Лабиринт Ванзарова - Антон Чижъ

– Вы должны знать, – раздраженно ответил Котт. – Ясновидение не отвечает на вопросы, моя методика показывает образы, что исходят из головы человека. В данном случае – вашей, господин Ванзаров. Мой аппарат можно применять для изобличения преступника, обнаружив, что скрывается в его мозгу, что излучает его психическая энергия, его мозговые волны. Считайте, что это машина правды. Обмануть ее невозможно. Образы будут переданы помимо воли преступника. Но конкретные имена и фамилии чаще всего находятся в верхнем сознании, они не опускаются в нижнее. Поэтому их трудно уловить.

– Просто фантастика! – сообщил Лебедев. – Преступлениям настал конец.

Котт устало улыбнулся.

– Крайне признателен, Аполлон Григорьевич, за такую оценку моего изобретения…

– Да какое там, коллега! Это невероятно! Изумительно! Волшебно! Ванзаров, что вы молчите? Боитесь потерять должность? С машинкой правды сыск будет не нужен. Отправитесь в архив.

Ванзаров хранил молчание. Отложив исписанный лист, он скрестил руки на груди и смотрел на доктора.

– Господин Котт, чтобы ваш аппарат уловил психическую энергию, человек обязательно должен держать медный провод?

Вопрос был награжден снисходительным кивком.

– Как раз об этом собирался рассказать. Дело в том, что мой аппарат может улавливать мозговые волны на расстоянии.

29

Во всю длину перроны Варшавского вокзала были покрыты утоптанным снегом. Господа встречающие мерзли, дожидаясь прибытия поезда. В такой день встречали самых дорогих, родных, долгожданных, с кем счастье провести веселые праздники в столице. Мимо дам, прятавших носики в меховые воротники, и их бодрящихся мужей прогуливался господин, прилично одетый, ничем особо не выделявшийся. Жандармы, которые несут службу на железной дороге, отдавали ему честь. В ответ господин коротко кивал и шел дальше. За ним незримо следовали невзрачные личности.

Директор департамента полиции распорядился об особых мерах: затребовал из отряда филеров самых толковых и лично отправился встречать особого гостя. Филеры были не только на перроне. Двое перекрывали выход из вокзала, еще пара находилась около стоянки извозчиков. Карета самого господина Зволянского была оставлена в стороне под наблюдением агентов в штатском.

Точно по расписанию стальной лик паровоза показался в облаках пара и тумана, будто чудовище выползало из бездны. На перроне случился обычный переполох. Дамы и господа поняли, что неверно определили, где остановится нужный им вагон, и побежали в разные стороны, сталкиваясь и прося прощения. Носильщики смотрели на извечную суету снисходительно: чудят господа.

Зволянскому не требовалось угадывать. Вагон был первого класса, то есть находился сразу за паровозом. Агенты уже заняли позицию, ему оставалось только дождаться, когда дверь вагона окажется точно напротив. Проводник спрыгнул и протер рукоятку, покрытую морозной коркой. Первой вышла дама в меховой пелерине, за ней субъект откровенно варшавского[25] вида, за ним последовали другие пассажиры. Наконец на подножке показался молодой человек в легком пальто и модном котелке. Гость из Варшавы явно не знал о прелестях петербургской зимы.

Филеры мягко оттеснили проводника и окружили сходни вагона. Господин Зволянский поднял фуражку с околышем МВД, приветствуя гостя.

– Добро пожаловать, господин Самбор. Как доехали, как дорога, попутчики не беспокоили? – спрашивал он, зная, что в соседнем купе от самой Варшавы ехал агент полиции. На всякий случай.

– Благодарю много, – отвечал молодой человек с приятными усиками, что шли вытянутой форме его лица. Ощутив стальное дыхание Северной столицы, он не решался покинуть теплый вагон.

– Спускайтесь, мы позаботились, чтобы вы не замерзли, – Зволянский дал знак, и на перроне появился тулуп с овчинной шапкой. И тепло, и маскировка. Директор был доволен своей придумкой.

Агенты помогли юноше спуститься по скользким ступенькам, одни заботливые руки накинули тулуп, другие поменяли котелок на ушанку. Все случилось так быстро, будто испробовано не раз.

– Прошу за мной, – директор департамента указал направление.

Идти в тяжелом тулупе было непросто, но агенты оберегали юношу. И подсадили в карету, куда он не мог забраться.

Усевшись напротив, Зволянский рассмотрел лицо прибывшего. В кармане у него лежал фотопортрет Самбора, который был изучен тщательно. Перед встречей сверился еще раз. Сомнений не осталось: прибыл точно Самбор. Молодой человек, наделенный невероятными спиритическими способностями, которыми восторгался князь Оболенский, казался обычным варшавским лоботрясом. Сладким, модным и прилизанным. От таких проходимцев барышни тают.

Карета мягко тронулась.

Самбору хотелось смотреть в окно, но Зволянский попросил его внимания.

– На понедельник 28 декабря у вас назначено публичное мероприятие, которое организует журнал «Ребус».

– Так есть, – ответил юноша.

– Послезавтра состоится сеанс, ради которого вас пригласили.

– О, так есть, пан Зволански.

– До окончания нашего сеанса прошу сохранять полное инкогнито. В Петербурге у вас наверняка есть друзья, почитатели и поклонники. Они не должны знать, что вы уже прибыли.

– Но то так, прошу пана…

– Прошу вас не покидать гостиницу до проведения сеанса. Все необходимое будет предоставлено в номер. Можете целиком рассчитывать на наше гостеприимство. Все оплачено. Недостатка ни в чем не будет.

– Дзенкую, пан… Я то розумем…

– Рад слышать. Позвольте спросить: в чем заключаются ваши способности медиума?

– О, то ни есть так латво… просто, – и Самбор на приличном для поляка русском языке, отчаянно путая слова, рассказал, что умеет не только вызывать спиритические силы, но и выходить в иной мир, который он назвал четвертым измерением, откуда приносит разные сувениры.

Сергей Эрастович не поверил ни единому слову медиума, считая затею своего шефа откровенной блажью. Вслух выразил комплименты и пожелание: пусть визит в столицу и праздники для пана Самбора пройдут наилучшим образом.

Карета подъехала к «Англии». Гостиница была выбрана Зволянским не случайно. От Исаакиевской площади рукой подать до дома, где должно состояться главное таинственное событие. Глубоко секретное, важности исключительной. Как заявил князь Оболенский. Из-за чего директор департамента лишился покоя.

В холле уже ждал наряд филеров. Зволянский подвел гостя к стойке портье, вручил паспорт на имя Николаева, проводил до люкса на втором этаже и оставил номер своего телефона, чтобы обращаться по любой надобности. В ресторане гостиницы для гостя был открыт неограниченный кредит. На всякий случай Зволянский забрал тулуп с шапкой. В тонком пальтишке далеко не уйдешь. Тут вам не Варшава, тут климат иной.

Спустившись в холл, Сергей Эрастович отдал филерам строжайшее распоряжение: если гость попытается высунуть нос из гостиницы, вернуть обратно. Руки не ломать, шум не поднимать, действовать обходительно. В ресторане следить, чтобы к Самбору не подсели девицы шатких моральных качеств или господа, желающие выпить на брудершафт. Не должно быть никакой случайности. Опеку юноша заметить не должен, но и вольности ему не давать. Не позволять никаких общений. Пылинки сдувать. Беречь как зеницу ока. Ну и так далее…

Филеры приказ поняли, вопросов не имелось. Дело несложное. Дело привычное.

30

– Ваш вопрос имеет особую научную значимость, господин Ванзаров, – ответил доктор, несколько успокоив дыхание.

– У вас имеется ответ?

– Да, коллега, что ответите недоверчивому сыщику? – вставил Лебедев.

– Сложность, господа, заключается в том, что большой город – это океан психической энергии. Она выделяется в таком огромном количестве и разнообразии, что пропитывает собой всякую вещь и насыщает весь воздух, вследствие этого она находится повсюду в нераздельном или сильно запутанном виде. Эманации энергии сильно смешаны.

– Насколько понимаю, энергия, о которой вы говорите, может иметь разную силу…

– Вы совершенно правы, господин Ванзаров.

– Чем сильнее энергия, тем ярче образы ясновидения.

– Нельзя не согласиться.

– В таком случае вы наверняка проводили опыты, чтобы опробовать ваш аппарат в свободной охоте, так сказать, – Ванзаров отметил ехидный прищур Лебедева. Великий криминалист был чрезвычайно доволен сообразительностью своего друга. – Не желаете продемонстрировать нам?

Сунув руку в перевернутую крышку, Котт вытащил кружок беловатого цвета диаметром расстояния между растянутыми большим и указательным пальцами.

– Это что такое? Для чего? Как применяется? – нетерпеливо спрашивал Аполлон Григорьевич. Научный зуд требовал удовлетворения.

– Картонный кружок, покрытый тонким слоем сернистого кальция, в темноте фосфоресцирует, – ответил доктор, не выпуская картонку. – Для метода ясновидения это экран, который улавливает внешние эманации психической энергии. Соединив его с аппаратом, мы можем уловить образы, которые витают в воздухе, так сказать.

– Так чего мы ждем! Давайте проводить эксперимент! – потребовал Лебедев, непривычно возбужденный. Не заметил, как сигарилья выпала из кармашка.

– Может быть, вам немного отдохнуть, господин Котт? – спросил Ванзаров.

– Мы, ученые, привыкли жертвовать собой, – заявил Аполлон Григорьевич за обоих. – Не так ли, коллега?

Доктор Котт выразил согласие. Он положил экран на верхний виток медной спирали,