История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1 - Луи Адольф Тьер

стойком командующем могли продержаться около двух недель и против 200 тысяч. К средствам обороны Наполеон добавил огромные склады, о способе снабжения которых мы скоро расскажем, а также просторные госпитали, достаточные для самой многочисленной армии. В Дрездене уже находились 16 тысяч раненых и больных; Наполеон подготовил их эвакуацию, дабы иметь в своем распоряжении 16 тысяч освободившихся коек, не считая тех, что намеревался создать.

После Дрездена Наполеон занялся Торгау и Виттенбергом. Он полагал, что при наличии дерева возможно всё и земляные укрепления, снабженные мощным частоколом, способны оказывать самое продолжительное сопротивление. Так он решил восполнить недостаток фортификаций Торгау и Виттенберга и отдал необходимые приказы, чтобы работы были закончены за шесть-семь недель. Тысячи хорошо оплачиваемых саксонских крестьян день и ночь трудились в Кёнигштайне, Дрездене, Торгау и Виттенберге. В Магдебурге, одной из самых мощных крепостей Европы, не нужно было ничего или почти ничего добавлять к стенам; довольно было завершить их вооружение и составить гарнизон. Наполеон решил выделить армейский корпус, который мог бы служить гарнизоном и одновременно перемещаться вокруг крепости, связывая меж собой две основные массы действующих войск: армии Верхней и Нижней Эльбы.

С этой целью он задумал перевести в Магдебург почти всех раненых и кавалерийский сборный пункт генерала Бурсье. Раненых и сборный пункт в Германии было важно уберечь от нападений, и в таком месте, которое не стесняло бы движений действующих сил. В этом отношении крепость Магдебурга предоставляла все необходимые преимущества, ибо с неодолимыми укреплениями соединяла многочисленные постройки для лазаретов и свободные пространства для строительства дощатых конюшен. Кроме того, она располагалась почти на равном расстоянии от Гамбурга и от Дрездена, что превращало ее в ценный сборный пункт между двумя крайними пунктами линии. Назначив комендантом своего адъютанта генерала Лемаруа, умного и сильного офицера, Наполеон предписал ему превратить Магдебург и в конюшню, и в лазарет. Отправив в Магдебург всех раненых и больных и переместив туда из Ганновера кавалерийский сборный пункт Бурсье, Наполеон подсчитал, что на 15–18 тысяч раненых и выздоравливающих всегда будет приходиться 3–4 тысячи выздоровевших, а на 10–12 тысяч спешенных конников – 3–4 тысячи годных для службы в пехоте, способных составить основу гарнизона в 7–8 тысяч человек. Мобильный корпус, расположенный в Магдебурге и призванный служить связующим звеном между армиями Верхней и Нижней Эльбы, мог оставлять 5–6 тысяч человек в крепости, выдвигать 15 тысяч наружу и перемещаться даже на большие расстояния, не ставя крепость под угрозу. Вот как искусно сочетал свои ресурсы Наполеон.

Эльба оставалась без обороны от Магдебурга до Гамбурга, ибо между ними не имелось ни одного укрепленного пункта. Этот предмет занимал Наполеона со дня подписания перемирия, и, задумав несколько планов, он отправил генерала Аксо на места, проверить, какой из них подойдет лучше. В результате решили построить в Вербене, ближе к Магдебургу, чем к Гамбургу, в излучине Эльбы при повороте ее с севера на запад, своего рода земляную цитадель с частоколом, снабженную бараками и складами, в которой смогут достаточно долго продержаться 3 тысячи человек. Оставался Гамбург, последний и важнейший предмет внимания Наполеона.

Нужно было защитить этот великий торговый город, ставший одной из главных причин отказа от необходимого мира. Времени, к сожалению, недоставало; и тут, как и всюду, Наполеон мог успеть распорядиться только насчет самых насущных работ. Понадобилось бы десять лет и сорок миллионов, чтобы превратить Гамбург в крепость, которая сумеет выдержать, подобно Данцигу, Магдебургу или Мецу, долгую осаду. Приказав восстановить и вооружить бастионы старой стены, вырыть и наполнить водой рвы, поставить частоколы вместо стен и соединить меж собой окружавшие Гамбург острова, Наполеон подготовил таким образом обширное военное расположение – наполовину крепость, наполовину укрепленный лагерь, – где твердый командующий, как показал вскоре знаменитый Даву, мог оказать долгое сопротивление.

Ниже Гамбурга, в самом устье Эльбы, оставался еще форт Глюкштадт, охрану которого Наполеон поручил датчанам. Таким образом, вся линия Эльбы от гор Богемии до Северного моря обросла бы укрепленными пунктами, сила каждого из которых соответствовала бы его роли, и принадлежавшими нам мостами, чтобы войска могли произвольно перемещаться с одного берега на другой. Максима Наполеона о том, что реки следует оборонять наступательно, то есть обеспечив себе все переправы, получила на Эльбе самое искусное применение.

Однако следовало покрыть все расходы на работы, ради быстроты исполнения оплатив их наличными деньгами, а военные расположения снабдить огромными продовольственными запасами, дабы обеспечить всем необходимым войска, которым предстояло перемещаться на линии. И здесь Наполеону не отказали ни изобретательный ум, ни безжалостная воля: он нашел способ переложить тяжкое бремя войны на плечи населения.

Мы знаем, что он приказывал Даву жестоко покарать обитателей Гамбурга, Любека и Бремена за мятеж, немедленно расстрелять бывших сенаторов, офицеров и солдат ганзейского легиона и чиновников, не успевших скрыться, а затем составить список пятисот главных негоциантов, чтобы захватить их собственность. Отдавая такие приказы, Наполеон рассчитывал на непреклонную суровость Даву, но также, к чести обоих, на его здравомыслие и честность. Маршал прибыл в город через несколько дней после генерала Вандама и не нашел ни одного правонарушителя, взявшись за дело таким образом, чтобы никого и не найти. Граница с Данией, находившаяся у самых ворот города, помогла ему всех спасти.

Маршал был безмерно счастлив, что ему не пришлось никого расстреливать. Оставалось составить проскрипционные списки, попадание в которые влекло потерю имущества, а не жизни, но и эта мера казалась ему не более благоразумной, чем первая. Все виновные (или предположительно виновные) гамбуржцы, пребывая в небольшом предместном городке Альтона, просились домой и были в тягость Дании, не хотевшей компрометировать себя перед Францией. Даву убедил Наполеона, что лучше простить тех, кто захочет вернуться в ближайшее время, наложив на них в качестве единственного наказания значительную контрибуцию, которую они поначалу притворятся неспособными выплатить, а затем выплатят. Так, отделавшись испугом, они будут всё же наказаны весьма чувствительным для них и весьма полезным для армии образом – деньгами. Никакой крови и огромные ресурсы – вот к чему сводилась политика, которую Даву посоветовал императору.

Наполеон, жаждавший больших ресурсов и вовсе не жаждавший крови, согласился на сделку. Так было решено, что гамбуржцы, вернувшиеся в течение двух недель, будут прощены, остальные подвергнутся секвестрованию, а Гамбург уплатит продуктами и деньгами контрибуцию в пятьдесят миллионов. Небольшая часть контрибуции выпадала Любеку, Бремену и деревням, находившимся под контролем 32-й дивизии. Деньгами надлежало выплатить 10 миллионов, срочными векселями – 20. Для оставшегося открыли счет: продавали лошадей, зерно, рис, вино, солонину, скот и лес. В тот же счет вносилась стоимость домов, которые предстояло разрушить ради возведения