Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня - Евгений Александрович Костин

дальнейшим углублением прав и свобод отдельного индивида. Причем в тех формах, какие снимают последние ограничения в области морали и традиционных представлений о биологической природе человека. Они, опираясь на разработки в области психологии бессознательного (привет Фрейду и Юнгу), отрицают доминантное значение когнитивных, логических способностей человека, упирая на критическую важность индивидуальных эмоций и чувственных раздражителей. Эти, предельно субъективированные эмоции и чувства, не требуют вмешательства разума.

Наконец, в рамках такого рода подхода уверенно отрицается регулирующая роль культурных и религиозных факторов, тем самым убирается в сторону вся корректирующая роль тысячелетней истории цивилизации и наложения действенных ограничений на инстинкты людей с тем, чтобы общество могло развиваться успешно дальше, эволюционировать в сторону увеличения организованных структур культуры и ее порядка.

Собственно, перед нами продуманная программа изменения не столько биологической природы человека (хотя это предстает как некая цель, к которой необходимо стремиться), сколько базовых ментальных и психолого-когнитивных свойств и качеств человека. Перед нами программа, отменяющая всю предыдущую культурную эволюцию человека как основной единицы цивилизационной человеческой среды.

И самое основное – возникает новый механизм регулирования социальных отношений в обществе. Они уже не связаны ни с предшествующей традицией, когда те или иные доминантные позиции в обществе занимали субъекты, выделяющиеся по признакам своего более высокого уровня образованности, выдающихся интеллектуальных способностей, обладающих умением жертвовать своей индивидуальностью для исполнения неких общих функций социума. Сам социум также уже не понимается как некий единый и разумно структурированный организм.

Сегодня в рамках западного (а это очевидная интенция этого типа культуры) подхода на первый план выходят конкретные регуляторы процессов искажения и трансформации пола (изменение гендерности человека). Далее наступает черед корреляции субъекта с социальными субкультурами по признакам опять-таки сексуальных предпочтений (геи и лесбиянки). Это в свою очередь накладывается на связь с движениями типа BLM, metoo, которые добавляют к измененной сексуальности принадлежность к определенной расе (и это не раса белого человека). Наконец, все эти процессы объединены под эгидой и условным титлом либерального и демократического образа мысли. Причем, на сегодняшний день не существует никакой внятной философской феноменологии, объясняющей торжество либерализма как такового в интеллектуальных достижениях современного западного общества.

В рамках перечисленных проходящих изменений происходит последовательный отказ от принципов организации общества (социума), как он складывался на протяжении всей истории человеческой цивилизации – семьи, родовой принадлежности человека, основных социальных регуляторов в виде когнитивных способностей человека, его образованности, культурной глубины, следование основным принципам морали, как она определялась на протяжении веков. Что в свою очередь находило подтверждение в теоретических изысканиях человека, в его религиозных установках и, как этого требовало государство, политических основах. Можно сказать – мегарегулятором (и одновременно заказчиком) этих, без сомнения, эволюционных и последовательных культурных и нравственных ограничений для человека выступало коллективное сознание, находившее себе прибежище в тех или иных социальных формах, постоянно со временем их совершенствуя.

Сегодняшняя тенденция Запада разрушает многие базовые принципы культурно-цивилизационной организации жизни человека: половую идентичность, семью, нравственные ограничители поведения человека, системные механизмы организации социума применительно к человеку. Нарушение этих исходных принципов потенциально закладывает мину под межцивилизационное согласие в общечеловеческом смысле – возникают конфликты между государствами-носителями традиционных принципов организации общества и представителями так называемых либерально-демократических социумов. Причем, эти противоречия будут все больше усиливаться. Мы уже сегодня наблюдаем выход из-под контроля Запада в его культурно-цивилизационном качестве большинства стран Азии, Ближнего Востока, Африки, Латинской Америки. Особенно остро реагируют на данные изменения в западных обществах и на вопросы «реконструкции» человека в государствах с господством религии и морали ислама.

Но главный удар в этих происходящих и планируемых изменениях наносится по антропной природе человека с природно-биологической стороны, производится деформация физиологической структуры человека как представителя животного мира, как особого биологического вида с особым же способом био-социального существования.

Другой стороной всей этой истории является глубокая предварительная проработка всей западной философией и психологий, а также культурологией, данной проблематики. Нам казались смешными и неопределенными поисками все эти работы французских мыслителей от Батая до Делёза, социологов и историков – от Поппера до Фукуямы (не буду приводить слишком много имен, чтобы не смущать читателя), но они делали свое дело, готовили эти шаги по изменению самого человека. Именно это мы и наблюдаем в западных школах (не для элиты, разумеется), в образовательных программах для самых маленьких жителей старого континента. Да и в Америке этого добра хватает через край. Такое ощущение, что западный мир вдруг внезапно познал ранее скрытую от него истину, связанную с человеком, и стал страстно, с энергией неофитов, входящих в новую для них религию, проповедовать ее на всех углах и обращать в свою веру всех, кого ни попадя.

Нельзя отрицать той энергии, какая так и брызжет из самых разных по происхождению, имущественному положению, по образованности людей, с какой они стали обращаться в эту новую веру, связанную с отрицанием пола, семьи, старого гуманизма, прежних моральных ограничений. Может быть и неплохо, что не забыты и продолжают жить в современных индивидах эмоции, идущие от времен рабства, угнетения твоих предков людьми другой расы (белой, прежде всего), что покушение на твою сексуальную суверенность, в каком бы виде она ни проявлялась, есть несравнимое ни с чем унижение тебя как личности. Может быть, но у автора нет твердого ответа на этот вопрос.

Вот тут-то и кроется известное понимание данной ситуации, а что же является главным движителем и распространителем всех этих энергий и продуманных стратегий по преобразованию биосоциальной природы человека? Вероятно, человек мира индивидуализма, который и репрезентирует собой западную цивилизацию, подошел к границам своего «Я» и решил перешагнуть через них, через то, что отделяет его от всех других индивидуальных сущностей, определившихся в коллективах людей, в социальной организации общества.

Современному человеку стал мал он сам, стали малы его гендерная и социальная определенность, и он решительно перешагивает через всякого рода ограничения, устраивая эксперименты по трансформации себя в иное, нежели человеческое, существо. Это, вполне вероятно, дальнейшее движение того самого «эго» прометеевского западного человека, который, с одной стороны, создал почти все, что существует в сегодняшней науке, технологиях, который прорвался в глубины космоса и в генетический код самого человека, а с другой, оказался способен на самые варварские преступления, на тотальную деструкцию в культурном смысле, включая и такие страшные проявления своего «Я» как холокост и всякого рода иной этнический геноцид.

Человек оказался уже по другую сторону Добра и Зла, о чем говорили Кант и Ницше, и что воспринималось нами (человечеством) до недавнего времени как фигура речи, но которую современный человек (либерал и демократ) решительно отверг