Таинственный возлюбленный - Джулия Сеймур

снимет со всех нас всякие подозрения, — радостно подхватил де Мускис.

— Да! Но есть еще и в-третьих!

— Но что же в-третьих, любезный дон Антонио?

— Мы сможем занять при Их Католических Величествах позицию не обвинителей, а как бы даже заступников этого негодяя…

— И это поможет нам не только сохранить и упрочить свои позиции, но и еще вернее свалить его!

— Итак!

— Итак?

— Теперь нам с вами нужно только определить, что именно будет написано в доносах и кто их подаст.

— Ну, это не составит большого труда. У этого безбожника столько грехов…

— Во-первых, он не посещает Церковь Христову.

— Да, да. А как говорил отец Киприан — qui non habet Ecclesiam matrem, non habet Deum patrem[44].

— Поэтому первый донос должен поступить от приора дворцовой церкви. И это проще всего устроить вам, мой дорогой друг. Пусть он напишет, что Князь мира давно уже не бывал у причастия.

— Верно. Только вы пообещайте ему, любезный дон Антонио, что мы сразу же переведем его куда-нибудь в другое место, чтобы длинные руки этого мужлана в случае чего не достали честного слугу Церкви.

— Конечно, конечно. Уж мы-то подыщем ему местечко.

— Итак, второй донос — женщины. Этого он и не скрывает, посему о недопустимой развратности первого человека государства может написать любой.

— Или любая.

— Верно. Я думаю, что и здесь проще всего подыскать кандидатуру было бы вам.

— Разумеется. Я даже знаю, кто сможет это сделать! Отец Франсиск, духовник недавно растленной Князем мира девственницы Роситы.

— Прекрасно. И, наконец, третье, — удовлетворенно сложил на животе руки дородный архиепископ Деспиг, — его коллекция живописи.

— Ага, любезный друг, вы, конечно же, имеете в виду ту самую богомерзкую картину?

— Естественно. Поскольку наша Святая Церковь запрещает изображение обнаженного тела…

— Так-то оно так, но с подобным обвинением дело обстоит не совсем просто.

— Почему же?

— Во-первых, кто может написать такой донос?

— Ну, думаю, кого-нибудь можно будет уговорить или… купить на крайний случай.

— А во-вторых, это обвинение скорее расположит, чем оттолкнет Их Католические Величества.

— Но это сейчас для нас и не важно, ибо главное на первом этапе заключается в том, чтобы начать расследование, возбудить дело. А уж причины отставки и заключения под стражу этого еретика будут выдвинуты гораздо более серьезные.

— Разумеется, вы, как всегда, правы, мой любезный дон Антонио, однако все же лучше бы третий донос сразу же сделать более серьезным. Он мог бы, например, намекать на тайные связи с революционной Францией.

— А, пожалуй, вы правы, мой друг дон Рафаэль, — обрадовался архиепископ. — Такая ласточка пощекочет его даже повернее всяких любовных интрижек.

— Итак, когда же вы идете на доклад к Его Высокопреосвященству, любезный дон Антонио?

— Сегодня в четыре.

— В таком случае у меня еще есть время, и я постараюсь, чтобы к этому времени у вас уже были в руках доносы от приора и отца Франсиска.

— А я подготовлю третий.

— И… — и оба священника, обменявшись лукавыми улыбками, раскланялись и разошлись в разные стороны весьма довольные собой.

* * *

Великий инквизитор Испании Лоренсана, этот почтенный старец, был чем-то озабочен. Пришедшему к нему с докладом Деспигу он предложил кресло и первым делом поинтересовался, как вчера прошел вечер у герцогини Осунской. Архиепископ подробно рассказал ему обо всем происходившем за столом. Узнав, что ничего нового и необычного там не было, Великий инквизитор, казалось, расстроился еще больше.

— Так, значит, они опять поносили Годоя и выискивали новые способы смены власти в нашей благословенной Испании?

— Да, Ваше Высокопреосвященство. Причем и здесь они не пришли ни к какому решению. Этот загадочный граф Херонимо де Милано как будто бы высказался против и власти императора, и выборов президента, однако сам ничего определенного не предложил и вообще вел себя чрезвычайно осторожно.

— Значит, эта странная личность никак не проявила себя?

— Практически нет.

— Жаль, жаль. Ведь если, как вы утверждаете, этот граф де Милано и в самом деле прибыл к нам из Италии, то, сообщив о нем какие-нибудь важные подробности, мы могли бы оказать большую услугу лично папе.

— Я прекрасно вас понимаю, и потому хочу сказать вам следующее, Ваше Высокопреосвященство.

— Что ж, говорите.

— Вы непременно сообщите папе, что прибывший к нам из Италии некий граф Херонимо де Милано вел себя в Мадриде подозрительно скрытно, а потому вы советуете следить за ним в оба.

— Так-так, понимаю.

— Мы ничем не рискуем. Если граф окажется честным человеком, то никто не пострадает, поскольку мы не возводим против него никаких определенных обвинений, а если…

— А если он и в самом деле заговорщик, то папа будет нам очень и очень признателен за то, что мы обратили на этого человека его пристальное внимание. Отлично, Деспиг, благодарю. А вот что касается того темного человека?..

— Увы, Ваше Высокопреосвященство, это гораздо хуже. Я видел его впервые, а он почему-то даже не был представлен. Судя по всему, этот странный человек — давний знакомый герцогини. Хотя…

— Что — «хотя»?

— Был один странный момент, Ваше Высокопреосвященство. Всего лишь один едва уловимый миг, когда герцогиня, сказав о том, что остается лишь сохранить на троне род Бурбонов, странно стрельнула в его сторону взглядом. Я в связи с этим отметил очень странное внешнее сходство этого незнакомца с фамильными чертами герцогов Наваррских. А это, как вы знаете, французская ветвь Бурбонов…

— То есть, возможно, герцогиня надеется произвести в стране смену династии Бурбонов испанских Бурбонами французскими, лично ей более приятными?

— Именно так, Ваше Высокопреосвященство, но это только мое предположение. Точно же пока ничего не известно.

— Жаль… Однако время вскрывает все. И если он хочет что-то совершить в нашем королевстве, то рано или поздно начнет действовать. А начав действовать, неизбежно проявится так или иначе. Тут-то мы его и зацепим.

— Вы совершенно правы, Ваше Высокопреосвященство.

— Хорошо, с этим все. Есть еще что-нибудь?

— Да, Ваше Высокопреосвященство. — И архиепископ без лишних слов выложил на палисандровый стол перед Великим инквизитором три доноса на дона Мануэля Годоя герцога Алькудиа.

— Ого! Ну и ну! — не удержался от восклицания Лоренсана, просматривая содержимое бумаг. — Однако, дорогой мой друг Деспиг, все это давно известно и так, и эти бумажки сами по себе еще не дают нам никаких козырей. Так просто Мария Луиза ни за что не отдаст нам своего любимца.

— Согласен, Ваше Высокопреосвященство. Об этом я уже подумал.

— И что же придумали?

— А вот что. На основании этих доносов вы, Ваше Высокопреосвященство, заведете дело и откроете тайное следствие, ведь согласно существующему уставу, вы все равно теперь