Арлекин - Лорел Гамильтон

- Анита, я не могу перестать быть самим собой только потому,что люблю Донну. Или потому, что у меня есть дети, о которых нужно заботиться.

- Почему нет? - спросила я, и мне припомнился наш с Ричардомразговор, когда я думала, что беременна. Он считал, что если я действительнобеременна, то должна буду оставить работу федерального маршала и охотника навампиров. Я была с этим не согласна.

- Потому что это был бы уже не я, а они любят меня таким,какой я есть. Донна с Беккой знают обо мне меньше, чем Питер, но вполнедостаточно. Они в курсе, что я вынужден был сделать, чтобы спасти детей, когдаих похитил Райкер.

Райкер был очень плохим парнем. Он занимался нелегальнымираскопками, а группа защитников-энтузиастов Донны перешла ему дорожку. Так чтодети попали в беду вовсе не из-за меня или Эдуарда, что не могло не радовать.Райкер хотел, чтобы я провела для него кой-какой ритуал, не поверив в то, чтодля этого я недостаточно хорошо владею некромантией. Чтобы добиться нашего сЭдуардом сотрудничества, Райкер стал мучить детей.

Два года назад Бекке было всего шесть, и ей сломали руку.Питера изнасиловала одна из охранниц Райкера. А нам пришлось смотреть на всеэто в прямой трансляции через камеры. Райкера и его банду мы убили. Когда мызабрали детей, Эдуард заставил меня отдать Питеру запасной пистолет. Он решил,что, если мы проиграем эту схватку, пусть лучшего Питера убьют присопротивлении, чем снова захватят в плен. Я не стала спорить - я видела, что смальчиком вытворяли. И я видела, как Питер разрядил всю обойму в свою обидчицу.Он продолжал стрелять вхолостую, пока я не отобрала у него пистолет. До сих порвижу его глаза, когда он сказал мне: «Я хотел сделать ей больно». Питер не впервый раз сталкивался с насилием, он был вынужден поднять пистолет и защищатьсвою семью в тот день, когда оборотень убил его отца. Тогда он впервые убил, нов тот раз он думал, что убивает чудовище, а ведь это не считается. Черт, я исама когда-то относилась к этому так же. Убийство мучавшей его женщины сталодля него большим испытанием, глубже ранило душу. Мне сложно представить,насколько глубоко Питера ранило причиненное ему сексуальное насилие. Стало лиему лучше оттого, что удалось так быстро отомстить? Или, напротив, стало толькохуже?

В ту ночь я сказала ему единственное, что знала на тотмомент: «Ты убил ее, Питер. Месть свершилась. После этого уже некому мстить».Месть - это просто, куда как сложнее потом с этим жить. Жить с осознанием того,что сделал. И того, что они сделали с тобой или теми, кого ты любил.

- Анита, куда ты пропала? Ответь мне.

- Прости, Эдуард, я не слышала ни слова из того, что тысказал.

- Ты с головой ушла в размышления. Не лучшее местечко, чтобыпереждать перестрелку.

- До стрельбы еще не дошло, - возразила я.

- Ты знаешь, о чем я. Анита, мне нужно вызвать подкреплениеи организовать поездку. Это займет около суток. Приеду, как только смогу, а тыбудь пока настороже.

- Постараюсь дожить до твоего появления.

- Это не повод для шуток Анита. Я же слышу, как тывстревожена.

Я на мгновение задумалась и поняла, что меня беспокоит.Впервые в жизни я была счастлива. Я любила мужчин, с которыми жила. У меня, каки у Эдуарда, была семья, которую нужно было защищать, но моя-то семья не вНью-Мехико, - они будут участвовать в грядущей свалке.

- Мне только что пришло в голову, что у меня здесь семья, ая не хочу, чтобы она оказалась на линии огня. Мне это сильно не нравится.

- О ком именно ты беспокоишься? - полюбопытствовал Эдуард.

- О Натаниэле, Мике, Жан-Клоде - да обо всех.

- Скорее бы познакомиться с твоими новыми любовниками.

- Ты еще не встречался с Микой и Натаниэлем, - озарило меняс некоторой задержкой. - Я и забыла об этом.

- Жан-Клод способен о себе позаботиться не хуже, чемкто-либо другой в подобной ситуации. Да и оборотни, судя по всему, вполнеспособны тебя защитить. Мика - глава тамошних леопардов, и должность этунаверняка получил не за красивые глазки. Он умеет за себя постоять, иначе былбы давно мертв.

- Ты сейчас пытаешься меня приободрить? - спросила я.

- Ага, - коротко хохотнул Эдуард.

- Фигово у тебя получается.

Эдуард снова засмеялся, потом спросил:

- Кто именно из твоих любовников - пушечное мясо? За кого тыбольше всего волнуешься?

Я глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула и спокойноответила:

- За Натаниэля.

- Почему?

- Он - не боец. Я, правда, водила его в тир, так что курокон при необходимости нащупает…

Тут мне вспомнился Химера, очень плохой тип, однаждыобъявившийся в нашем городе. Мы с Натаниэлем были в засаде. Я совсем забыла отом эпизоде. Он кого-то убил, а я об этом забыла. Я даже не думала, как этомогло на него подействовать. Хреновая из меня королева леопардов. Черт.

- Анита, ты еще здесь?

- Здесь я, просто вспомнила кое-что, что долгое времяпыталась не вспоминать. Однажды Натаниэль убил кого-то, защищая меня. Одного изкрысолюдов пристрелили, и он подобрал его пушку, а затем использовал поназначению.

Меня вдруг пробрал озноб. Все те годы, что Натаниэль прожилна улице, его заставляли делать множество неблаговидных вещей, но убить кого-тоего заставила именно я. Он сделал это из любви, но мотив сути дела не меняет.Погибший от этого не воскреснет.

- Он справится, Анита, - в его голосе мне послышаласьодобрительная интонация.

- Знаешь, я ведь до этой минуты ни разу о том случае незадумывалась. Ну, и кто я после этого?

- Произошедшее его расстроило?

- Нет.

- Тогда не бери в голову, - сказал Эдуард.

- Вот так просто?

- Так вот просто.

- У меня это плохо получается.

- И правда.

- Как много знает Питер о твоей настоящей жизни в качествеистребителя немертвых и мохнатых?

- Тебя, Анита, это не касается, - недружелюбно буркнул он.

- Хотела бы я возразить, но ты прав. Я уже два года сПитером не виделась.

- В тот год ему исполнилось пятнадцать.

- Значит, не два года, а полтора. Что дает мне больше правругать тебя за то, что ты рассказываешь ему о всяких пакостях.

- Я хочу сказать, что он не был ребенком, когда мы с нимпознакомились. Он был молодым человеком, и я относился к нему соответственно.

- Неудивительно, что он тебя обожает.

Настала очередь Эдуарда замолчать. Я позвала:

- Тебя снова не слышно.