Наказание для вора - Дарья Котова

— Заметно, — бросила Амелия и заметила насмешливо: — Кот орет по весне, а лис, как видно, по осени.

Лен молча терпел, молясь про себя, чтобы не покраснеть, и не отводил взгляда от жестких сапфиров.

— Я принимаю ваши извинения и жду вас сегодня в семь — исправлять свои художества.

— Какие…

Лен едва успел подавить стон, от очередного постыдного воспоминания, но, судя по ехидной улыбке эльфийки, она прекрасно видела, насколько униженным он себя сейчас чувствует, и явственно наслаждалась этим.

— В семь, — повторила Феланэ и ушла.

— Что вы натв… — начал было Мэл, но пинок от Деля заставил его замолчать. И Лен был благодарен ему, а еще — Ребу за то, что тот не стал ничего говорить. Они вообще делали вид, что ничего не произошло. Что это не Лен вчера пришел к особняку Феланэ и орал всякий бред, а Реб потом, повиснув на нем, не рассказывал о какой-то Соне, которая похожа на кого-то, и что она ему так сильно врезала, что он даже рад.

Но к вечеру молчаливость дракона, проистекавшая исключительно из плохого самочувствия, рассеялась, и, когда они в семь часов пришли к дому Амелии, тот не удержался от комментария.

— Ну ты расписался! — присвистнул Реб, рассматривая разукрашенную мостовую, на которой красовалась надпись «Мила, я тебя люблю!»

— Это ты писал, я только диктовал, — мрачно буркнул Лен. Друг хотел было что-то сказать, но тут из дверей особняка вышла эльфийка с двумя ведрами. С грохотом поставив их на мостовую, она кинула рядом с ними пару тряпок и благоухающий мешочек.

— Там мыло. Можете приступать, — будто и не было вчерашнего дня и всего предыдущего месяца, эльфийка вновь превратилась в высокомерную ледяную леди. Это читалось во всем: в тоне, в голосе, во взгляде, в поведении. Похоже, лис перешел черту, и перестал быть интересен оскорбленной до глубины души остроухой.

«Наконец-то!» — подумал Лен, затыкая внутренний голос, орущий, что ему это не нравится.

Они провозились с надписью до ночи: видимо, краска оказалась хорошей. И все это время, пока они на коленях оттирали мостовую до кровавых мозолей под насмешливые и удивленные взгляды прохожих, Реб не замолкал. Все распинался о пользе алкоголя и вспоминал их прошлые гулянки. Лен молча тер камень и старался не думать о хозяйке особняка позади него. А еще его тревожил вопрос, насколько распространится весть о его «приключениях»? Только бы до отца не дошло. Если перед Милой было стыдно, но пережит можно (ага, как же!), то папа… Папа был единственным, чьим мнением Лен по-настоящему дорожил.

— Знаешь, к чему я все это говорю? — неожиданно спросил Реб, отбрасывая тряпку в сторону и садясь прямо на грязную мостовую. Лен последовал его примеру и принялся растирать замерзшие окровавленные руки. Надпись лишь слегка побледнела, но лис знал, что он не сдвинется с места, пока не сотрет ее окончательно.

— К чему?

Реб неожиданно горько усмехнулся, маска гуляки-весельчака слетела с него, оставляя бастарда драконьего принца с жесткой улыбкой на губах.

— В этот раз мы переплюнули сами себя: когда еще мы творили такое? Обычно ведь драки да случайные подружки, чем еще заканчивалось?

— Пару раз забирали в Управление…

— Опять же за драку!

— Ты к чему ведешь? — не понял Лен. Реб склонился к нему и прошипел сквозь зубы, явно злясь и, скорее всего, на себя:

— К тому, что настойка, конечно, забористая, но, сдается мне, что причина в нас самих.

— Тебя это бесит? — передернув от холода плечами, прямо спросил Лен.

— Да, — в огненных глазах полыхнула ненависть и, как ни странно, боль. Лис вновь промолчал, отводя взгляд. Он не собирался лезть в душу дракону, понимая, что тому это не нужно. Даже если там зарыты не пара скелетов, а горы трупов. Вернее, без «если». У всех свои тайны. Вот у Лена тоже есть своя: помимо отца у него появился еще кое-кто, чьим мнением он тоже стал дорожить.

* * *

— Так ты тот самый Дельморг? — недоверчиво уточнила дриада, сложив руки на груди и бросив на него оценивающий взгляд. Ликан кивнул.

— Лен сказал, что…

Фейра отмахнулась:

— Да-да, ты можешь попробоваться в помощники ко мне, я слов на ветер не бросаю. Пирог хороший был, но для повара — это не единственное нужное умение. У тебя как с опытом, работал где-нибудь?

— Поваром нет, — честно признался Дель. — Но я…

— Тогда пошли за мной, будем смотреть по факту, — не дослушав его, дриада направилась на кухню, по пути спросив: — А где парочка твоих друзей?

— Не смогли прийти, они просили передать их изви…

— Поняла-поняла. Но так и скажи им, что это в последний раз. Хорошо еще, что сегодня народу немного…

Фейра еще очень долго ворчала, периодически прерываясь на то, чтобы прикрикнуть на какого-нибудь нерасторопного помощника или разносчика. Зато Дель наконец не просто получил работу, но и сможет заниматься тем, что ему нравилось больше всего — готовить.

* * *

Все летоисчисление велось относительно Великого Нашествия, когда орды демонов хлынули в мир. Орден Света, существовавший тогда, был создан для битв с Тьмой, но с достойной уважения отвагой принял бой с чудовищами Глубин. Люди, эльфы, народы фейри и даже гномы — все объединились перед лицом опасности. Но мужество смертных и бессмертных, их воззвания к Свету не помогли. Шаг за шагом, миля за милей демоны Глубин продвигались все дальше в мир, оставляя за собой лишь выжженные земли. И, когда надежды не осталось, а последний рубеж обороны людей и эльфов был готов пасть, явились Боги. Они наделили силой людей, благословили эльфов, они отбросили демонов за портал в их родной мир и помогли магам запечатать его. И также они ушли, а память о них стерлась из разума смертных. Забыв их имена, люди и нелюди стали звать их Забытыми Богами и возвели им храм в центре мира, где потом восстал город, прекраснее и многограннее которого не будет никогда. Орден Света, уничтоженный еще в первые месяцы Нашествия, канул во тьму, а вместо него была создана Инквизиция, главной