует более тщательного изучения. Если в международном порядке существовала несправедливость, то различные формы интернационализма, от альянса стран третьего мира до социалистической солидарности, обещали исправить и реформировать эту систему. Тем не менее, различные соперничества времен холодной войны и ощущаемые неудачи постколониальных националистических заявлений о спасении угнетенных мусульман способствовали появлению новой версии панисламского нарратива мирового порядка.

Король Саудовской Аравии Фейсал сыграл решающую роль в переделке наследия панисламских нарративов мирового порядка имперской эпохи в интересах своего королевства. Фейсал создал вокруг себя транснациональную сеть мусульманских организаций, в первую очередь для укрепления легитимности Саудовской Аравии в борьбе с вызовом Насеризма, одновременно поощряя внутригосударственную солидарность мусульманских стран для решения общих проблем, таких как палестинский вопрос. Проект панисламизма времен холодной войны, продвигаемый Саудовской Аравией, приобрел определенную привлекательность для мусульманской общественности других стран в середине 1970-х годов, особенно после арабо-израильской войны 1973 года, что привело к ожиданиям, что мусульманская солидарность может создать достаточное глобальное давление для решения палестинского вопроса. Особенно после разочарования от Кэмп-Дэвидских соглашений, вокальная группа начала выступать за то, что постколониальный проект по переделке мирового порядка с целью предоставления мусульманскому населению равенства и равноправия провалился, и что мусульманское население нуждается в геополитической и цивилизационной солидарности по всему миру для достижения полного искупления от наследия колониального унижения. После иранской революции и советского вторжения в Афганистан, в 1980-х годах произошло возрождение нового панисламского нарратива глобального масштаба.

Как исторические повествования о несправедливой колонизации мусульманского мира христианским Западом могли так быстро возродиться в постколониальном контексте холодной войны? Отчасти причиной такого легкого возрождения нарратива стал тот факт, что в начале XX века мусульманский нарратив об унижении имперским Западом стал основополагающим тропом различных арабских, персидских, турецких, малайских и индонезийских национализмов, который затем был переписан в школьных учебниках как часть истории национального пробуждения. Поскольку древний режим постколониальных национальных государств, а именно европейских империй, опирался на историю о западной цивилизации и бремени белого человека, антиколониальный национализм взял на вооружение контрнарратив исламской цивилизации, чтобы интеллектуально обосновать свои претензии на национальную свободу.

Возрождение панисламского цивилизационного нарратива времен холодной войны не было идеей, спланированной в Мекке королем Фейсалом и другими саудовскими лидерами и распространенной среди остальных мусульманских обществ. Было много других участников, заинтересованных в новой солидарности мусульманского мира в эпоху национализма, отчаянно ищущих мусульманскую великую державу, мусульманского лидера или спонсора. Более того, основанное на ООН видение мусульманской солидарности в международных делах для достижения справедливости не обязательно было антиамериканским в его ранней версии времен холодной войны и предполагало рабочие отношения как с Соединенными Штатами, так и с Советским Союзом путем объединения пассивного мусульманского мира. Например, накануне войны 1967 года между Израилем и арабскими государствами пакистанская организация "Джамаат-и Ислами" опубликовала несколько речей Мавдуди о единстве мусульманского мира. Во введении к этой книге Хуршид Ахмад излагает основанное на ООН видение международной политики мусульманского единства:

Сегодня мусульмане составляют одну пятую часть человечества. Мусульманские государства в ООН составляют примерно одну четвертую часть от общего числа ее членов. Африка - мусульманский континент, 60 процентов ее населения верит в единство Бога и пророчество Мухаммада (мир ему). Мусульманские страны содержат огромное количество одних из самых важных полезных ископаемых и экономических ресурсов мира. Расовый и физический состав их населения - один из лучших в мире. Они обладают великой идеологией ислама, которая может вывести человечество из современного кризиса, порожденного конфликтом безбожных, аморальных и однобоких идеологий коммунизма и секуляризма. И несмотря на все это, мусульмане не имеют эффективного голоса в мировых делах. Они стали пассивными последователями других. Империалистические державы Востока и Запада активно действуют на их землях. Их основные проблемы остаются без внимания, что уж говорить об их решении. Палестина истекает кровью. Кахмиры стонут. Турецкие киприоты плачут. Эритрейские мусульмане раздавлены. Нигерийцы подвергаются саботажу изнутри. Сомалийцы ропщут и протестуют. Но все эти голоса агонии и страдания остаются глухими. Проблемы становятся все более и более усугубленными. [Ситуация ухудшается, а мы, шестьсот пятьдесят миллионов мусульман, стоим в недоумении и ужасе, беспомощные зрители нашей собственной гибели. Это парадокс, и мы должны выпутаться из этого несчастного положения. Ответ на эту ситуацию заключается в том, что мусульмане должны искренне перестроить свою индивидуальную и коллективную жизнь в соответствии с принципами ислама и объединить свои ресурсы, чтобы играть свою законную роль в мире. Именно через исламское возрождение и исламское единство мы можем изменить ход событий и выполнить нашу встречу с судьбой. Муалана Маудуди призвал мусульманский мир, особенно его мыслящие элементы, к этой стратегии.

В деталях, однако, эта книга, опубликованная до войны 1967 года, не может предвосхитить возрождение геополитических претензий на панисламский нарратив в 1980-х годах. Критика культурной вестернизации постколониальных национальных государств и призыв к возрождению аутентичных исламских традиций в ответ на кризис мирового порядка времен холодной войны превратились в новую утопическую идеологию после иранской революции 1979 года. Переделка панисламского нарратива в условиях холодной войны показывает, что оспариваемые нарративы никогда не бывают изолированными, поскольку они постоянно допускают перекрестное опыление идей, концепций и рамок. Например, мусульманские нарративы во время холодной войны принимали и присваивали идеи как капиталистического блока под руководством США, так и социалистического блока под руководством СССР, называя Запад эксплуататорским, империалистическим и безбожным. Исламистские лозунги времен холодной войны описывали двадцатый век не как век просвещения и свободы, а как век непрерывной эксплуатации, невежества и насилия. В этом исламистском дискурсе было и нечто временное, поскольку критика национализма усилилась после ощутимой неудачи постколониальных азиатских и африканских государств в переделке мира в более эгалитарное пространство. Без этой ощутимой неудачи обещаний постколониального национализма, социализма и либерализма переделать мир, исламистские нарративы не смогли бы привлечь сторонников.

Когда в августе 1969 года христианский сионист поджег кафедру третьего по значимости священного для мусульман места в Иерусалиме, король Фейсал бин Абдулазиз бин Сауд из Саудовской Аравии призвал к проведению саммита лидеров стран с преобладающим мусульманским населением. Саммит, состоявшийся 25 сентября того же года в столице Марокко Рабате, собрал шаха Ирана, министра иностранных дел Турции, премьер-министра Пакистана и многих других лидеров. Это была первая встреча представителей независимых стран во имя солидарности мусульманского мира. Всего несколькими годами ранее подобное мероприятие, вероятно,